Джорджетт Хейер - Зачем убивать дворецкого? Лакомый кусочек (сборник)
Миссис Твининг умолкла и прижала к губам платок.
– А потом? – спросил Хардинг.
Она поглядела на него.
– Мне стало плохо. Я села на подлокотник кресла возле камина – или, точнее, рухнула на него. Иначе бы, наверное, потеряла сознание. Когда… тошнота прошла, вышла из комнаты, закрыла за собой дверь, чтобы никто не заглянул туда, пошла на веранду и сказала остальным.
– Значит, после того как вы обнаружили сэра Артура мертвым, прошло минут пять, а то и больше, прежде чем вы вернулись к компании?
– Не представляю, – пожала плечами она. – Думаю, вполне возможно.
Хардинг поднялся.
– Спасибо, миссис Твининг. Пока что больше вопросов у меня нет.
Миссис Твининг встала и направилась к выходу. Инспектор распахнул перед ней дверь и сказал:
– Будьте любезны, спросите леди Биллингтгон-Смит, не зайдет ли она сюда.
Миссис Твининг кивнула.
– Хорошо, инспектор, – ответила она и вышла.
Глава десятая
Хардинг закрыл дверь за миссис Твининг и неторопливо возвратился к столу.
– Итак, сержант?
Незерсол поджал губы.
– Хотите знать, сэр, что я скажу?
– Очень.
– На мой взгляд, держалась она очень спокойно, – заговорил сержант, морща лоб. – В самом деле очень! Не скажу, что все было не так, но мне кажется, было бы естественнее, если б, увидя, что генерал мертв, она сразу выбежала бы из комнаты.
– Согласен. Вместе с тем она производит впечатление женщины с сильным характером. – Инспектор порылся в бумагах. – Насколько я понял, сэр Артур был не таким уж отходчивым, как следует из ее слов.
– Да, сэр, – неуверенно подтвердил сержант.
– Слабо верится, что он быстро успокаивался и всех прощал, – продолжал Хардинг.
– Быстро успокаивался? Ну что вы, сэр! Не хочется дурно говорить о покойнике, но сэр Артур был тяжелым человеком. Можно сказать, образцом неуживчивости.
Дверь открылась; Фэй вошла и встала, глядя на Хардинга. В черном платье она выглядела хрупкой, жалкой. Под глазами темнели большие круги, губы казались бескровными.
– Леди Биллингтон-Смит? – спросил Хардинг. – Прошу вас, проходите, присаживайтесь.
Говорил он приветливо, что было неожиданностью для женщины, знакомой только с методами суперинтенданта Лаптопа.
– Благодарю, – негромко ответила Фэй и села в кресло, которое перед этим занимала миссис Твининг. – Насколько я понимаю… вы хотите допросить меня. Я… давала вчера показания суперинтенданту. Не знаю… чем еще могу быть полезна.
– Простите, леди Биллингтон-Смит, но, боюсь, у меня и в самом деле найдется к вам несколько вопросов, в том числе и не очень приятных, – сказал Хардинг. – Постарайтесь ответить с полной откровенностью. Поверьте, я не стал бы прибегать к этому без необходимости.
Фэй снова взглянула на него с удивлением и признательностью.
– Да, конечно. Вполне понимаю.
Инспектор сел.
– Первым делом хотелось бы узнать, леди Биллингтон-Смит, все ли было безоблачно в ваших отношениях с мужем в день его смерти.
Этот лобовой вопрос ошеломил ее.
– Что вы имеете в виду? – промямлила она.
– Я ни на что не намекаю, – заметил Хардинг. – Только хочу, чтобы вы ответили правдиво.
– Мой муж… мой муж был неуживчивым, – с трудом произнесла Фэй. – Разногласия у нас случались, но отношения оставались хорошими.
– Насколько я понял, он был чрезмерно вспыльчив? И ссорились вы довольно часто?
– Я… я не сварлива, инспектор. Муж, когда приходил в раздражение, повышал голос. А ссор у нас не было.
– То есть ваш муж имел склонность бранить вас, когда его что-то раздражало?
– Да. Но это пустяк. Он никогда не злился всерьез, не обижался надолго.
– Утром первого июля, то есть вчера, между вами произошла какая-нибудь сцена?
– Муж очень рассердился на Джеффри – это его сын. Не на меня.
– Иногда, леди Биллингтон-Смит, человек в гневе способен срывать зло на совершенно неповинных. Именно это и произошло?
Фэй замялась.
– Видите ли, он очень рассердился, – повторила она.
– До такой степени, что расстроил вас?
– Нет… то есть отчасти! Это правда, вчера утром я слегка расстроилась. Была не совсем здорова, устала за субботу и воскресенье. У мужа… была манера разговаривать очень резко. Приходя в малейшее раздражение, он повышал голос, и… у меня разболелась голова. Вот и все.
– Полагаю, причиной этого раздражения явилась помолвка сына с мисс де Сильва?
– Да, – ответила Фэй. – Он ужасно рассердился на Джеффри, и я довольно-таки необдуманно попыталась его урезонить.
– Понимаю. Вы опасались серьезной ссоры между вашим пасынком и генералом?
– Нет-нет! – торопливо ответила Фэй. – Я знала, что Джеффри ни за что не станет с ним ссориться, он, видите ли, очень боялся отца. Но опасалась, как бы Артур… мой муж не выгнал его из дому. Он был… в некоторых отношениях… очень жестким.
Хардинг взял свой карандаш, тщательно оглядел его кончик.
– Простите меня, леди Биллингтон-Смит, если мой вопрос вам неприятен, но было ли это единственной причиной сцены, которая разыгралась между вами и сэром Артуром? Не было ли с вашей стороны некоторой ревности?
– Ревности? – тупо переспросила она.
Инспектор поднял взгляд.
– Вас не сердило – или не оскорбляло – чрезмерное внимание, которое сэр Артур уделял одной вашей гостье?
Фэй покраснела.
– Нет. Не сердило и не оскорбляло. Ревности я не испытывала ни малейшей. У мужа была… любезная, игривая манера общаться с женщинами, но это ничего не означало. Подобная мысль даже не приходила мне в голову. Причиной ее… сцены… был только Джеффри.
– В таком случае вопросов на эту тему у меня больше нет. В котором часу вы спустились на первый этаж вчера утром?
– Я не спускалась, пока муж не позвал меня, но из спальни вышла еще до этого и разговаривала наверху со старшей горничной.
– Стало быть, вы не знаете, что произошло между сэром Артуром и его сыном?
– Нет.
– В котором часу он позвал вас?
– Должно быть, без нескольких минут двенадцать. Он только что вошел вместе… вместе с миссис Холлидей и хотел, чтобы я распорядилась срезать для нее несколько роз.
– Миссис Холлидей присутствовала при разговоре?
– Только в самом начале; она тут же пошла наверх снять шляпу. Затем мой муж отправился к себе в кабинет. Сказал, чтобы его не беспокоили. Видите ли, было первое число месяца, в этот день он всегда платил по счетам и расплачивался с прислугой. Да, вспомнила, тогда было без десяти двенадцать, он обратил мое внимание на это, сказав, что уже и так потеряно много времени. Я пошла…
– Одну минутку, – перебил Хардинг. – Сэр Артур тогда еще сердился на вас?
