Роберт Вайнберг - Дело парижского бульвардье
Обзор книги Роберт Вайнберг - Дело парижского бульвардье
Рассказ проливает свет на белое пятно в жизни и подвигах Шерлока Холмса и достойно дополняет классический ряд приключений Великого Сыщика.
Роберт Вайнберг, Лоис Х. Грэш
Дело парижского бульвардье
1
Описывая в хрониках невероятные дедуктивные способности Шерлока Холмса, я не раз упоминал и о раздражающем недостатке моего друга — полном отсутствии скромности. При том что Холмс ненавидел публичность во всех ее проявлениях, он по праву гордился своими успехами на поприще частного сыска. Никогда не отличаясь особой сдержанностью, временами он бывал просто невыносимо самодовольным. Однако в том, что касалось морали, Шерлок Холмс ни разу не позволил своему тщеславию возобладать над чувством справедливости. Наиболее ярко это проявилось в «деле парижского бульвардье».
Был тихий вечер начала октября 1894 года. Толстый покров тумана почти полностью скрыл из вида Бейкер-стрит. В вечерней газете меня мало что заинтересовало, и я, расслабившись, растянулся в полудреме на диване. Холмс задумчиво стоял перед камином, попыхивая трубкой и время от времени поглядывая в окно. По его виду можно было понять, что он ждет посетителя.
— Действительно ли кто-то составит нам компанию сегодня вечером, мой дорогой Холмс? — спросил я, гадая, с какого рода проблемой мы столкнемся, когда раздастся стук в дверь. — Какое-нибудь необычное объявление в газете? Или Скотленд-Ярд опять в тупике?
— Ни то ни другое, Ватсон, — ответил Холмс, явно забавляясь — так лукаво светились его глаза. — Наш клиент приехал из-за границы. Лучше подумайте о своем гардеробе для поездки на континент. Завтра мы отправляемся в Париж.
— Что?! — удивленно воскликнул я. — Очевидно, Холмс, вы уже успели побеседовать с новым клиентом.
— Никак нет, — возразил Холмс. — Я никогда не говорил с этим джентльменом.
— Тогда, значит, — предположил я, — он упомянул о деталях дела в своем письме к вам.
— Ничего подобного, — сказал Холмс и, достав из кармана пиджака свернутый листок официального вида, вручил его мне: — Сами убедитесь.
На бланке французского посольства разборчивым почерком, но немного небрежно было написано: «В девять вечера у вас. Дело не терпит отлагательств. Требуется конфиденциальность». Под письмом стояла подпись: «Жирак».
— Кто такой этот Жирак? — спросил я, в недоумении покачав головой. Я понимал, что нельзя расспрашивать Холмса о его дедуктивных умозаключениях. Однако для меня было полнейшей загадкой, как несколько ничего не говорящих фраз могли привести моего друга к выводу, что нам предстоит путешествие в Париж. — Вы знаете его?
— Только по репутации, — ответил Холмс. На лестнице, ведущей в наши комнаты, послышались шаги. Холмс неспешно направился к двери. — Сотрудник Сюрте — Главного управления национальной безопасности Франции, или проще — тайной полиции, — он приобрел известность благодаря своему умению решать проблемы. Мне говорили, что некоторые называют его французским Шерлоком Холмсом.
Энергичный стук в дверь свидетельствовал о прибытии гостя.
— Инспектор Жирак, — сказал Холмс, проводив француза в комнату, — я — Шерлок Холмс. А это — мой друг и коллега, доктор Ватсон.
— Рад познакомиться, джентльмены, — откликнулся Жирак глубоким ровным голосом без какого-либо намека на акцент. Он был высок, крупного телосложения, чисто выбрит, с жесткими густыми черными волосами и темными наблюдательными глазами. Его пристальный взгляд, похоже, никогда не отдыхал и сейчас быстро перемещался туда-сюда, осматривая нашу квартиру. — Ради бога, извините меня за часовое опоздание, поверьте, я стремился встретиться с вами как можно быстрее, но дела в посольстве не позволили мне приехать раньше.
