Мэтью Перл - Тень Эдгара По
Мадам Бонапарт взяла внука к себе на колени, просто-таки вцепилась в него.
— С этим малышом, как и с его братом, связаны мои надежды. Вы видели моего старшего внука, мистер Кларк? Он закончил Гарвард и сейчас продолжает обучение в Вест-Пойнте. Мальчик послан мне в утешение за бездарного мужа. Он высок, красив, он скоро поступит в самый престижный полк.
Мадам Бонапарт поворковала над младшим внуком и подытожила:
— Из него получился бы превосходный император Франции.
— Конечно, мадам, если Луи Наполеон соизволит включить вашего отпрыска в список претендентов на престол, — уточнил я.
— Новый император, этот Луи Наполеон, отличается прискорбной заурядностью — по крайней мере в сравнении с Джорджем Вашингтоном. Для сохранения империи нужно куда больше дальновидности, чем имеется у него.
— Вы хотите сказать, что недостающая дальновидность может быть почерпнута из вашей семьи?
Ребенок заплакал, мадам Бонапарт отдала его няньке.
— Я слишком стара, чтобы кокетничать, а ведь некогда это умение было моим единственным козырем. Я устала от ожидания, мистер Кларк. Я устала от спячки; мне надоело торопить время и тем убивать его. Когда-то у меня было все, кроме денег; теперь нет ничего, кроме денег. Мои потомки — не более чем американские колонисты? Как бы не так! Пусть этим статусом довольствуется недотепа Бо, но не мои внуки!
— Значит, это все-таки ваших рук дело. Вы согласились убить человека, причем гениального человека, в угоду Луи Наполеону — пусть себе спокойненько совершает переворот, не боясь, что Дюпон разгадает его планы.
Мадам Бонапарт передернула плечами.
— Мы всего-навсего приютили французских путешественников и профинансировали их предприятие. Вы правы — это было сделано по моему распоряжению. Но само поручение давала не я — оно исходило от третьей стороны.
— И что же, ваши гости справились с заданием?
Мадам Бонапарт жестом отослала няньку и лишь по ее уходе позволила себе нахмуриться.
— Олухи. Прикончили не того, кого было надо. Конечно, у них имеется оправдание — парижские жандармы указали вас как ориентир. Дескать, стрелять в того, кто будет замечен в вашем обществе. А вы караулили возле гостиниц этого второго — лжебарона и лже-Дюпона. Впрочем, не важно, кто из них настоящий; главное — цель достигнута. Никто не попытался сорвать планы Луи Наполеона; хвала Господу, он на престоле.
Она снова пронзила меня взглядом. Я мысленно приготовился к суровой критике.
— А каковы ваши мотивы, мистер Кларк? Насколько мы все поняли, вы привезли этих двоих аналитиков из Парижа, чтобы разобраться в причинах смерти поэта, перед которым преклоняетесь. Я слыхала об этом вашем По. В Америке его талант не нашел признания, не так ли?
— Ситуация исправится, — сказал я.
Мадам Бонапарт рассмеялась:
— Блажен, кто верует. А знаете что? Молодые парижские литераторы вашим По зачитываются. Так-то, мистер Кларк. Он, вообразите, напоминает им мосье Бальзака — такой же гениальный неудачник, кукла в руках судьбы. Ваш По оказался близок по духу европейцам — впрочем, как и все великие американские умы. Догадываюсь, однако, что для вас, мистер Кларк, простого поклонения поэту По недостаточно. Мой сын похож на вас — полагает, будто книги пишутся персонально для его читательского величества.
— Мадам Бонапарт, мои мотивы никого не касаются. Речь не обо мне.
— Неужели? А если хорошенько подумать? Вы, мистер Кларк, способствовали выполнению нами важного задания, успех которого позволил доказать нашу преданность Франции. Мы облегчили новому императору восшествие на престол, и с его легкой руки моя семья навсегда останется в истории! Я жизнь положила на то, чтобы мои потомки получили причитающееся им по праву рождения; за это я готова умереть. А вот что вы такое? Вы — этакая хризалида, мистер Кларк; вы совершили непростительную ошибку — отвергли долю, выбранную для вас родителями. Но как насчет ваших изысканий? Увенчались ли они успехом?
Я поднялся с кресла.
— Ответьте еще на один вопрос, мадам Бонапарт. Допустим, ваши так называемые французские путешественники обнаружили, что убили не того, кого им заказывали; продолжат ли они охоту на человека, изначально предназначенного в жертву? Или Дюпон уже уничтожен?
— Как я уже упоминала, — с расстановкой произнесла мадам Бонапарт, — я лишь обеспечиваю условия. Я даю старт, говоря языком молодых; я — этакая колыбель благородных замыслов. Как поступать дальше, каждый решает сам.
