Стивен Сейлор - Загадка Катилины
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
На следующий день после декабрьских календ мы отправились в Рим спозаранку. В спину нам дул ветер, бодрящий, но не прохладный, и лошади наши были в хорошем расположении духа. Мы прекрасно провели время в дороге и подъехали к Мильвийскому мосту, когда солнце стояло уже высоко.
Движение было небольшое, по сравнению с тем, что мы видели в прошлый раз. Но даже сейчас перед мостом скопилась группа людей. Я сначала подумал, что это странствующие торговцы, предлагающие свой товар, но, подъехав поближе, увидал, что эти люди что-то очень оживленно обсуждают. Собравшиеся принадлежали к разным слоям общества — местные крестьяне, вольноотпущенники, а также несколько богато одетых путешественников со своими рабами.
Когда мы приблизились к ним вплотную, я знаком показал рабам, чтобы они оставили повозку с Вифанией с краю от дороги. Мы же с Метоном спешились и подошли к толпе. Там одновременно разговаривали несколько человек, но всех перекрикивал крестьянин в пыльной тунике.
— Если это правда, то почему они не убили его на месте?
Его вопрос был адресован состоятельному купцу, судя по кольцам на пальцах и по сопровождавшим его рабам, которые были одеты гораздо роскошней крестьянина.
— Я только повторяю то, что услышал сегодня в городе, — сказал купец. — Мне нужно ехать по делам на север; а иначе я остался бы и подождал, чем кончится дело. Говорят, что Цицерон может обратиться к гражданам Рима.
— Цицерон! — сплюнул крестьянин. — От гороха у меня в животе бурчит.[6]
— Уж лучше, чем варварский нож, что приготовили для тебя эти предатели, — отозвался купец.
— Ложь, как и всегда, — ответил крестьянин.
— Нет, не ложь, — проговорил другой человек, стоявший прямо передо мной. — Человек из города знает, о чем говорит. Я живу в этом доме, возле реки. У меня провели ночь претор со своими людьми, и мне многое известно. Они поджидали в засаде, потом должны были схватить предателей на мосту и арестовать их…
— Ну да, Гай, ты уже рассказывал нам свою историю. Конечно, солдаты арестовали кого-то, но были ли это предатели? — спросил сердитый крестьянин. — Послушай, ведь все это мог подстроить сам Цицерон с оптиматами, чтобы разбить Катилину.
Другие присоединились к нему в сердитом хоре одобрения.
— А почему бы и нет? — спросил купец. Толпа все более возбуждалась, и рабы сплотились вокруг своего хозяина, словно выученные собаки. — Катилине давно уже пора умереть. Вина Цицерона только в том, что он не проявил достаточной решительности, когда тот был в Риме. Вместо этого Катилина продолжал замышлять недоброе, и видишь, до чего дошло — римляне подстрекают варваров к восстанию! Это позор.
Тут загудели те, кто был согласен с купцом.
Я дотронулся до плеча человека по имени Гай, который говорил, что живет поблизости.
— Я приехал с севера, — сказал я. — Что случилось?
Он обернулся и уставился на нас своими красными от бессонной ночи глазами. Волосы его были взъерошены, а подбородок порос щетиной.
— Давайте отойдем немного, — сказал он. — А то я уже и думать не могу в таком шуме.
Он полушутя вздохнул, но я понял, что он рад очередному слушателю, поскольку люди в толпе заняты спором и все уже знают.
— Ты едешь в город?
— Да.
— Об этом там все говорят, вне всякого сомнения. А ты можешь похвастаться, что узнал обо всем от очевидца. — Он важно посмотрел на меня, чтобы я уяснил себе, насколько мне повезло.
— Да, да, продолжай.
— Прошлой ночью, когда я уже лег спать, они постучали в мою дверь.
— Кто они?
— Претор, по крайней мере, он так сказал. Представь себе только! Его зовут Луций Флакк. Он пришел по поручению самого консула. Его окружала компания людей в темных плащах. И у всех были мечи, как у легионеров. Он сказал, чтобы я не беспокоился, но им нужно провести ночь в моем доме. Попросил дозволения оставить своих лошадей в моей конюшне и чтобы я послал своего раба показать дорогу. Спросил, есть ли в доме окно, выходящее на мост. Спросил меня, патриот ли я, и я ответил, что да, конечно. Он сказал, что доверяет мне, но на всякий случай дал сребреник, чтобы я молчал. Но ведь за постой солдат всегда платят, не так ли?
— Но ведь это были не солдаты? — спросил Метон.
