Пьер Сувестр - Пустой гроб
Обитая материей дверь глухо хлопнула, и Поль Дро вновь остался один.
Он отошел от камина и принялся вышагивать от окна к столу и обратно.
Его охватила неописуемая ярость. Он что-то твердил себе под нос, ни с того, ни с сего грозил кулаком, поглядывая на дверь, через которую только что вышла его жена.
— Полюбуйтесь-ка, — глухо вымолвил он, — полюбуйтесь-ка, каков итог шести лет супружества… Да уж, было ради чего во всем потакать ей, опускаться до гнусного угодничества, жертвовать своим достоинством, своей карьерой, схоронить все свои честолюбивые надежды, а теперь вот остаться ни с чем… В премиленькую я попал ситуацию… Жена моя богата, страшно богата… но она и пальцем не шевельнет, если я обанкрочусь и с позором прикрою лавочку, ни за что она не ссудит мне и сотни тысяч франков. Я был хирургом, я был почти что знаменитостью, а потом согласился принять эту лечебницу и превратился просто-напросто в раздатчика супа; единственные пожинаемые мною плоды — чувство все большей приниженности и медленное разорение…
Прервав свой пышущий гневом монолог, профессор подошел к письменному столу. В небольшом деревянном ящичке россыпью были набросаны сигареты с позолоченными кончиками. Поль Дро выбрал сигарету, прикурил, несколько раз жадно и нетерпеливо затянулся, бросил окурок в камин.
— И впрямь мне недостает мужества, — подумал он вслух, — как вспомню, что я на грани катастрофы… Да еще этот Педро Коралес — стоит ему пронюхать об оплошности Жермены, черт бы ее побрал, тогда финансовым крахом не обойдется, я погибну, буду уличен в нарушении профессиональной этики, а, случись это, не лучше ли будет покончить со всем одним махом…
Тут Поль Дро остановился. В дверь кабинета тихонько постучали.
— Войдите, — распорядился профессор.
Дверь приоткрылась, и в нее просунулась голова слуги.
— В чем дело, Жан? — осведомился доктор.
— Господин профессор, явился какой-то незнакомец, его прислала мадемуазель Даниэль, он хочет поговорить с вами.
— Есть у него визитная карточка?
— Да, господин доктор.
— Давайте ее сюда.
Хирург взял визитную карточку бристольского картона и не без любопытства стал ее рассматривать.
Выгравированное на карточке имя заставило его побледнеть. С минуту он колебался, содрогаясь от дурных предчувствий. «Может, не стоит принимать его, — вполголоса размышлял Поль Дро, — пусть скажут, будто меня нет дома».
Он обратился к камердинеру:
— Вы сказали ему, что я принимаю?
— Да, господин доктор.
— Вот глупец!
С досады Поль Дро принялся кусать себе губы. Он был в крайнем смущении, его колотило, как в лихорадке.
— Теперь я не могу отказать ему, это возбудило бы подозрения.
Камердинер молча ждал распоряжений. Наконец последовало:
— Впустите этого господина и попросите его немного обождать.
Едва камердинер удалился, Поль Дро, смертельно бледный, несколько раз провел рукой по лбу, мокрому от пота.
— До чего же вс? неудачно складывается! — ворчал он. — Скорее всего, бедняга знает правду… Что сказать ему? Ума не приложу. Ну что ж, была не была, говорить с ним мне все равно придется.
Нервным жестом хирург пригладил волосы, аккуратно разложил бумаги, ворохом наваленные на столе, и решительно направился к двери, ведущей в приемную.
Собравшись с духом, он взялся за ручку двери, но в последний момент опять оробел.
— Нет, не могу я, — прошептал он. — Это выше моих сил, я никогда не решусь принять его. А что, если он знает правду, что, если он считает меня убийцей, который не смог оградить его тетушку от глупых случайностей и потому повинен в ее смерти, что тогда я скажу ему?.. Жуткая история.
Не зная, на что решиться, призывая на помощь всю свою волю и энергию, он продолжал неподвижно стоять у двери.
Он достал платок и еще раз промокнул холодные капли пота, блестевшие у него на висках.
Затем хирург повернул круглую ручку и, не долго думая, распахнул дверь.
— Не угодно ли вам войти, сударь, — сказал он, низко кланяясь и стараясь не подать посетителю руки.
Услышав, что его приглашают войти, Педро Коралес — а это был именно он — торопливо вскочил с огромного, удобного кресла.
— Прошу прощения, — сказал он, расплываясь в улыбке, — я и не заметил, как вы вошли.
Он подошел к профессору, приветливо протянул ему руку и добавил:
— Извините, доктор, что я врываюсь к вам в неурочный час, но мне надобно срочно переговорить с вами.
Изумленный Поль Дро смотрел на него во все глаза.
Приметив, что посетитель его нимало не взволнован и вовсе не убит горем, он рассудил: «Педро Коралес может ведь и не знать правды, в лечебнице, наверное, никто не рискнул его уведомить, и теперь мне придется делать это самому».
Воспользовавшись приглашением, Педро Коралес сел в огромное кресло подле письменного стола, за которым устроился хирург.
— Так значит, вы хотели меня видеть? — медленно начал профессор. — Подозреваю, что причиной тому — печальный исход болезни вашей тетушки… Поверьте, сударь, что, принося вам мои глубокие соболезнования…
В ту же минуту Педро Коралес красноречивым жестом прервал профессора:
— Полноте, — вымолвил перуанец с завидным хладнокровием и во весь рот улыбнулся, сверкнув великолепными белоснежными зубами, с черной полоской усов над ними, — полноте, профессор, давайте без церемоний, какие, к черту, соболезнования. — И по-деловому добавил. — Вам же известно, что я наследую ее состояние, господин Дро.
Заявление это прозвучало так неожиданно и так чудовищно, что измученный тревожными предчувствиями Поль Дро вздрогнул всем телом.
— Вы — наследник? — спросил он почти что машинально, как если бы смысл последних слов оставался ему неясен. — Вы наследник вашей несчастной тетушки?
— И так вовремя скончавшейся. Да, сударь, вот она — жизнь. Вчера я был беден, сегодня стал богачом. Слушайте, черт возьми, да ведь это вас я должен благодарить в первую очередь.
Нимало не задумываясь о низости своего поступка, Педро Коралес как ни в чем не бывало протянул хирургу широко раскрытую ладонь, а тот сделал вид, что не замечает этого.
Все тем же беспечным, веселым тоном перуанец продолжил:
— Короче, я и впрямь премного вам благодарен. Сдается мне, что, когда я доставил ее к вам, у тетушки не было ничего серьезного, казалось, ничто не предвещало…
Поль Дро, которому немалого труда стоило сносить бесстыдство наследника, застыл в напряжении.
Произнесет ли Педро Коралес слова, которые он так боялся услышать? Знает ли он, что причина смерти бедной больной — неосторожная небрежность медсестры?
