Найо Марш - В мишуре и блестках
На кухне их поджидал торжествующий Котеночек. Он сиял и улыбался во весь рот, но Трой показалось, что в его взгляде мелькала тень неудовольствия. Тень стала доминировать над светом, когда за дверью, выходящей во двор, раздались разъяренные вопли. «Прохвост и Щеголь», — подумала Трой.
Паренек в красной клетчатой рубашке проскользнул в кухню со двора и быстро захлопнул за собой дверь, но все успели услышать взрыв кошачьего возмущения.
— Нам очень жаль, — сказал Хилари, — что так вышло с кошечками, Уилфред.
— В жизни и не такое случается, не правда ли, сэр? — загадочно произнес Котеночек, искоса поглядывая на мисс Тоттенхэм. Мальчик, облизывая исцарапанную руку, сердито смотрел в окно.
Пирожки были выложены на роскошном блюде, стоявшем посередине кухонного стола. Трой с облегчением увидела, что они очень маленькие. Хилари предложил по очереди откусывать и загадывать желания.
Позже Трой часто вспоминала, как они все послушно столпились вокруг стола, с легким смущением готовясь исполнить традиционный обряд. То были последние мгновения покоя, пережитые ею в Холбердсе.
— Вы первая, тетушка, — предложил Хилари.
— Загадывать вслух? — спросила миссис Форестер. Хилари торопливо заверил, что о желании необязательно объявлять во всеуслышание.
— Как хотите, — пожала плечами его тетка. Она схватила пирожок и откусила почти половину. Жуя, она не сводила глаз с Крессиды Тоттенхэм. Трой вдруг почувствовала тревогу. «Я знаю, что она загадала, — подумала Трой. — Знаю так точно, словно она проорала свое желание мне в лицо. Она хочет, чтобы помолвка была расторгнута».
Затем наступила очередь Крессиды. Изрядно поломавшись, Крессида откусила малюсенький кусочек и проглотила его, словно горькое лекарство.
— Ты загадала? — с беспокойством спросил полковник Форестер.
— Забыла, — ответила Крессида и вдруг пронзительно завизжала. Из очаровательного ротика полетели крошки теста и фарша.
Мистер Смит неприлично выругался, остальные издали удивленные возгласы. Крессида указывала на окно, выходившее во двор. Две кошки, пятнистая и полосатая, сидели на наружном подоконнике. Стекло слегка искажало их морды. Они в упор смотрели на присутствовавших и то открывали, то закрывали рты в слаженном мяуканье.
— Милая моя, — произнес Хилари, даже не пытаясь скрыть раздражения.
— Мои бедные киски, — протяжно подхватил Котеночек, словно альт, вторивший баритону в пьесе на два голоса.
— Я не выношу кошек! — орала Крессида.
— В таком случае, — невозмутимо заметила миссис Форестер, — тебе не возбраняется вынести себя из кухни.
— Нет, нет, — взмолился полковник. — Нет, Тру. Нет! Боже! Послушай!
Кошки принялись скрести подоконник, производя жуткие звуки. Трой, любившая кошек и находившая их забавными, была почти разочарована, когда Прохвост и Щеголь внезапно прекратили свое занятие, повернулись спиной и, задрав хвосты, исчезли из вида. Тем не менее Крессида все еще зажимала уши руками, кричала и топала ногами, словно отбивая чечетку.
— Все, напробовались пирожков, — сухо произнес мистер Смит.
Но полковник нежно увещевал Крессиду, лепеча нечто маловразумительное о собрате-офицере, чье отвращение к представителям кошачьих странным образом довело его до неряшливости в обмундировании и забвения воинского долга. Повествование было сбивчивым и несвязным, однако Крессида, завороженно глядя на полковника, опустилась на стул и умолкла.
— Ничего страшного! — произнес Хилари с тихим отчаянием в голосе. — Так на ком мы остановились? Ваша очередь! — воззвал он к Трой.
Трой взяла пирожок, и вдруг ее посетило столь сильное и неодолимое желание, что она едва не выкрикнула его во весь голос. «Пусть здесь не случится никакой гадости, — испуганно повторяла она про себя. — Ну пожалуйста». А вслух похвалила поварское искусство Котеночка.
Следующим был полковник Форестер.
— Вы бы очень удивились, — сказал он улыбаясь, — если бы узнали о моем желании. Непременно удивились бы. — Он закрыл глаза и с удовольствием принялся за пирожок. — Восхитительно!
— Каким симпатягой вы иногда бываете! — сказал мистер Смит и с аппетитом, смачно чавкая, съел весь пирожок.
Завершил обряд Хилари. Все поблагодарили Котеночка и вышли из кухни. Крессида сердито буркнула, что собирается принять две таблетки аспирина и отдохнуть до ужина.
— И я не желаю, — добавила она, выразительно глядя на жениха, — чтобы меня беспокоили.
— Никто и не думал тебя беспокоить, радость моя, — отозвался Хилари, а его тетка издала звук, который равно можно было принять как за смех, так и за презрительное фырканье.
— Мы с твоим дядей, — сообщила она Хилари, — как обычно, выйдем на воздух, минут на десять.
— Но… тетушка… уже слишком поздно. На улице темно и, наверное, снег идет.
— Прогуляемся по двору. Ветер, кажется, дует с востока.
— Хорошо, — согласился Хилари. — Дядя Берт, не побеседовать ли нам о делах?
— Всегда пожалуйста, — откликнулся мистер Смит.
Трой хотела взглянуть на свою работу и сказала, что отправится в библиотеку. Все разбрелись кто куда.
Проходя по холлу, а потом по коридору, ведущему в библиотеку, Трой вдруг отметила про себя полнейшую тишину и безупречный комфорт, царившие в Холбердсе и стоившие, видимо, немалых затрат и усилий. Полы были покрыты толстыми коврами. Лампы, развешенные по стенам на изрядном расстоянии друг от друга, испускали приглушенный абажурами свет. Центральное отопление, упрятанное в стены так, что и следов его не было видно, согревало более чем эффективно. Трой казалось, что она идет по обогреваемому туннелю.
Дверь в библиотеку была чуть приоткрыта. Трой повернула ручку, толкнула дверь и сделала два шага. Пальцы все еще сжимали ручку, как вдруг на голову художнице что-то шмякнулось, а по библиотеке поплыл запах скипидара.
Удар оказался несильным, Трой не было больно, и она не испугалась, но оторопела от неожиданности и на мгновение утратила способность соображать. Затем припомнила, что за дверью был выключатель, и зажгла свет.
В библиотеке все было как обычно: тепло, тихо, пахло кожей, горящими поленьями и краской. Портрет покоился на мольберте, рядом стоял рабочий стол с художническим снаряжением.
Но на ковре, у самых ног Трой, валялась жестяная банка, которая обычно использовалась для смешивания краски со скипидаром.
А по лицу Трой сбегали вонючие липкие струйки.
С отвращением коснувшись щеки, Трой поспешила отыскать на столе чистую тряпку и вытереться. Хилари на затененном мольберте вперил в нее загадочный взор.
