Пьер Сувестр - Пустой гроб
Произнесет ли Педро Коралес слова, которые он так боялся услышать? Знает ли он, что причина смерти бедной больной — неосторожная небрежность медсестры?
Профессор поспешил внести ясность:
— Врач ставит диагноз, сударь, последнее же слово — увы! — всегда за болезнью. Не я ли сказал вам, что ваша тетушка вне опасности? Я и в самом деле так подумал, но болезнь развивалась своим путем и… Поверьте, я разделяю вашу скорбь.
Поль Дро путался в словах, а, впрочем, вряд ли они вообще были уместны, ибо, слушая его, Педро Коралес давился от смеха.
— Можете говорить, что угодно, — отвечал он, — можете даже утверждать, будто тетушку убила болезнь, но ведь это мадемуазель Жермена или, как бы поточнее выразиться… Словом, я полагаю, что одна как нельзя более кстати пришедшаяся неосторожность неожиданным образом ускорила получение мною наследства.
Поль Дро разом вскочил. Последние слова злосчастного перуанца сделали его бледнее смерти. В голове у него пронеслась жуткая мысль. Что замышляет этот человек? На что намекает? Почему позволяет себе благодарить врача за гибельную случайность, за которую тот, впрочем, не несет никакой моральной ответственности?..
Выразительным движением руки Педро Коралес дал понять, что не придает всему этому ни малейшего значения.
— Я не понимаю вас, — выдохнул Поль Дро.
— Довольно об этом, — сказал перуанец, — я намеревался побеседовать с вами вовсе не о тетушке; ухаживали за ней прекрасно, хотя, повторяю, мне это глубоко безразлично, вернее… Я хотел бы сказать, что…
Педро Коралес вновь звонко расхохотался — определенно, он был в преотличном расположении духа.
— Честное слово, с трудом слова подбираю, — продолжал он, — переживания, внезапное известие, наследство, о котором и не мечтал — ну, да ладно!.. Доктор, мне надо еще кое-что сказать вам… Вы ведь не могли не заметить, что я по достоинству оценил самоотверженность мадемуазель Жермены, а вместе с тем и трогательную ее миловидность. Как раз о ней-то, дорогой мой доктор, я и хотел с вами поговорить.
Врач побагровел: он решил, что разгадал причину столь странного поведения Педро Коралеса. Сомнений не оставалось: перуанец беззастенчиво насмехался над ним. Может статься, он не слишком был удручен кончиной тетушки, оставившей ему богатое наследство, но знал он и о допущенной ошибке — поэтому и хотел говорить о Жермене; вот-вот он заявит о своем намерении вывести их на чистую воду и потребует расплаты.
Нахмурившись и изо всех сил стараясь сдержать волнение, доктор приготовился услышать продолжение разговора.
— Я к вашим услугам, сударь, — сказал он, — что вы хотите знать о Жермене?
Педро Коралес встал.
— Ну что ж, — начал он, — поговорим как мужчина с мужчиной. Вы симпатичны мне, доктор, и, видя в вас человека рассудительного, я сразу перейду к делу. Дорогой мой доктор, выслушайте меня: ваша медсестра пришлась мне по сердцу, она нравится мне — безумно, до умопомрачения, короче, я намерен ее у вас похитить.
— Ее у меня похитить? — оторопев от удивления вслед за ним повторил доктор.
Что все это значило? Что еще замышлял этот мерзавец, принять которого хирурга вынудили обстоятельства.
— Я ничего не понимаю, — заявил Поль Дро.
Ничуть не смутясь, Педро Коралес объяснил:
— Боже правый… Я же поставил все точки над «и»! У вас работает прелестная медсестра, я хочу, чтобы вы уступили ее мне, вот и весь вопрос.
Перуанец вплотную подошел к письменному столу:
— Думаю, в этом нет ничего невозможного?
Врач в раздумьи покачал головой.
Теперь он все понял: «Педро Коралес влюблен в Жермену, — рассуждал он, — и, по сути, предлагает мне бесчестную сделку. Он дал мне понять, что причина смерти тетушки ему известна и обещает молчать, если я отпущу Жермену… Я не могу на это пойти.»
Профессор не стал лукавить:
— Сударь, вы просите невозможного, но прежде всего я должен знать, каковы намерения самой мадемуазель Жермены.
— Клянусь, она согласна!
— В таком случае, — продолжил Поль Дро, — мне придется порвать с ней соглашение; мы ведь связаны контрактом, и мадемуазель Жермена обязана отработать у меня еще по меньшей мере год, вряд ли я смогу обойтись без нее.
При этих словах Педро Коралес аж подпрыгнул: импульсивный перуанец не терпел, когда ему перечили или противились его планам.
— Мы нанесем вам материальный урон, — признал он, — но это дело поправимое.
И не успел Поль Дро вставить хоть слово, как Педро Коралес добавил:
— Я богат теперь. Я могу позволять себе любые фантазии, за любые деньги. Перейдем к делу: поговорим о цифрах…
Он вытащил из кармана чековую книжку.
— Для начала, — продолжал он, — уладим вопрос с болезнью тетушки.
Держа перо наготове, он ждал, что скажет Поль Дро. Тот, дрожащим голосом, рискнул:
— Пребывание в нашей лечебнице обходится в пятьдесят франков в день, сударь; тетушка ваша пробыла здесь неделю, итого — триста пятьдесят франков; помимо этого, пятьсот франков положено лечащему врачу и двести — ночным сиделкам… Вот все, что вы должны.
Педро Коралес слушал его и улыбался.
— Ваша сумма излишне скромна, — вымолвил он. — Давайте начистоту: пятьдесят тысяч достаточно? Десять тысяч я добавляю, чтобы вы отпустили Жермену.
Оцепенев от изумления, Поль Дро сидел, как оглушенный.
Он начисто потерял дар речи. Педро Коралес продолжил:
— Молчание — знак согласия. Итак, я подписываю чек, соблаговолите принять его, сударь. Можете убедиться — все точно: шестьдесят тысяч франков.
Он протянул профессору чек, подписанный по всем правилам, и, потирая руки, поднялся:
— Это отнюдь не значит, — подытожил Педро Коралес, — что я все еще не ваш должник. Черт подери, доктор, надолго же я запомню вашу лечебницу: здесь я потерял тетушку, обрел наследство и отсюда похитил прелестную девушку… Ну же, будем друзьями, согласны?
Этот жуткий тип опять протянул хирургу руку, и тот сдался. Он не пожал протянутой руки, напрягся, глухим голосом начал:
— Сударь…
Но в ту же минуту его прервал звонок переговорной трубы.
— Алло! — нервно ответил доктор.
До него донесся голос камердинера.
Тот сообщил, что в приемной ожидает новый посетитель, некий господин Миньяс.
— Попросите его подождать, — сказал Поль Дро.
На миг лицо его просветлело, и он обернулся к оралесу.
— Сударь, — снова заговорил доктор, — чек, который вы мне предлагаете…
Фраза осталась неоконченной. От волнения он не мог вымолвить ни слова, словно комок застрял у него в горле.
