Хью Пентикост - Чума насилия
Джерико подошел к Лиз и взял ее за руку.
— Давайте уйдем отсюда, — сказал он, — так далеко, как вам захочется.
Она двигалась с трудом, тяжело опираясь на его руку.
— Вы ударили его, — прошептала она.
— Не мешало бы добавить, — ответил Джерико.
Глава 3
Они вышли в коридор, и Джерико закрыл за собой дверь комнаты. Лиз из последних сил боролась с подступающими рыданиями.
— Может быть, вас проводить в вашу комнату? Или она у вас с ним общая?
— Нужно послать кого-нибудь к нему, — ответила она.
— Он скоро придет в себя, — холодно ответил Джерико. — Наверное, в его интересах, чтобы об этом происшествии знало как можно меньше народу.
Она остановилась и посмотрела ему в лицо, сощурившись, как будто желая сдержать слезы.
— Вы не знаете его, — сказала она. — Он становится неуправляемым, когда злится. Он придет за вами, Джерико. И может даже попытаться вас убить.
— Ну, это не в первый раз.
— Вы думаете, в роще был Алекс?
— Может быть. Впрочем, я этого не знаю. Кроме того, мне неизвестна причина. Теперь я сам подсказал ему мотив. Но…
Лиз протянула свои загорелые руки к лацканам его пиджака.
— То, что он сказал — неправда, — произнесла она почти с яростью, — он не посылал меня к вам. Ему нравятся подобные сексуальные фантазии. Я пришла сама, клянусь вам.
— Зачем он так сказал?
— Он скорее умрет, чем признает, что что-то случилось без его ведома. Должно быть, он видел, как я выходила из вашей комнаты, и не мог допустить, чтобы вы подумали, будто он был не в курсе. Вот потому он и выдумал эту чудовищную историю.
Джерико почувствовал, что смертельно устал от всего этого.
— Черт с ним, — сказал он, — я собираюсь уехать отсюда, Лиз. Если хотите, я отвезу вас куда-нибудь — в какой-нибудь другой город, где живут ваши друзья, или в Нью-Йорк. Вам нельзя оставаться, иначе он сорвет злость на вас.
— Я не могу уехать. — Она медленно отвернулась.
— Почему?
— Из-за Томми. Алекс ни перед чем не остановится. Бог знает, что он может ему наговорить. Может сказать, что застал нас в постели и вы ударили его. Начнет рассуждать о своей бесценной чести. Выставит нас с вами последними мерзавцами. А я ни на минуту не могу допустить, чтобы Томми поверил в это. Уезжайте, Джерико. Лучше, чтобы вас здесь не было, когда разразится скандал.
— Я что, должен бежать?
— Это самое лучшее, что вы можете сделать, чтобы помочь мне.
Джерико сощурил глаза:
— Я намереваюсь известить полицию о своем утреннем приключении. Если мой приятель-стрелок все-таки попадется, я хочу, чтобы полиции были известны все факты, причем именно от меня, а не от кого-нибудь другого, кто, возможно, захочет что-нибудь утаить. Сейчас я ухожу, Лиз, но я еще вернусь. Если он посмеет вас обидеть, обещаю вам, что я заставлю его пожалеть, что он вообще появился на свет.
— Прошу вас, Джерико, идите, пока он не пришел в себя и не начался скандал.
Он легонько похлопал ее по плечу:
— Я еще вернусь.
Он не сомневался, что она смотрела ему вслед, пока он спускался по лестнице. Возможно, для того, чтобы сразу вернуться в комнату Томми и оказать помощь Алексу. В конце концов, он был ее мужем и отцом ее ребенка. Так что если кто-то и мог помешать ему впасть в неистовство, то это могла быть только она. Нельзя было допустить, чтобы Алекс потерял лицо в присутствии посторонних людей. Тогда он неминуемо обрушил бы на нее свою ярость.
Джерико остановился в дверях столовой. Остальные гости, казалось, ожидали его появления.
— Я собираюсь в город, чтобы побеседовать с полицией, — объявил он.
— С винтовкой Томми все в порядке? — спросил Прентис.
Джерико не ответил на его вопрос.
— У меня вышло недоразумение с Бауманом, — продолжал он. — Сейчас он в комнате Томми. Думаю, кто-нибудь должен к нему подняться. Я еще вернусь.
— Господи! — воскликнул Боб Уилсон и устремился к лестнице.
Джерико не сомневался, что его друга прежде всего волнует судьба фонда.
— Я вернусь, — повторил Джерико.
Он уже вышел на террасу и на полпути к «мерседесу» услышал за спиной голос Тани Жарковой.
— Можно мне с вами, Джонни?
— Вы рискуете пропустить самое интересное, — с улыбкой ответил он.
— Ну пожалуйста!
— Я не возражаю.
Выехав на дорогу, он искоса взглянул на нее. Платье простого покроя из белой блестящей ткани красиво облегало ее фигуру. Она нахмурила брови, как ребенок, который пытается сосредоточиться. На него она не смотрела.
— Вы повздорили из-за Лиз?
— Почему вы так решили?
Несколько секунд она молчала.
— Я знала, что так и будет.
— Правда?
Она по-прежнему не поворачивалась к нему.
— Вплоть до сегодняшнего утра я и не подозревала, что могу так безумно ревновать, Джонни.
— И к кому же вы ревнуете?
— К Лиз.
— Вы положили глаз на Баумана?
— На вас.
Он обернулся к ней, и машина вильнула на дороге.
— Я этого не заслуживаю.
— Обнаружить передо мной свое нетерпение означает проиграть, — рассмеялась она. — Вы не поверите, Джонни, но когда я ложилась спать, меня переполняло нетерпение.
— Я был бы рад в это поверить.
— Тогда поверьте. Впрочем, не об этом речь.
— Конечно, об этом.
Она покачала головой:
— Когда мы расстались и я пошла спать, то думала о том, как чудесно прошел вечер и какой вы славный парень. Я уже говорила, как приятно проводить время с мужчиной, который не думает все время только о сексе. Кроме того, я обнаружила, что не могу уснуть. Вы не делали мне никаких предложений, и оказалось, что именно поэтому мне захотелось их получить. Очень захотелось. Я долго, до бесконечности боролась с собой. И в конце концов подумала, что было бы здорово просто взять и прийти к вам, не тратя времени на светские беседы и ухаживания. Мне захотелось просто прийти к вам, просто быть с вами и наслаждаться этим, потому что мы оба этого хотели. Не лгать, ничего не обещать друг другу. Но я не решалась, потому что боялась, что вы могли принять меня за одну из этих шлюх. Спустя какое-то время мне удалось убедить себя, что вам такое решение должно казаться единственно правильным для нас обоих. Мы оба к этому стремились с тех самых пор, как ездили тогда есть моллюсков. — Она снова рассмеялась, но с оттенком сарказма. — Так что Таня впервые в жизни решила сыграть роль агрессора. Я надела свою самую красивую ночную рубашку, открыла дверь и… увидела, как Лиз Бауман входит в вашу комнату, вся загорелая, в прозрачных одеждах. Я вернулась к себе и расплакалась от унижения.
Джерико не сводил с дороги спокойного, уверенного взгляда:
— Если вы не спали в это время, то должны были слышать, как вскоре раздался душераздирающий вопль.
