Анна Литвинова - Трансфер на небо
– Не может быть… – тихо, одними губами проговорил-прошелестел он.
Один из пяти. За четыре года до описываемых событийЖарища здесь, в Испании, царила невыносимая. Да еще Старшой взялся их гонять по два раза в день. Утром тренировка, вечером тренировка. А каждые три дня – официальная игра. Молодые еще держались, рвались в бой. А старички совсем спеклись, еле ползали.
Вот и сейчас: утренняя тренировка кончилась, когда солнце уже полыхало вовсю. Ближе к полудню оно становилось совсем нестерпимым. Парни-сборники обычно в это время забивались по своим кондиционированным номерам – музыку слушали, читали, дрыхли. Даже на пляж не выползали – ждали вечерней прохлады.
Он вернулся с поля в свой номер, сунул тренировочную форму в мешок из прачечной – пусть стирают. Залез в душ. Тщательно смыл с себя семь потов утренней тренировки. Потом сбрызнулся дезодорантом, затем одеколоном.
Вышел из ванной. Соседа по номеру не было.
Он, напевая, нацепил на себя цивильные футболку, шорты, бейсболку, темные очки. Слава богу, здесь, на базе, они живут не как в тюрьме (а еще совсем недавно, при прошлом тренере, тут царили прямо-таки концлагерные строгости). Но теперь можно выходить с территории когда вздумается и идти куда хочешь, если силы, конечно, после тренировок оставались. Жены, а также подружки тоже неподалеку устроились. Всегда можно навестить. Словом, живи полной жизнью, насколько сможешь. Главное, на тренировки и собрания не опаздывай. И к отбою вовремя появляйся. Ну и, конечно, выпивка не приветствуется. Хотя стакан вина или бутылку пива после игры выпить можно – с горя.
А с радости пить у Команды пока повода не было.
Он вышел из ворот базы и пошел по улице, стараясь держаться тенька. Впрочем, здесь, на юге, особенно ближе к полудню, когда солнце шпарит прямо из зенита, тени практически не было – так, узенькая полоска. Солнце, синее небо, белые стены домов – все слепило глаза. На улице ни единого человека. Ленивые горожане предпочитают отсиживаться в кондиционированной прохладе офисов и кафе. В крайнем случае, расслабляются на пляже, рядом со свежим дыханием океана. А они, Команда? Как жеребцы подневольные. Гоняет их тренер по солнцепеку да по жаре…
Слава богу, до гостиницы было идти совсем недалеко – всего три квартала. Не первый раз за границей – знал, куда ее поселить.
Он вошел в гостиничный холл и сразу попал в блаженную прохладу. После яркости дня глаза не сразу привыкли к полусумраку помещения. Он сдернул с лица солнцезащитные очки.
– Буэнос диас, сеньор, – с почтением приветствовал его портье. Он уже знал его в лицо.
– У себя? – спросил он по-испански.
– Да-да, – подобострастно закивал портье. Странно, но сегодня лицо портье выражало к нему почему-то еще большее уважение, чем обычно, хотя, видит бог, он не давал к этому решительно никаких оснований.
Он поднялся по лестнице на второй этаж. Сейчас бы рухнуть на прохладные простыни и забыться. И пусть она сама ласкает его. Он толкнул дверь номера – почему-то не заперто.
– Что это за хрень? – вырвалось у него.
В гостиной номера люкс на пуфике за журнальным столиком сидел мужик. Большой, волосатый, с золотым перстнем. На столике перед ним стоял запотелый стакан колы со льдом. А она, его женщина, стояла у окна и испуганно смотрела на то, как он входит. В ее руках тоже был запотелый стакан. «А они тут неплохо устроились», – мелькнула злая непрошеная мысль.
– Кто это? – резко спросил он у нее, кивнув на незнакомца.
– Ой, ты только не сердись, – быстро произнесла она, – просто этот сеньор пришел и сказал, что очень хочет с тобой поговорить.
– Что надо? – он резко повернул голову к сеньору.
– У меня есть к вам деловое предложение, – произнес волосатый по-английски. Наверное, откуда-то знал заранее, что футболист этим языком немного владеет.
– Предложение? Что еще за предложение? – спросил он резко.
– Вот, – сказал сеньор и поднял с пола и расположил на журнальном столике небольшой черный чемоданчик, – это только за то, что вы выслушаете меня. – Он щелкнул замками. – Это вас, сеньор, ни к чему не обязывает. Я просто хочу поговорить с вами. – Волосатый откинул крышку чемоданчика и добавил: – Просто поговорить.
С этими словами он подвинул чемодан к игроку.
В чемоданчике были деньги. Много денег.
Доллары, связанные в пачки.
Наличные.
Он заметил, как она у окна замерла. Как загорелись ее глаза. Она просто не могла отвести взгляд от денег.
– Пожалуйста, – сказал человек с перстнем, обращаясь к игроку, – это гонорар – только за то, что мы поговорим с вами. Эти деньги вас ни к чему не обязывают. Здесь пятьсот тысяч долларов, и они в любом случае после нашего разговора останутся у вас – достигнем мы консенсуса или нет. О’кэй?
– Ну, допустим, о’кэй.
Игрок опустился на пуфик у противоположного угла журнального столика. Собственный голос показался ему глухим и каким-то чужим.
– Однако вы, сеньор, можете заработать еще намного, намного больше, – произнес волосатый и умоляюще прижал руки к собственной груди.
Наши дни. База сборной в Светловке. НочьДопрос нападающего Нычкина прервал сильный стук в дверь.
– Кого там черт принес! – досадливо крякнул Опер и крикнул: – Войдите!
В комнату отдыха заглянул следователь Костик. Опер встал со своего места и подошел к двери. Следак что-то зашептал ему.
– Да не бурчи ты под нос! – громко воскликнул Опер. – Здесь все свои.
Он бросил усмешливый взгляд на центрфорварда Нычкина, который хотя и сидел с индифферентным видом, но волей-неволей прислушивался к разговору.
– Сержанты прочесали периметр базы, – громко доложил Оперу следак, – вдоль всего забора прошли.
– Ну и что нашли?
– Ничего. То есть никаких свежих следов.
– Хорошо смотрели?
– Уверяют, что да. Там, говорят, грязища, что твоя контрольно-следовая полоса, и никем не топтанная.
– А что сторож?
– Сторож – тот, что дежурит на КПП, утверждает, что на базу этой ночью никто не входил. И никто, соответственно, с базы не выходил.
– Пьяный?
– Кто?
– Ну, сторож.
– А почему он должен быть пьяным?
– Да потому, что сторожа всегда пьют. Работа у них такая.
– Да не особенно он и пьяный, – слегка смутился Костик. – Так, попахивает от него чуть-чуть.
– А обслуга во флигеле? Ее допросили?
Опер со следаком по-прежнему говорили громко, и Варваре, а также футболисту Нычкину ничего не оставалось делать, как прислушиваться к их диалогу.
– Во флигеле на ночь, – доложил Костик, скашивая свой красивый глаз с длинными мохнатыми ресницами на Варвару, – оставались только две тетеньки: повариха и кастелянша.
