Морис Леблан - Полая игла
— Настолько определенное, что мы до сих пор не можем найти трактир.
— Настолько определенное, что вы, каким бы невероятным все это ни казалось, все еще продолжаете искать его и, таким образом, уходите в сторону от единственного места, где этот человек может находиться, от того неизвестного нам места, которое он и не покидал, не мог покинуть с того самого момента, когда, раненный выстрелом мадемуазель де Сен-Веран, забился туда, как зверь в нору.
— Где же это место, черт побери?
— В развалинах аббатства.
— Да там и развалин-то нет! Какие-то обломки стен! И пара колонн!
— Именно там он и схоронился, господин следователь, — почти выкрикнул Ботреле, — именно в этом месте должны вестись поиски! Более того, именно там вы найдете Арсена Люпена.
— Арсена Люпена?! — так и подскочил господин Фийель.
И они замерли в торжественном молчании при звуках магического имени. Арсен Люпен, великий искатель приключений, король воров, возможно ли, что именно он и был поверженным, но все же невидимым, противником, за которым вот уже несколько дней шла охота? Для следователя захват, поимка Арсена Люпена означали немедленное повышение, удачу, славу, наконец! И так как Ганимар хранил молчание, Изидор обратился к нему:
— Не правда ли, господин инспектор, вы того же мнения?
— Еще бы, черт возьми!
— Ведь вы тоже не сомневались, признайте, что именно он держит в руках все нити этого дела?
— Ни секунды! Узнаю его почерк. Дело, в котором замешан Люпен, отличается от любого другого, как лица разных людей. Стоит лишь приглядеться…
— Вы так думаете… вы так думаете?.. — повторял господин Фийель.
— А как же иначе! — воскликнул юноша. — Смотрите, вот только одна маленькая деталь: какие инициалы фигурируют в переписке этих людей? А.Л.Н. — то есть начальная буква имени Арсен и начальная и конечная буквы фамилии Люпен.
— О, от вас ничто не укроется! — заметил Ганимар. — Хитрый малый, сам Ганимар снимает перед вами шляпу.
Покраснев от удовольствия, Ботреле пожал протянутую инспектором руку. Все трое подошли к балкону, устремив взгляды в сторону развалин. Господин Фийель сказал тихо:
— Итак, он там.
— Он там, — глухо подтвердил Ботреле. — Он там с той самой минуты, как споткнулся. Ни логически, ни практически он не мог выйти не замеченным мадемуазель де Сен-Веран и обоими слугами.
— Доказательство?
— Его предоставили нам сами сообщники. В то же утро один из них, переодетый шофером, привез вас сюда.
— Чтобы забрать вещественное доказательство, фуражку.
— В том числе, но не только, а прежде всего для того, чтобы посмотреть на месте самому, что стало с их шефом.
— И он посмотрел?
— Думаю, да, ведь ему-то был известен тайник. И, полагаю, убедился в безнадежном положении шефа, так как в беспокойстве неосторожно написал угрожающую записку, помните: «Горе девушке, если она убила шефа»?
— Однако его друзья вполне могли впоследствии вывезти раненого?
— Когда? Ваши люди не покидали развалин. Да и куда его везти? Ну, в крайнем случае за двести, триста метров, далеко же умирающего не повезешь. А тогда бы вы его легко обнаружили. Нет, говорю вам, он там. Никогда бы друзья не решились вытащить его из такого надежного убежища. Туда и доктора привозили, пока жандармы, как дети, бегали на пожар.
— Как же он существует? Чтобы жить, нужно есть и пить!
— Не могу сказать… Не знаю… Но он там, клянусь. Он там просто потому, что его там не может не быть. Уверен в этом так, как если бы сам его видел. Там он.
Вытянув палец в сторону развалин, он чертил в воздухе все уменьшающиеся круги, пока они не превратились в точку. Точку, куда он указывал, напряженно искали глазами, подавшись вперед, оба его собеседника; он заразил их своей уверенностью, до дрожи пронял пылкими речами. Да, Арсен Люпен находился там. По логике вещей он мог быть только там, ни тот, ни другой в этом больше не сомневались.
Волнующе и вместе с тем печально было сознавать, что великий искатель приключений лежал там, в сыром темном углу, прямо на земле, беспомощный, истощенный, пылающий жаром.
— А если он умрет? — чуть слышно прошептал господин Фийель.
— Если он умрет, — ответил Ботреле, — и если об этом узнают его сообщники, оберегайте как зеницу ока мадемуазель де Сен-Веран, господин следователь, ведь месть их будет ужасна.
Чуть погодя, несмотря на уговоры господина Фийеля, не желавшего лишиться столь блистательного помощника, Ботреле отбыл в Дьеп. В этот день у него кончались каникулы. Около пяти он был уже в Париже, а в восемь вместе с другими учениками входил в лицей Янсон.
После тщательнейших, однако бесполезных поисков в развалинах Амбрюмези Ганимар тоже уехал скорым вечерним поездом. Возвратясь домой, он нашел депешу:
«Господин главный инспектор!
К вечеру у меня появилось немного свободного времени, и удалось собрать некоторые дополнительные сведения, которые, уверен, заинтересуют вас.
Вот уже год, как Арсен Люпен проживает в Париже под именем Этьена Водрея. Имя это, безусловно, вам встречалось на страницах газет в разделе светской хроники или спортивной жизни. Любитель путешествий, он часто уезжал из Парижа, отправляясь, по его словам, поохотиться то на бенгальских тигров, то на сибирских песцов. Ходят слухи, что это деловой человек, однако какими именно делами он занимается, выяснить так и не удалось. Его адрес в Париже: улица Марбёф, 36 (отмечу, кстати, что улица Марбёф находится недалеко от почтового отделения 45). С четверга, 23 апреля, то есть дня, предшествующего амбрюмезийской краже, об Этьене Водрее ничего не слышно.
Примите, господин главный инспектор, вместе с благодарностью за доброжелательное ко мне отношение уверения в моих самых наилучших пожеланиях.
Изидор Ботреле.
Post-scriptum. Не думайте, однако, что мне стоило большого труда собрать эти сведения. В то самое утро, после совершения преступления, пока господин Фийель в присутствии нескольких лиц начинал свое расследование, мне пришла в голову удачная мысль осмотреть фуражку еще до того, как ее подменил мнимый шофер. Как вы понимаете, клейма шляпной мастерской оказалось достаточно для того, чтобы узнать имя покупателя и его домашний адрес».
На следующее утро Ганимар отправился на улицу Марбёф, 36. Расспросив обо всем консьержку, он потребовал затем, чтобы открыли квартиру на первом этаже справа, где, кроме золы в камине, ничего не обнаружил. За четыре дня до его посещения четверо друзей побывали здесь и сожгли все компрометирующие бумаги. Однако, уже выходя, Ганимар столкнулся с почтальоном, который принес письмо для господина Водрея. В тот же день извещенная об этом прокуратура затребовала письмо. На конверте была наклеена американская марка, а содержание самого письма на английском языке оказалось следующим:
