Кэрол Дуглас - Доброй ночи, мистер Холмс!
Я кинула взгляд на окно, ища путь к бегству, и увидела, что священник, вместо того чтобы лежать на кушетке, уже сидит на ней, словно оживший труп.
– Это не пожар, сударыни, – дрожащим голосом промолвил он. – Ложная тревога. Это не пожар. Сохраняйте спокойствие и дым рассеется.
Дым действительно быстро рассеялся, как и предсказал священник, и мы увидели на полу странный цилиндрический предмет, который подобрал Джон.
– Дымовая шашка, – недовольно проворчал он и, нахмурившись, посмотрел на старика. – Кто-то сыграл с нами дурную шутку.
– Удивительный, просто удивительный выдался сегодня вечер, – запинаясь, выдавил из себя преподобный отец. – Мне уже гораздо лучше. – Он осмотрелся, ища взглядом Ирен, видимо желая ее поблагодарить, но она куда-то делась, растаяв, словно только что клубившийся в гостиной дым.
Мне стало страшно неловко за ее столь пренебрежительное отношение к пожилому человеку. Взяв его под руку и медленно ступая, я проводила его до двери.
– Вы уверены, что достаточно хорошо себя чувствуете?
– Да-да, конечно. Не буду вас больше беспокоить. Я был рад оказаться полезен такой доброй и красивой леди.
Старик коснулся на прощание своей черной широкополой шляпы и ковыляющей походкой направился к воротам. Толпа уже почти рассеялась. С удивлением я обнаружила, что Джон успел незаметно выскользнуть из дома. Поскольку ландо тоже куда-то делось, я решила, что наш кучер отправился на нем в конюшню. Когда я вернулась в дом, Ирен нигде не было – ни на первом этаже, ни на втором, ни в комнатах для прислуги.
В спальне подруги, где лежали аккуратно сложенные кучки вещей, я обнаружила раскрытый шкаф, возле которого громоздилась груда ее вечерних платьев. Я вспомнила дымовую завесу в гостиной, возникшую, словно по мановению волшебной палочки, и силуэт Ирен у камина. С того момента я больше подругу не видела. Мне с трудом удалось подавить дрожь.
Совершенно озадаченная, я снова спустилась на первый этаж. Миссис Ситон и служанка приводили комнаты в порядок, даже не подозревая, что Ирен пропала, и уж тем более не имея ни малейшего представления о том, куда она делась. Я остановилась у клетки с Казановой и, взяв из буфета печенье, угостила им попугая.
– Я буду только рада, когда Годфри взвалит на себя всю полноту ответственности за ее исчезновения и появления, – доверительно сообщила я птице, которая передвинулась поближе ко мне, чтобы лучше меня слышать.
– Годфри! Годфри! – крикнул Казанова, наклонив голову. – Экс-уай-зет, джей-кей-эл, эй-би-си.
О чем мне было беседовать с попугаем, который даже алфавит рассказывал задом наперед? Я вернулась в гостиную и села читать «Клорис на перепутье». В половину десятого с тихой улицы до меня донесся цокот копыт.
Когда вошла Ирен, я не стала вскакивать и кидаться ей навстречу. Более того, я даже не оторвала взгляда от книги.
– Еще не спишь? – спросила она. Судя по голосу, подруга была чем-то встревожена и при этом невероятно довольна. – Боюсь, спать мы ляжем нескоро. Я отправила Джона с ландо за Годфри.
Выронив книгу, я повернулась к ней.
Подруга стояла передо мной в мужском наряде: ее голову венчал лихо заломленный котелок, а подбородок был прикрыт шарфом.
– Ирен… Что, во имя всего святого…
Адлер быстрым шагом подошла к тайнику и принялась извлекать из него содержимое.
– Нас разоблачили. Как оказалось, наш самоотверженный святой отец живет на Бейкер-стрит.
– Так это был шпион?
– И шпион, и фальшивый поджигатель, и в своем роде театральный режиссер. Если я не ошибаюсь, все, что случилось сегодня вечером у нашего дома, – не более чем постановка, а толпа людей, принявших в ней участие, – статисты, которым он заплатил.
– Но зачем он это устроил? К чему духовному лицу…
– У него много лиц, и он меняет их, как заправский актер. Мы с Джоном проследовали в ландо за кэбом, в который сел старик-священник. Экипаж остановился у дома двести двадцать один по Бейкер-стрит. У дверей священник со своим товарищем – полагаю, тем самым, кто швырнул в окно дымовую шашку, – остановился и принялся рыться в кармане, чтобы достать ключи. И тут я не удержалась… воистину, тщеславие – женская черта характера! Я прошла мимо парочки этих джентльменов и подшутила над ними, показав, что мне все известно.
– Что ты им сказала?!
– Да ничего особенного: «Доброй ночи, мистер Шерлок Холмс!» После этого я прибавила шаг и свернула за угол, где меня поджидал Джон. Итак, нам с Годфри нужно немедленно уехать. Давай-ка займемся сборами, так чтобы, как только придет Годфри, мы могли сразу же отправиться в дорогу.
– Ирен…
Прощаться времени не было. Подруга уже спешно поднималась по лестнице – в одной руке она сжимала котелок и шарф, а в другой – содержимое тайника.
– Боюсь, мне придется бежать в женском обличии, – сообщила мне она из спальни. – Я же выходила замуж за Годфри, чтобы избежать кривотолков.
Пока она снимала мужской наряд, я набила один чемодан всем самым необходимым. И зачем, спрашивается, я убила столько времени, сортируя одежду?
Ирен принялась расстегивать рубашку и вдруг схватила меня за плечи. Я посмотрела ей в лицо. Я чувствовала себя слишком опустошенной, чтобы до конца прочувствовать наше скорое расставание. Вдруг подруга одарила меня той хитрой и одновременно задумчивой улыбкой, что всегда, с одной стороны, вселяла в меня ужас, а с другой – уверенность, а также предвкушение чего-то неожиданного.
– Милая Нелл, я отдала бы все на свете, чтобы увидеть, как сюда явится мистер Шерлок Холмс и обнаружит, что птичка упорхнула из гнездышка. Все бы отдала! Честно! – Ее улыбка стала шире, а голос сделался сладким как мед. – И кто же сможет мне честно во всех подробностях рассказать об этом чудесном моменте моего триумфа? Могу ли я положиться на тебя, моя милая подруга? Согласишься ли ты дозволить мне немного изменить твою внешность, чтобы ты сыграла роль брошенной служанки, которая впустит охотников в оставленный хозяевами дом? Немного белой пудры на волосы, с дюжину мелких морщин…
Развернув меня к большому зеркалу, Ирен принялась посыпать пудрой для лица мои темные, цвета мускатного ореха волосы. Клубящиеся белесые облачка пудры словно стянули юные, знакомые черты моего лица.
– Ничего серьезного… так, с десяток поверхностных штришков, чтобы тебя потом не узнали. Как-никак ты остаешься, а мы пускаемся в бега. Только умоляю, согласись сыграть роль служанки. Всего один разок. Один-единственный… Первый и последний раз. Клянусь!
