Антон Кротков - Загадка о двух ферзях
Сережа бежал к Дуняше, чтобы сообщить ей о том, что она отомщена, – и застал девушку в слезах.
– Не печалься, когда я вырасту и стану офицером, обязательно женюсь на тебе, – пообещал мальчик.
Рыдая, девушка рассказала юному барину, что у ней уже есть жених, но он простой деревенский парень, а родители мечтают выдать ее за кого-нибудь из барской прислуги, которая считается аристократией среди низкого сословья.
Новость о женихе сильно опечалила Сережку, но, как и положено настоящему рыцарю, ревность он отринул и уговорил матушку помочь Дуне. Елизавета Павловна пообещала сыну устроить счастье дамы его сердца и несколькими днями позже велела кучеру заложить лошадей, чтобы ехать в деревню. Вернулась довольная и за обедом поведала домочадцам, что договорилась с отцом и матерью Дуняши о свадьбе с любящим ее парнем. А чтобы родители жениха тоже не противились этому союзу, барыня дала за своей служанкой небольшое приданое.
– А он у нас добрая душа, – сказал Николай Бенедиктович жене, когда позже они уединились в спальне.
Вскоре Дуня вышла замуж. Со временем она стала заведовать буфетом и всегда находила что-нибудь особенно вкусное для забежавшего навестить ее «рыцаря».
Глава 4
Сонечке категорически не нравилась ее жизнь. В том возрасте, когда ее сверстницы начинают выезжать в свет и впервые влюбляться, она оказалась заперта в чужом доме. Когда девушке исполнилось семнадцать, ее родители – не бедные, но и не особенно богатые помещики – выдали дочь за семидесятилетнего соседа, прельстившись его графским титулом и богатством. Молодую девушку, конечно, никто не спросил, желает ли она такой судьбы. И вместо того чтобы танцевать мазурки с блестящими кавалерами, принимать гостей и предаваться прочим развлечениям, девочка сделалась сиделкой при старике муже.
Граф, уставший от светской жизни, не любил покидать имения, и его юная жена оказалась заложницей его нелюдимости. Практически единственным доступным Сонечке развлечением стали книги. Хотя муж постоянно повторял, что чтение вредит молодым девицам, Соня получала от сестер интересующие ее книги. Прогулки по парковым аллеям с томиком в руках стали ее единственной отрадой. Начитавшись романов, Сонечка начинала фантазировать, представляя себя в вымышленном мире, в котором жили храбрые принцы, совершающие бескорыстные подвиги ради своих возлюбленных. Но каким же болезненным было пробуждение от грез! Наверное, из-за частых приступов меланхолии, подорвавших ее силы, ранней весной Сонечка сильно простудилась и слегла с лихорадкой. Болезнь продолжалась больше месяца. Был даже момент, когда доктора всерьез опасались за жизнь своей пациентки. Но к счастью, вскоре дело пошло на поправку.
Болезнь юной жены немного смягчила сердце хозяина дома. Так что тетушка Аврора Васильевна сумела выпросить у графа разрешение свозить племянницу на бал, устраиваемый градоначальником.
Отвыкшая выходить в свет, Сонечка и ждала, и одновременно страшилась той минуты, когда перед ней распахнутся золоченые двери в ярко освещенный бальный зал, заполненный разодетыми дамами и кавалерами.
И вот заветный день настал. Еще с утра послали за парикмахером. За обедом Сонечка почти ничего не ела, чтобы не испортить цвет лица. Битва же за тонкость талии началась еще неделей раньше. Последние дни Сонечка кушала только хлеб и чай. Зато она регулярно принимала мел, пила глотками слабый раствор уксуса и умывалась огуречной водой, чтобы вид иметь аристократически бледный.
Сборы начались за несколько часов до отъезда. Тетушка с важным видом сидела на диване в комнате племянницы и руководила всем. По ее рекомендации служанки наложили под спину Сонечке груды подушек, чтобы кровь оттекала вниз от ее лица. Корсет был стянут максимально туго.
Аврора Васильевна настояла, чтобы племянница надела лучшие свои украшения, подаренные мужем.
Яркий свет тысяч свечей, отраженный в бриллиантах и золотом шитье мундиров, шум разговоров, звяканье шпор и музыка, конечно же музыка – все это вначале ошеломило девушку. Сонечка растерялась. Ей казалось, что все смотрят на нее, и весьма придирчиво.
– Помни мои советы, душенька, – вздохнула Аврора Васильевна и отошла в сторону, оставив девушку одну.
