Дэвид Осборн - Убийство в долине Нейпы
Я припомнила, что уже видела Груннигена, — это он утром сидел за рулем трактора, тарахтевшего под моим окном. Мускулистый самоуверенный тип, явно считающий себя неотразимым красавцем. У него были тонкие губы жесткой складки, неулыбчивые глаза, и говорил он с легким французским акцентом. Я не сомневалась, что он проводит массу времени перед зеркалом.
Алиса же не то чтобы мне понравилась, но в облике ее было нечто трогательное. Ей было под сорок, в волосах серебрилась ранняя седина, этот тип женщин вызывал у меня печаль. Очевидно, когда-то она была просто красивой, да и сейчас еще походила на Юнону, но на лице ее лежала печать разочарованности жизнью и, как мне показалось, злоупотребления спиртным.
В то время как Брайант беседовал по телефону, а затем обсуждал с Груннигеном конфликт с мексиканцами, запросившими прибавки к зарплате, мы разговорились с Алисой. Именно через нее редактор моего журнала вышел на «Аббатство», так что Алиса была посвящена в замысел моей будущей статьи. Затем она рассказала как о своем триумфе, что ей удалось реализовать хитрый план — от имени большого нью-йоркского ресторана протолкнуть рекламу лучшего аббатского каберне совиньон двенадцатилетней выдержки.
Слушая, я рассматривала ее лицо и по глазам решила, что она плакала перед тем, как мы вошли. Уж не влезла ли я в еще один какой-то сугубо интимный конфликт?
Завтракала я в обществе Брайанта, после чего он отправился в контору работать, а я вторую половину дня фотографировала и одновременно размышляла, что будет, когда Хестер и Лурина вернутся из поездки по магазинам. Но долго мне ломать голову не пришлось. Когда Лиз, Джон, Брайант и я пили аперитив на террасе, они появились, нагруженные фирменными пакетами из дорогих бутиков.
Хестер уселась в царственной позе на каменной скамье между террасой и бассейном, заявив, как и предсказывал Хозе, что проголодалась и остается обедать. Утратив на миг выдержку, Лиз метнула в ее сторону убийственный взгляд, но тут же напустила на себя изысканно-любезное выражение, избегая шумного скандала, которого явно жаждала Хестер.
Оставшимся до обеда временем в основном завладела Хестер. Демонстративно используя свое право совладелицы имения, она потребовала, чтобы ей ответили на дюжину вопросов касательно видов на урожай. Лиз отвечала гладко и четко еще до того, как Джон и Брайант успевали открыть рты, — она использовала свое великолепное знание дела, чтобы сбить спесь с Хестер. Во время этого устного поединка Лурина, выглядевшая изумительно красивой со своим загаром, в легком льняном платье, держалась со столь же олимпийской отчужденностью, которую я прежде подметила у Джона. Но время от времени она с задумчивой улыбкой переводила свои темные глаза с одной «дуэлянтки» на другую. Что касается Джона, то его высокомерное выражение время от времени становилось откровенно злобным. Нетрудно было догадаться, что в душе его клокочет гнев. Он сидел, подавшись вперед широкими мускулистыми плечами, уперевшись локтями в колени и уставившись на виноградники за бассейном. Мощные кисти его рук сцепились с такой силой, что суставы на пальцах побелели. Я чувствовала, что он вот-вот взорвется.
На Брайанта было жалко смотреть — неестественно молчаливый, без присущей ему веселости, он казался погруженным в меланхолию и сидел, сфокусировав неподвижные глаза на недопитом стакане вина. Я понимала, что ему ужасно не по себе. Только раз он обнаружил какие-то чувства — когда на миг встретился взглядом со мною, на лице его промелькнула слабая покорная улыбка.
Наконец появился Хозе и объявил, что обед подан. Когда мы все встали, чтобы идти в столовую, Лурина без всяких объяснений сказала, что обедать не будет, поцеловала Хестер и, бесстрастно пожелав остальным спокойной ночи, ушла вверх по лестнице.
Ее уход показался мне по меньшей мере странным, но затем я вспомнила, что сказал сегодня утром Брайант о ее отношении к деньгам и людям. Я посмотрела в сторону Джона. Если он и чувствовал себя униженным, то ему удалось это скрыть, а вот Лиз была явно уязвлена, хотя и удержалась от комментариев.
Мы пошли обедать. Хестер шествовала впереди. Я подумала, что Лурина рассчетливо покинула поле битвы до того, как начнется главное сражение. Но в течение всего обеда ничего не случилось. Хестер погрузилась в молчание, чего я от нее не ожидала. Не затишье ли это перед бурей?
Перемирие продолжалось, пока мы не вернулись в гостиную, куда Хозе подал кофе. И вот тут началось. Хестер вдруг обернулась к Брайанту — он сидел рядом со мной на тахте — и выпалила:
— Ну и как же он отреагировал? Вы ведь ему передали предложение?
Судя по тому, что Брайант нахмурился, он сразу понял, к чему она клонит. И тут же прикинулся непонимающим — видимо, чтобы сбить темп ее атаки.
— О ком вы, Хестер? — спросил он.
Хестер едко улыбнулась, добра ее улыбка не предвещала.
— Ну так скажите ему, Брайант. — Вместо того чтобы упомянуть имя Джона, она кивнула головой в его сторону. — Да-да, повторите ему, что я вам сказала по телефону в пятницу.
Брайант глубоко вздохнул.
— Нет, этой темы мы с Джоном не касались.
— Почему же?
— Послушайте, Хестер, — начал он. — Я уже пытался вам объяснить, когда вы звонили, что об этом и речи быть не может. Сейчас время сбора урожая, перспективы на этот год у нас неплохие и… — Он не успел закончить фразу.
— Чушь! — отрезала она, махнув рукой. — Возможно, вы любите играть в рулетку, а я — нет. Еще одно несчастье в этом году — и вы банкроты.
И тут она наконец обратилась напрямую к Джону:
— Мы получили предложение, причем весьма выгодное. Джон и Лиз обменялись быстрыми взглядами. Лиз сказала:
— Я не думаю, что мы заинтересованы в каких-то предложениях, Хестер.
Лиз произнесла это спокойно, но Джон уже не мог сдержаться.
— Пусть они катятся к чертовой матери с их предложениями! — взорвался он. — Правильно я говорю, Брайант?
Хестер пропустила мимо ушей его выкрик и упомянула имя владельца одной из крупнейших на Западном побережье пивоваренных фирм, от которого исходило предложение.
— Ничего лучшего нам никто не предложит, — сказала она.
— Вот что, передай своему пивовару, чтобы он занимался своим пивом, — сказал Джон.
Лицо его налилось кровью, и видно было, что он едва сдерживается, чтобы опять не сорваться на крик.
— Он готов выложить наличными больше, чем вы когда-нибудь в лучшем случае сможете заработать на вашей свалке за ближайшие полвека! — не унималась Хестер.
— И тем не менее нас это не интересует, — сказала Лиз. — Так же как мы не заинтересованы в том, чтобы вы стали единственной владелицей «Аббатства».