Агата Кристи - Убийство в проходном дворе
— Mon pauvre[19] Джепп! Но успокойтесь. В дверь звонят, значит, ответ явился.
Джордж, безупречный слуга Пуаро, открыл дверь гостиной и доложил:
— Мисс Плендерли!
Девушка вошла в комнату с обычным своим уверенным видом и поздоровалась.
— Я попросил вас… — начал объяснять Пуаро. — Садитесь, пожалуйста, вот сюда, а вы вот сюда, Джепп. — Я пригласил вас, потому что должен вам кое-что сообщить.
Джейн Плендерли села, посмотрела на Пуаро, потом на Джеппа, нетерпеливо сняла шляпу и положила ее на столик.
— Итак, — сказала она, — майора Юстеса арестовали.
— Полагаю, вы прочли это в утренней газете?
— Да.
— Ему предъявлено обвинение в довольно мелком преступлении, — продолжал Пуаро. — А пока мы собираем улики, касающиеся убийства.
— Так это все-таки убийство?
Пуаро кивнул.
— Да, — сказал он. — Убийство. Сознательное лишение жизни одного человека другим.
— Не надо! — Джейн Плендерли вздрогнула. — Ваши слова придают всему этому какую-то особую ужасность.
— Но всякое убийство всегда ужасно. — Он помолчал. — А теперь, мисс Плендерли, я собираюсь рассказать вам, как я выяснил, что же там произошло.
Она посмотрела на Джеппа. Он улыбнулся.
— У него есть свои методы, мисс Плендерли, — сказал он. — И я не мешаю ему действовать на его манер. Давайте послушаем, что он скажет.
— Как вам известно, мадемуазель, — начал Пуаро, — я осматривал место трагедии вместе с моим другом утром шестого ноября. Мы вошли в комнату, где был обнаружен труп миссис Аллен, и мое внимание сразу же привлекли несколько многозначительных обстоятельств. Видите ли, кое-что в этой комнате производило странное впечатление.
— Так говорите же! — нетерпеливо сказала она.
— Во-первых, запах табачного дыма…
— Не преувеличивайте, Пуаро! — перебил Джепп. — Я, например, никакого запаха не почувствовал.
— Вот именно! — Пуаро молниеносно обернулся к нему. — Никакого запаха вы не почувствовали. Как и я! Вот это-то и было странно, потому что в пепельнице лежало десять окурков. И крайне странно, что в комнате не ощущалось ни малейшего запаха.
— Так вот куда вы клонили! — вздохнул Джепп. — И обязательно вам надо выбирать самый извилистый путь!
— Ваш Шерлок Холмс поступал точно так же. Помните, как он указал на странность поведения собаки ночью. И выяснилось, что странность заключалась именно в том, что собака никак себя не вела. Она спала. Но продолжим. Затем я обратил внимание, что часы обычно носят на левой руке.
— Ну и что?
— Да ничего. Только у покойной они были на правой.
Джепп пожал плечами, но Пуаро, не дав ему открыть рот, торопливо продолжал:
— Как вы и намеревались сказать, это еще ничего не означает: одни люди носят их так, другие эдак. Но теперь, друг мой, я перехожу к чему-то по-настоящему интересному. Я перехожу к бюро.
— Я так и думал, — отозвался Джепп.
— Вот там оказалось много крайне странного и примечательного. Во-первых, там кое-чего не хватало.
— Чего же? — спросила Джейн Плендерли.
— Листа промокательной бумаги, мадемуазель! — обернулся к ней Пуаро. — Верхний листок в бюваре был совершенно чистым.
— Ну, знаете, мосье Пуаро! У людей есть обыкновение выбрасывать использованные листки.
— Да. Но куда? Бросают в мусорную корзинку, не так ли? Однако в мусорной корзинке его не было. Я проверил.
— Ну, значит, его выбросили накануне, — с досадой заметила Джейн Плендерли. — Лист был чистым, потому что Барбара ничего в этот день не писала!
— Маловероятно, мадемуазель. По словам свидетелей, миссис Аллен под вечер выходила бросить письмо в ящик. Следовательно, она что-то писала! И внизу писать она не могла — там нет письменных принадлежностей. Ну и, конечно, в вашу спальню она для этого не пошла бы. Так что же произошло с листком промокательной бумаги, которым миссис Аллен промокнула свои письма? Разумеется, люди иногда бросают смятую бумагу в огонь, а не в корзинку, но камин в ее спальне был газовый. А камин внизу не топился — вы же сами сказали, что утром уголь и растопка уже лежали в нем.
Он помолчал.