Соня опасалась, что никто не пригласит ее танцевать и ей весь вечер придется простоять в одиночку, но ее опасения оказались пустыми. Как только начинала звучать мелодия очередного танца, рядом тут же появлялся очередной кавалер. Правда, в основном это были уже немолодые мужчины. Сверстников Сонечки привлекали возможные невесты. Замужней же красавицей интересовались в основном холостяки, вдовцы и солидные отцы семейств. Но после унылой домашней жизни девушка была рада даже компании немолодого подагрика.
Главным танцем вечера была мазурка. Соню обступили кавалеры, желающие составить ей пару, – и сердце молодой женщины радостно затрепетало, когда среди пузатых лысеющих претендентов она увидела симпатичного молодого офицера. Аристократическую бледность его лица только подчеркивал влажный блеск ярких черных глаз, и в сочетании со смоляными кудрями образ получался самый что ни на есть романтический.
Роковой красавец был чуть старше Сони, но показался ей опытным мужчиной. В отличие от пехотных офицеров, которым предписывалось являться на бал в чулках и башмаках, он был в высоких кавалерийских сапогах – ботфортах. Это была привилегия исключительно кирасир, дарованная «железным всадникам» самим царем за исключительную отвагу на войне.
– Сударыня, позвольте вас пригласить, – обратился высокий статный брюнет в эполетах к Сонечке и, видя, что она смущена, покровительственно улыбнулся: – Ваш верный раб.
Конечно, она выбрала его!
Военный оказался чрезвычайно любезным кавалером. В ожидании танца он развлекал новую знакомую приятной беседой, рассказывая, что его кирасирский полк только накануне прибыл в город и офицеры уже получили приглашения от всех местных семейств.
– И говорят, манкировать сей любезностью нельзя, чтобы не обидеть хозяев, – столичный житель с беззлобной иронией подшучивал над провинциальными нравами. – В Петербурге такого нет. Там все так заняты делом или бездельем, что специально назначают приемные дни и часы для общения с приятелями. И неизвестно, какие порядки более варварские.
Кавалер был мастером «бальной беседы». Он непринужденно переходил с одной темы на другую, внимательно следя, чтобы его дама не заскучала.
Но вот зазвучала мазурка, офицер обхватил Сонечку за тонкую талию и необыкновенно ловко помчал ее вперед, то щелкая шпорами, то кружа, то падая на одно колено и заставляя партнершу танцевать вокруг себя… Вскоре они оба смеялись, будто давние друзья. Сонечка была совершенно очарована. Офицер был так красив в ослепительно – белом мундире с золотыми эполетами на плечах… Неудивительно, что он быстро получил обещание следующего танца. Потом еще одного и еще… Они протанцевали весь вечер, за что тетушка потом сделала племяннице выговор:
– Ты вела себя не вполне прилично, отдав все танцы одному.
Тревожное, сладкое чувство не оставляло Сонечку и в последующие дни. Сердцем она предчувствовала, что жизнь ее может измениться резко и безвозвратно. А пока Сонечка мечтала о новой встрече со своим бальным знакомцем, прекрасно понимая, как далеки фантазии от реальной жизни.
Каково же было ее изумление, когда, прогуливаясь по своему парку, она неожиданно повстречала его. Офицер вышел из-за каменной беседки. На нем был длинный темный плащ, в который он завернулся, не желая быть ни замеченным, ни узнанным многочисленными графскими слугами.
Сонечка хотела сразу же убежать, но мягкая искренность его голоса остановила девушку:
– Прошу вас, не уходите! Мне надо поговорить с вами.
– Как вы осмелились явиться сюда и подкарауливать меня! – гневно воскликнула Соня.
– Ругайте меня, проклинайте – ваше право, – смиренно ответил офицер. – Только не уходите. Подарите мне хотя бы минуту счастья снова видеть вас.
И она осталась. Они пробыли вместе целый час. Для Сонечки это было время абсолютного блаженства. Подобного чувства она еще не испытывала и предалась ему с наивной доверчивостью юности, не отдавая себе отчета в том, чем это может кончиться.
Обратно в дом Сонечка не шла, а летела будто на крыльях, не помня себя от счастья. Почти всю ночь она не спала, снова и снова прокручивая в памяти моменты свидания, и заснула только под утро.
Но проснулась она далеко не в радужном настроении. «Неужели это не сон и я действительно была тет-а-тет с посторонним молодым мужчиной! – думала Сонечка. – Господи, если это откроется, я погибла! Общество заклеймит меня, а муж просто выгонит из дому».
Ей стало очень страшно и стыдно. Муж, к которому Сонечка прежде не испытывала ни признательности, ни одного светлого чувства, вдруг вызвал в ней жалость: «Он не виноват в том, что стар и нехорош. А ведь я не видела от него ничего дурного».