На черновики писем к Дюпону я извел чуть ли не весь блокнот. Я не утаил горькой истины — что Эдгар По при создании К.Огюста Дюпена и не думал брать за образец реально существующего человека, но опирался исключительно на собственное воображение. В свою очередь, я не ограничился голым заключением — я привел всю логическую цепочку, ведь Дюпон интересовался такими вещами. Впрочем, даже если он сумел ускользнуть и нашел убежище — я совершенно не представлял, куда отправлять письмо. Только не в Париж, не на прежний Дюпонов адрес! Дюпон не сможет жить в новом Париже, в Третьей империи Луи Наполеона, где гений его будет вечным врагом наполеоновским амбициям.
Собираясь уходить, я спросил мадам Бонапарт, нашел ли Роллен с сообщниками Дюпона или нет. Рябь раздражения, пробежавшая по лицу мадам Бонапарт, навела меня на мысль, что Дюпон ближе, чем кажется. Наверняка он затаился и терпеливо ждет — не меня конкретно, однако приду именно я.
Вскоре после визита к мадам Бонапарт я шел мимо гостиницы «Барнум». У парадного входа было, как всегда, людно — сновали носильщики, ждали постояльцы; тут-то мои разрозненные мысли и оформились в четкий план. Уже дома, в «Глен-Элизе», я осознал, как мало у меня времени. И вновь пошел в «Барнум», не забыв захватить старый револьвер, возвращенный полицией вместе с другими вещами, и убедиться, что курок не заржавел — ни от старости, ни от долгого бездействия.
— Сэр, чем могу служить?
Седой портье с усами в нитку смотрел на меня с подозрительным ожиданием.
— Мосье, — начал я и сразу замолк. Как я и рассчитывал, портье при французском слове вскинул бровь. — В вашей гостинице остановился член французской правящей фамилии.
Портье кивнул, всем своими видом изображая глубочайшее почтение.
— Точно так, сэр. Этот джентльмен занимает номер, где прежде останавливался один барон. То был его брат. Сам он — герцог. — Последнее слово портье произнес доверительным шепотом: — Правду сказать, сэр, в обоих тотчас видно благородное происхождение.
— Герцог, значит, — улыбнулся я. — А когда же въехал благородный герцог?
— Сразу после того, как выехал его брат, я имею в виду благородного барона. Пребывание у нас герцога овеяно строжайшей тайной — неудивительно, когда во Франции такое творится.
Я кивнул, мысленно усмехнувшись простодушию, с каким была выдана «строжайшая тайна». Видимо, портье уже терзали угрызения совести, ибо он поспешил добавить, что сообщать номер герцогских апартаментов ему не велено.
— От вас этого и не требуется, — успокоил я. Мы обменялись заговорщицкими взглядами. Я не нуждался в услугах портье, поскольку в свое время следил за Бароном.
По лестнице я шел, снедаемый волнением.
Теперь мне помнится, что Дюпон был очень бледен и изнурен — тогда, во время беседы, я не зафиксировал внимания на этом факте. Казалось, он если и не удалился в царство теней, то по крайней мере на полпути туда. Подобно изваянию, сидел Дюпон в номере старой гостиницы, еще недавно занимаемом Бароном Дюпеном. При моем появлении он, против ожидания, не огорчился, что его так быстро обнаружили. По моим представлениям, он должен был лишиться своего знаменитого хладнокровия, впасть в ярость, унизиться до угроз, стоит только мне возникнуть на пороге и заикнуться о неблаговидности его поведения. Дюпон знал, что Барон будет убит вместо него, — знал и не попытался предотвратить трагедию.
Дюпон вежливо предложил мне сесть. Оказывается, хваленое хладнокровие и не думало изменять ему. На его звонок явился коридорный, которому было велено отнести вниз Дюпонов саквояж. Какое-то время я буравил Дюпона взглядом, наконец, устав молчаливо взывать к его совести, озвучил свое разочарование.
— Мосье Дюпон, я давно не рассчитываю на вашу помощь.
— Мне пора ехать, — невпопад отвечал Дюпон.
— Вы намерены скрыться теперь, когда я пришел к вам?
— Полагаю, мосье Кларк, вы читаете газеты и в курсе происходящего в Париже.
Я достал револьвер из кармана, воззрился на него, точно видел впервые, и положил на стол перед Дюпоном.
— Возможно, за мной была слежка — разумеется, в том случае, если вы по-прежнему интересуете убийц. Вы навлекли на меня смертельную опасность, мосье Дюпон; тем не менее я не хочу подвергать опасности вас.