— Садитесь, пожалуйста. — Холмс указал Жираку на свободное кресло. Когда француз сел, мой друг прошел обратно к своему месту перед камином. — Вы здесь, конечно, из-за новой проблемы, связанной с делом Дрейфуса.
— Mon Dieu![1] — воскликнул Жирак, пораженно выпучив глаза. — Возможно ли, чтобы у нас в посольстве был шпион? Моя миссия абсолютно секретная. Кроме самого президента, никто не знает, почему я нахожусь в Англии. — Француз покачал головой, размышляя. — Мы погибли.
— Действительно, Холмс, — сказал я, не менее удивленный, чем наш гость, — эта ваша догадка — настоящее чудо.
— Вздор, — отмахнулся Холмс. — Всего лишь элементарное упражнение в логическом мышлении, Ватсон. Вы за время нашего знакомства уже должны были бы уяснить, что в царстве логики нет места чуду.
Мой друг вновь протянул мне записку, которую показывал несколькими минутами ранее, и принял позу университетского профессора, приготовившегося читать лекцию своим студентам.
— Получив утром это письмо, я сразу понял, что грядут важные события. С чего бы инспектору Жираку, известному в своей стране детективу, понадобилось приезжать ко мне? Причина только одна: дело, затрагивающее высшие интересы нации, потребовало от него использования всех доступных средств, даже обращения за помощью к постороннему человеку. Но почему этим человеком стал я, иностранец, а не другой сотрудник Главного управления национальной безопасности Франции? Ответ напрашивался сам собой: месье Жирак не уверен, что может доверять своим коллегам. Как вам хорошо известно, Ватсон, обычно полицейские организации представляют собой крепко сплоченные группы. Такое недоверие возникает лишь вследствие национальных волнений. Хоть я и не слежу регулярно за политической жизнью во Франции, мой интерес к тому, что происходит в мире, позволяет мне быть в курсе главных событий. Вследствие этого для меня было довольно очевидно, что визит Жирака касается нашумевшего дела шпиона Дрейфуса.
Я кивнул, сразу же осознав, что все сказанное Холмсом — правда. Обвинение кадрового офицера в государственной измене потрясло Францию, развязав ненавистническую кампанию. После того как Дрейфус был осужден, влиятельные представители армии и церкви обрушили на еврейское население Франции поток гневных обвинений. Реакция использовала дело Дрейфуса для разжигания антисемитизма и шовинизма, наступления на республиканский режим и демократические свободы. Ожесточенная травля по национальному признаку настроила брата против брата, друга против друга. Страна стояла на грани революции. Однако только после объяснения Холмса непонятное сделалось очевидным.
— Но вы упоминали о поездке, Холмс?
Холмс обернулся, и его пронзительный взгляд остановился на нашем госте.
— В записке месье Жирак настаивал на конфиденциальности, Ватсон. Он хотел встретиться поздним вечером, тайно. Нетипичное поведение для сотрудника Сюрте. Кроме того, дело Дрейфуса, приведшее инспектора ко мне, уже было рассмотрено военным трибуналом. Капитана Дрейфуса признали виновным, разжаловали и приговорили к пожизненной ссылке на Чертов остров, где ему предстоят каторжные работы. Если не считать определенных сомнений в правомерности предъявленных обвинений, это дело закрыто. — Холмс выдержал театральную паузу. Сцена лишилась великого трагического актера, когда мой друг решил стать детективом. — В каком бы аспекте дела ни требовалось наше содействие месье Жираку, это определенно не второстепенный вопрос. Поскольку правительство не собирается проводить дальнейшее расследование в отношении капитана Дрейфуса, инспектор, скорее всего, озабочен возможными последствиями произошедших событий. Поскольку он не доверяет своим коллегам по Сюрте, его обращение к нам совершенно естественно. Но разбираться с такого рода проблемами лучше на месте преступления. Месье Жирак прибыл из Парижа, поэтому я полагаю, что для прояснения ситуации мы должны будем отправиться туда.
