Эрл Гарднер - Спальни имеют окна
Я окинул ее долгим, внимательным, оценивающим взглядом и сказал:
– Тридцать восемь.
Ее глаза вспыхнули гневом, но через секунду она опомнилась и расхохоталась.
– Мне двадцать четыре.
– Но после лекции, которую вы мне здесь прочли… – неуверенно начал я.
– Боже мой! Неужели я действительно так старо выгляжу?
– Ну что вы! Я, признаться, думал, что вам семнадцать, но после того, как вы мне объяснили все про женскую психологию, я подумал…
– Идите вы к черту! – перебила она.
Я смолчал.
– Так или иначе, – сказала она после минутного молчания, – вы вполне можете составить мнение о тете Амелии. Она ко мне расположена дружески, но предпочитает видеться в отсутствие мужчин, особенно с тех пор, как появился этот человек. Тетушка довольно прозрачно мне намекнула, что я должна позвонить, прежде чем прийти. Короче говоря, она хочет быть уверена, что я не появлюсь неожиданно, как раз в то время, когда у нее будет этот черноволосый господин с красивым профилем.
– А вы с ним когда-нибудь встречались?
– Однажды. И тетушка так быстро избавилась от меня, что это даже меня позабавило.
– Она вас познакомила?
– Не говорите глупостей!
– Так, значит, вы с ним не знакомы?
– Нет.
– Как вы думаете, он узнает вас, если увидит?
– Да.
– Он видел вас всего несколько минут?
– Несколько секунд.
– Всего?
– Да.
– Но он, конечно, успел осмотреть вас с ног до головы?
– Его взгляд прожег дыры в моем платье.
– Вот такой он?
– Думаю, что такой. Во всяком случае, глаза такие.
– Что ему нужно от вашей тетушки, как вы думаете?
– Думаю, что он продает ей что-то.
– Да, вы говорили Берте Кул, что он пытается ей продать какой-то товар.
– Значит, вы знаете. Зачем же вы спрашиваете?
– Вы, конечно, не против, чтобы он ее немного надул на этой сделке?
– Мистер Лэм, если бы этот человек захотел надуть тетушку Амелию на каких-нибудь двадцать-тридцать тысяч долларов, то я… уверяю вас, я бы рассказала ему все, что знаю о ее характере и привычках, чтобы облегчить ему эту работу. Но мне кажется, на эту сумму он ее уже надул. Боюсь, что теперь он пытается всучить ей товар гораздо менее ценный, но обойдется он ей гораздо дороже.
– Вы полагаете, что он пытается продать себя?
– Да.
– Вы думаете, она может еще раз выйти замуж?
– Думаю, что да. При соответствующих обстоятельствах, разумеется. Она, видите ли, эта ее страсть… она совершенно помешалась на лести… и это переходит границы… Ну, мне не хочется говорить об этом, но…
– Ну и не надо говорить, – оказал я.
– Вы что-нибудь выяснили? – спросила она.
– Я установил за ним наблюдение.
– Кто он? Где он живет?
– Его зовут Томас Дэрхэм, он останавливался в гостинице «Вестчестер Армз». Вчера поздно ночью он съехал.
– Съехал?!
– Да.
– А куда он уехал?
– Не знаю.
– Тоже мне детектив! – возмутилась она.
– Минутку, – сказал я, – я получил инструкцию – установить наблюдение и выяснить личность, что я и сделал. Вы же не заказывали почасовую слежку, например, на двадцать четыре часа и не заплатили за это.
– Но я хотела бы получить еще кое-какие сведения.
– Получите, – сказал я ей. – Я как раз сейчас над этим работаю.
– Почему он съехал?
– Не знаю. Но намерен выяснить. А для того, чтобы выяснить, мне нужно немножко больше информации.
– Ну так идите добывайте.
– Я хочу добыть ее здесь.
– Что вас интересует?
– Давайте начнем с вас. Вы были замужем?
– Да.
– Что произошло с семейным кораблем?
– Разбился о скалы.
– Кто он?
– Некий мистер Бушнелл, – сказала она. – Некий Джеймс Бушнелл, Джимми, ненаглядный сыночек миссис Бушнелл, знаете такого?
– О да, – подхватил я. – Джимми, старина Джимми, как же, как же, знаю. А что случилось с Джимми?
– Всего понемножку.
– И давно вы одна?
– Год.
– Живете на алименты?
– Так я вам все и выложила.
– Я просто спросил.
– А я просто ответила.
– Вы зависите от своей тетки материально?
– Нет.
– Но вы ее единственная наследница?
– Если она неожиданно умрет, то да. Но, конечно, пока она жива, она имеет право распорядиться своей собственностью как ей вздумается.
– От вас не так уж много толку, – сказал я.
– Я отвечаю на ваши вопросы.
– А добровольно ничего не хотите сказать?
– Но ведь это я вас наняла, чтобы вы мне давали информацию, а не наоборот.
– Вы относитесь к своей тетке как к постороннему человеку, я не ошибся?
Она ответила с чувством:
– Мне бы хотелось быть к ней ближе. Все-таки она моя единственная родственница. Временами она даже скучает по мне. Потом ее стали одолевать матримониальные идеи. Вообще-то она всегда стремилась к замужеству. Всегда боялась, что кто-нибудь завладеет ее деньгами. Она ведь очень скупа. Когда ей одиноко, она меня любит и даже зовет к себе. Несколько недель назад она попала в автомобильную аварию. С тех пор у нее часто бывают приступы радикулита. Она считает, что причина приступов – ушибы, полученные в результате несчастного случая. И устраивает жуткую суматоху вокруг этого радикулита: сидит на надувной подушке в кресле-каталке, ну и так далее в том же духе.
– Ну а страховка?
– Страховая компания считает, что авария произошла по ее вине.
– Ну и еще – она немного помешана на мужчинах!
– Мягко говоря!
– Все это очень плохо, – сказал я. – Она сможет вылечиться только в том случае, если сократит расходы.
– Возможно… Но я никак не могу понять, что ей нужно. Просто не могу понять… нет, я могу, конечно… Я понимаю и сочувствую, но я не могу…
– Простить? – спросил я.
– Кого это я должна прощать?
– Ну, предположим, вы перестанете оправдывать себя в собственных глазах и начнете излагать факты.
– Мои родители погибли при кораблекрушении, когда мне было три года. Тетя Амелия взяла меня на воспитание. А своих родителей я даже не помню. Помню только тетю Амелию, все ее достоинства, а их много, и все недостатки.
– Продолжайте, – сказал я.
– Тетя Амелия была очень, очень красива, – продолжала она. – Она вышла замуж за дядю Дэйва из жалости и вскоре разочаровалась. Разводов она не признавала. Через несколько лет она узнала, что человек, за которого она вышла замуж, неизлечимо болен. С тех пор она старалась изо всех сил сохранить молодость в надежде начать все заново, когда дядя Дэйв умрет.
– Ее можно понять, – сказал я.
– Потом дядя Дэйв умер, и она встретила дядю Фреда. К этому времени, мне кажется, она уже стала практичной и расчетливой. Мои первые детские воспоминания связаны с такой сценой: тетушка стоит перед зеркалами, внимательно изучая себя со всех сторон… Меня она оставила на попечении няньки, а потом отдала в частную школу. Теперь вы видите, что произошло, мистер Лэм. Все эти годы тетушка ждала смерти своего мужа и старалась сохранить молодость. За это время она привыкла думать исключительно о себе и своей внешности. Это имело для нее первостепенную важность. Если бы только ее можно было избавить от этого, она была бы прекрасной женщиной, остроумной, мудрой и… эгоистичной.
