Уилки Коллинз - Лунный камень
Я отрицательно покачалъ годовой.
— Развѣдаю, отвѣтилъ я, — и дня не пройдетъ какъ развѣдаю.
Затѣмъ я тотчасъ же вернулся къ себѣ въ контору.
Еслибы въ этомъ необъяснимомъ просмотрѣ завѣщанія покойной довѣрительницы моей была замѣшана какая-нибудь иная адвокатская фирма, я, пожалуй, встрѣтилъ бы нѣкоторыя затрудненія относительно необходимыхъ развѣдокъ. Но у Скаппа и Смолдея я имѣлъ руку, значительно облегчавшую мнѣ ходы въ этомъ дѣлѣ. Мои письмоводитель (большой дѣлецъ и превосходный человѣкъ) былъ родной братъ мистера Смоллея, а благодаря такого рода косвенной связи со мной, Скаппъ и Смоллей въ теченіи нѣсколькихъ лѣтъ подбирали крохи, падавшія съ моего стола, въ видѣ различныхъ дѣлъ, поступавшихъ ко мнѣ въ контору, на которыя я, по разнымъ причинамъ, не считалъ нужнымъ тратить время. Такимъ образомъ мое покровительство имѣло нѣкоторое значеніе для этой фирмы. Теперь я намѣревался, въ случаѣ надобности, напомнить имъ объ этомъ покровительствѣ.
Придя домой, я тотчасъ переговорилъ съ моимъ письмоводителемь, и разказавъ ему о случавшемся, послалъ его въ братнину контору «съ поклономъ отъ мистера Броффа», которому весьма пріятно было бы узнать, почему господа Скаппъ и Смоллей нашли нужнымъ просмотрѣть завѣщаніе леди Вериндеръ.
Вслѣдствіе этого посольства, мистеръ Смоллей вернулся ко мнѣ въ контору въсопровожденіи своего брата. Тотъ признался, что дѣйствовалъ по просьбѣ одного изъ своихъ довѣрителей, а затѣмъ поставилъ мнѣ на видъ, не будетъ ли съ его стороны нарушеніемъ повѣренной ему тайны, если онъ скажетъ болѣе.
Мы поспорили объ этомъ довольно горячо. Безъ сомнѣнія, онъ былъ правъ, а я не правъ. Надо сознаться, я былъ разсерженъ и подозрителенъ и настойчано хотѣлъ развѣдать побольше. Мало того: предложенное мнѣ дополнительное свѣдѣніе я отказался считать тайной, ввѣренною мнѣ на храненіе; я требовалъ полной свободы въ распоряженіи своею скромностью. Что еще хуже, я непозволительно воспользовался выгодой своего положенія.
— Выбирайте же, сэръ, оказалъ я мистеру Смоллею:- между рискомъ лишиться практики своего довѣрителя, или моей.
Неизвинительно, согласенъ, — чистѣйшая тираннія. Подобно всѣмъ тиранамъ, я былъ непреклоненъ. Мистеръ Смоллей рѣшился на выборъ, не колеблясь и минуты. Онъ покорно улыбнулся и выдалъ имя своего довѣрителя:
— Мистеръ Годфрей Абльвайтъ.
Этого съ меня было довольно, — я болѣе ничего и знать не желалъ.
Достигнувъ этого пункта моего разказа, я считаю необходимымъ поставить читателя на равную ногу со мной относительно свѣдѣній о завѣщаніи леди Вериндеръ.
Итакъ, позвольте мнѣ въ возможно-краткихъ словахъ изложить, что у Рахили Вериндеръ не было ничего, кромѣ пожизненныхъ процентовъ съ имущества. Необыкновенно здравый смыслъ ея матери, вмѣстѣ съ моею долговременною опытностью, освободили ее отъ всякой отвѣтственности и уберегли на будущее время отъ опасности стать жертвой какого-нибудь нуждающагося, и недобросовѣстнаго человѣка. Ни она, ни мужъ ея (въ случаѣ ея брака) не могли бы тронуть и шести пенсовъ, какъ изъ поземельной собственности, такъ и изъ капитала. Въ ихъ распоряженіи будутъ дома въ Лондонѣ и Іоркширѣ, порядочный доходъ, — и только. Пораздумавъ о развѣданномъ, я прискорбно затруднился, какъ мнѣ поступить вслѣдъ затѣмъ.