— Ну, мне кажется, нет. Они ведь не были одеты как воины. Но их послал консул. В прошлом месяце Сенат принял декрет — должно быть, вы слыхали, — консула наделили всеми возможными полномочиями. Так что я не особо удивился, увидев вооруженных людей, сказавших, что их послал консул. Я, конечно, не подозревал, что окажусь в гуще событий! — Он покачал головой и слабо улыбнулся. — Тем временем претор расположился у окна и растворил ставни — вот, наклонитесь чуть-чуть вперед, и вы сами увидите мой дом и окно, выходящее на мост и реку. Потом послал одного из людей за головешкой из очага, взял ее, высунул в окно и помахал. А видите тот дом, на другом берегу реки? Оттуда ему ответили таким же образом. Они прятались на обоих берегах, понимаете? Это была засада. Я сам догадался, мне никто не говорил.
Он остановился, чтобы мы прониклись всем драматизмом ситуации.
— Да, — сказал я, — продолжай.
— Ну так вот, наступила ночь, но ни я, ни моя жена и дети не могли заснуть. Зажигать свет было нельзя, потому мы и сидели в темноте. Претор не отходил от окна. Его люди собрались в кучу и переговаривались тихими голосами. Где-то между полуночью и рассветом мы услыхали цоканье копыт по мосту. Мост отзывался словно барабан. Всего лишь несколько лошадей. Претор замер, а люди замолкли. Я стоял в другом конце комнаты, но все видел через плечо претора. На том берегу снова появился свет в окошке. «Вот они!» — сказал претор. Люди в мгновение ока вскочили и обнажили мечи. Я прижался к стене, чтобы дать им дорогу. Потом на мосту послышался шум, способный разбудить и лемуров утопленников. С двух концов на середину устремились вооруженные люди, слышались крики и проклятья, я даже различил крики на этом ужасном галльском наречии.
— Галльском? — переспросил Метон.
Да, некоторые из задержанных оказались галлами, из племени аллоброгов, как мне сказал впоследствии претор. Но другие были римлянами, хотя и не заслуживают этого названия. Предатели!
— А откуда тебе это известно? — спросил я.
— Потому что мне рассказал претор Луций Флакк. После удачной засады он очень гордился собой и расхвастался. Ведь он ждал, ждал, — тут собеседник хлопнул руками, — и раз! Все готово. Без единой капли крови; по крайней мере, никаких следов сегодня на мосту заметно не было. Предателей сбросили с коней, разоружили и связали. Флакк похлопал меня по плечу и сказал, что и я внес свой вклад в защиту Республики. Ну, я и сказал ему, что горжусь, но что еще более буду гордиться, когда узнаю, в чем дело. «Вскоре все об этом будут говорить, — сказал он, — но почему бы тебе и не узнать раньше всех? Те люди, которых мы арестовали, — заговорщики против Республики!»
«Люди Катилины?» — спросил я его. Я жил на проезжей дороге, и потому мне могло быть известно о вражде консула и негодяя-бунтовщика.
«Посмотрим, — сказал претор. — Здесь могут быть кое-какие доказательства». Он взял в руки документы, найденные у задержанных. Все они были запечатаны воском. «Письма предателей к заговорщикам, пусть сам консул их откроет. Но самое худшее — то, что с ними были галлы». Он указал на группу варваров в кожаных штанах, которые все еще сидели на своих лошадях.
«Они — враги?» — спросил я, недоумевая, почему их тоже не связали. «Нет, — ответил претор, — друзья, как выяснилось. Это посланцы племени аллоброгов из Цизальпинской Галлии, по эту сторону Альп, находящейся под владычеством римлян. Предатели хотели и их вовлечь в свой заговор. Они подстрекали аллоброгов на восстание, когда заговорщики начнут беспорядки в Риме. Представь себе только, обратились к варварам, чтобы те воевали против самих же римлян! Можешь ли ты представить себе что-нибудь более гнусное?» Я сказал, что не могу. «Эти заговорщики нисколько не уважают свой народ. Они презирают и собственных богов, раз задумали такое преступление. Но, к счастью, аллоброги решили не вмешиваться и доложили обо всем Цицерону, у которого повсюду есть глаза и уши. Но заговорщики, думая, что аллоброги на их стороне, передали с ними послание Катилине. Нам удалось не выпустить их из Рима. Сенату и народу римскому решать, как поступить с этими отбросами».
Рассказчик остановился для передышки. Он превосходно умел передавать события и речь других лиц, вероятно, с помощью многочисленных репетиций.
— Ну так вот, я не спал все это время, как вы можете представить. Сначала боялся, потом был слишком возбужден. Наступил рассвет, и соседи пожелали знать, что за шум был ночью, — думая, что это разбойники или сбежавшие гладиаторы, они затворили окна и двери. Вот я и передаю новости всем, кто пожелает услышать. — Он неожиданно широко зевнул и протер глаза. — Не каждый же день случается такое. Как сказал претор, и я внес свой вклад в защиту Республики!