— Любопытная маленькая загадка. Я искал повсюду: в мусорных корзинках, в мусорном баке и не нашел. И это, на мой взгляд, было очень-очень важно. Получалось, что кто-то специально уничтожил этот листок. Но почему? А потому что отпечатавшиеся на нем строчки легко прочесть в зеркале. Но была и еще одна странность, Джепп, вы примерно помните, как были расположены предметы на бюро? Бювар и чернильница в центре, подносик с ручкой слева, календарик и гусиное перо справа. Еще не сообразили? Гусиное перо, как я убедился — помните? — было чисто декоративным, им никогда не пользовались. И сейчас не сообразили? Я повторю: бювар в центре, подносик с ручкой слева — слева, Джепп, хотя обычно ручку для удобства держат справа под правую руку.
Пуаро опять помолчал.
— А! Теперь вы поняли, не так ли? Ручка слева, часы на правой руке, лист промокательной бумаги уничтожен и в комнату принесена пепельница с окурками! Воздух в комнате был свежий, Джепп, без запаха табачного дыма, потому что всю ночь окно было открыто, а не закрыто… И я нарисовал в воображении картину…
Он стремительно повернулся к Джейн.
— Я вообразил, мадемуазель, как утром вы подъезжаете в такси, расплачиваетесь с шофером, взбегаете по лестнице, может быть, уже зовя «Барбара!» — открываете дверь и видите, что ваша подруга лежит мертвая с пистолетом в руке — естественно в левой руке, ведь она была левша! — и потому стреляла в левый висок. На бюро вы видите записку, адресованную вам, узнаете, что заставило ее лишить себя жизни. Думаю, это было очень трогательное письмо… Молоденькая, милая несчастная женщина, которую шантаж принудил покончить с собой…
Вероятно, вами тут же овладела одна мысль: в случившемся повинен вот этот человек. Так пусть же он и понесет кару — тяжкую, но заслуженную кару! Вы берете пистолет, тщательно вытираете его и вкладываете в правую руку. Вы берете адресованное вам письмо и лист промокательной бумаги, на котором отпечатались чернильные строчки. Спускаетесь в гостиную, растапливаете камин и предаете оба листа огню. Затем уносите наверх полную пепельницу, чтобы создать впечатление, будто там сидели и разговаривали двое. Туда же вы уносите отвалившуюся от запонки эмаль, которую подобрали с пола. Такая удачная находка! Ведь, по-вашему, она рассеет последние сомнения. Затем вы запираете окно, запираете дверь снаружи. Ни в коем случае не должно возникнуть подозрений, что вы уже побывали в спальне, а потому вы тут же звоните в полицию, не ища помощи соседей. Ну и так далее. Вы играете взятую на себя роль умно и расчетливо. Вначале отказываетесь что-либо добавить к очевидным фактам, но очень ловко вызываете сомнение в том, что это было самоубийство. Позже вы уже готовы прямо навести нас на след майора Юстеса… Да, мадемуазель, это было очень хитро задуманное убийство, — именно убийство! — майора Юстеса.
Джейн Плендерли вскочила с кресла.
— Не убийство, а справедливое возмездие! Мерзавец своими гнусностями довел бедняжку Барбару до самоубийства! Она была такой милой, такой беспомощной! Понимаете, несчастная девочка, едва приехала в Индию, влюбилась. Ей только исполнилось семнадцать лет, а он был женат и гораздо старше. У нее родился ребенок. Его можно было бы отдать в приют, но она и слышать об этом не хотела. Отправилась в какую-то дикую глушь и вернулась, называя себя миссис Аллен. Но потом ребенок умер. Она уехала в Англию и влюбилась в Чарлза, надутого болвана! Она его обожала, а он принимал ее поклонение как должное. Будь он другим человеком, я посоветовала бы ей все ему рассказать. А так мне пришлось уговаривать ее скрыть все. В конце-то концов в ее тайну была посвящена только я. И тут появился этот дьявол Юстес! Остальное вам известно. Он начал систематически ее грабить, но она только в тот, последний, вечер поняла, что из-за нее Чарлз может оказаться жертвой скандала. Если она выйдет за Чарлза, то станет именно тем, чем хотел бы видеть ее Юстес — женой богатого человека, который больше всего на свете боится скандала. Когда Юстес забрал приготовленные для него деньги и ушел, она еще долго сидела в гостиной и думала. Потом поднялась наверх и написала мне. Написала, что любит Чарлза и не может без него жить, но ради него не смеет стать его женой. И выбирает наилучший выход, написала она.
Джейн вскинула голову.
— И вы удивляетесь тому, что я сделала? И вы смеете называть это убийством?
— Потому что убийство остается убийством, — сурово произнес Пуаро. — Иногда оно выглядит оправданным, но это все равно убийство! Вы искренни и умны, так взгляните же правде в глаза, мадемуазель. Ваша подруга избрала смерть как последний выход, потому что у нее не достало мужества жить. Мы можем сочувствовать ей, можем жалеть ее, но факт остается фактом: стреляла в себя она сама, а не кто-то другой…