Не болѣе недѣли прошло съ тѣхъ поръ, какъ я услыхалъ (къ удивленію и прискорбію моему) о предполагаемомъ замужствѣ миссъ Вериндеръ. Я былъ самымъ искреннимъ ея поклонникомъ, питалъ къ ней искреннюю привязанность и невыразимо огорчался, услыхавъ, что она готова, очертя голову, избрать мистера Годфрея Абльвайта. И вотъ этотъ человѣкъ, котораго я всегда считалъ сладкорѣчивымъ плутомъ, оправдываетъ самое худшее изъ того, что я думалъ о немъ, а явно обличаетъ корыстную цѣлъ этого брака съ его стороны! «Такъ что же? пожалуй возразите вы:- дѣло обыденное.» Согласенъ, дорогой сэръ. Но такъ ли легко отнеслись бы вы къ этому, еслибы дѣло шло…. ну, хоть о вашей сестрѣ? Первое соображеніе, естественно пришедшее мнѣ въ голову, было слѣдующее. Сдержитъ ли свое слово мистеръ Годфрей Абльвайтъ послѣ того что онъ узналъ отъ адвоката?
Это вполнѣ зависѣло отъ его денежныхъ обстоятельствъ, которыхъ я вовсе не зналъ. Если положеніе его еще не слишкомъ плохо, ему стоило бы жениться на миссъ Вериндеръ ради одного дохода. Если же, наоборотъ, ему крайняя нужда въ значительной суммѣ къ извѣстному сроку, то завѣщаніе леди Вериндеръ придется весьма кстати и спасетъ ея дочь изъ рукъ плута. Въ послѣднемъ случаѣ мнѣ вовсе не нужно будетъ огорчать миссъ Рахиль, въ первые дни траура по матери, немедленнымъ открытіемъ истины. Въ первомъ же, оставаясь безмолвнымъ, я какъ бы посодѣйствую браку, который сдѣлаетъ ее несчастною на всю жизнь.
Колебанія мои разрѣшились посѣщеніемъ лондонской гостиницы, въ которой жили мистрисъ Абльвайтъ и миссъ Вериндеръ. Она сообщила мнѣ, что на другой день выѣзжаютъ въ Брайтонъ, а что непредвидѣнная помѣха препятствуетъ мистеру Годфрею Абльвайту отправиться съ ними. Я тотчасъ предложилъ замѣнить его. Пока я только думалъ о Рахили Вериндеръ, можно было еще колебаться. Увидавъ ее, я тотчасъ рѣшился высказать ей всю правду, будь что будетъ.
Случай представался, когда мы гуляли съ ней вдвоемъ на другой день по пріѣздѣ.
— Позволите ли мнѣ поговорить съ вами о вашей помолвкѣ? спросилъ я.
— Да, равнодушно отвѣтила она:- если не о чемъ поинтереснѣе.
— Простите ли вы старому другу и слугѣ вашего семейства, миссъ Рахиль, если я осмѣлюсь опросить, по сердцу ли вамъ этотъ бракъ?
— Я выхожу замужъ съ отчаянія, мистеръ Броффъ, пробуя наудачу, не нападу ли на что-нибудь въ родѣ счастія застоя, которое могло бы примирить меня съ жизнью.
Сильныя выраженія, намекающія вы что-то затаенное, въ формѣ романа. Но я имѣлъ въ виду свою цѣль и уклонился (какъ говорится межъ нами, законниками) отъ изслѣдованія побочныхъ развѣтвленій вопроса.
— Едва ли мистеръ Годфрей Абльвайтъ раздѣляетъ вашъ образъ мыслей, оказалъ я: — ему этотъ бракъ во всякомъ случаѣ по сердцу?
— По его словамъ, такъ, и, кажется, я должна ему вѣритъ. Послѣ тѣхъ признаній, которыя я сдѣлала ему, едва ли бы онъ захотѣлъ на мнѣ жениться, еслибы не любилъ меня.
Бѣдняжка! Она не допускала и мысли о человѣкѣ, женящемся ради собственныхъ корыстныхъ видовъ. Задача, за которую я взялся, становилась труднѣе чѣмъ я разчитывалъ.
— Странно слышать, продолжилъ я:- особенно для моихъ старосвѣтскихъ ушей….
— Что странно слышать? спросила она.
— Слышать, что вы говорите о будущемъ мужѣ такъ, словно вы не увѣрены въ искренности его привязанности. Не имѣете ли вы съ своей стороны какихъ-нибудь причинъ сомнѣваться въ немъ?
