Макс Кратер - Последний еврей Багдада
— Вот видишь, я не виновен. Отпусти меня.
Крышка захлопнулась. Несколько минут прошли в полной тишине. Помня об угрозе Фансани выколоть глаза, Сорбон молчал. Затем саркофаг, еле слышно стуча колесами, заскользил по каменным плитам. Начальник стражи начал колотить по дереву, затем закричал, но египтянин был непоколебим. Обреченный на ужасную смерть почувствовал, как гроб наклонился, заскользил вниз, затем вновь принял горизонтальное положение. Последнее, что он услышал в своей жизни, был скрежет петель массивной двери…
Почти всю ночь Фансани просидел на ступенях храма. Над той частью города, где находилась дворцовая площадь, поднималось зарево. Там во всю веселились, но египтянин, казалось, ничего этого не замечал.
Ближе к рассвету он сел в лодку и вернулся в поместье, однако направился не в дом, как того следовало ожидать, а пошел прямиком в голубятню. Взобравшись наверх, выбрал трех белых птиц с одинаковыми черными пятнами на грудках и каждой поочередно свернул шею.
«Через пару часов заработает рынок Энлиль. Надо купить точь-в-точь таких», — прошептал он.
Однако этому намерению не дано было осуществиться. Обойдя торговые ряды птичников, внебрачный сын Эгиби похожих голубей не нашел.
Глава XLVII. Церемония очищения огня
Друг мой, ты вспышку заметил? Мгновенно, как взмах,
Туча ощерилась, молния блещет в оскале.
Может быть, это отшельники лампу зажгли,
Вспыхнул фитиль, только масло, видать, расплескали?
Имруулькайс, «Спешимся здесь…», пер. А. РевичаНебо то и дело рассекали мощные электрические разряды, но дождя не было. Пахло озоном. Шагах в двухстах от места засады, потрескивая, полыхал кипарис. Не увидеть его из города было невозможно. Кайс чувствовал, как напряжены греки. Рассчитывать на полное их доверие не приходилось. Когда на тропинке появились шесть человек в белых одеждах, Леон тихо прошептал прямо в ухо юноше:
— Надеюсь это не ряженые. Иначе…
Лица жрецов были закрыты ткаными колпаками. Маги шагали быстро, но на бег не переходили. Даже будучи одни, они сохраняли внешнее достоинство. Первый — самый старший — нес серебряную курительницу. Двое за ним — жезлы с массивными навершиями из высушенных бычьих голов. Оставшиеся трое были вооружены мечами, кинжалами и щитами. Кайс заранее рассказал грекам, что оружием никто из магов толком не владеет. Оно предназначено для защиты священного огня не от людей, а от демонов, а вступать с ними в бой, на его памяти, еще никому не случалось.
Из засады выскочили разом. Служители культа даже не пытались оказать сопротивление. В их расширенных зрачках, которые только и видны были в прорезях, читался не столько страх, сколько невероятное удивление. Маги и предположить не могли, что в империи найдется тот, кто посмеет поднять на них руку. За такое полагалась не просто смерть в муках, за это истребляли всех родственников безумца, включая дальних.
Скрутили неприкосновенных попарно — спина к спине, оставив свободными ноги. На этом настоял Кайс, заявив, что в противном случае священников могут покусать лисы, которые по ночам шастают и возле городских стен.
Быстро переоделись. Фаон притащил углей. Внушительных размеров курительницу пришлось нести Кайсу: он единственный имел представление о сценарии того спектакля, который им предстояло разыграть. Обнадеживало то, всю необходимую утварь жрецы захватили с собой. Ошибиться было трудно. В специальное отделение бронзового сосуда бросили несколько кусочков ладана. Дым тут же начал сильно щекотать нос. Юноша с трудом сдерживал себя от того, чтобы не расчихаться.
Едва двинулись обратно к городу, как Элай схватил Леона за локоть и указал на рыжие волосы, растущие у того на руках.
— Глупо погореть на одном и том же во второй раз, — сказал командир эллинов и шепнул что-то на ухо своему подчиненному.
Рыжий Грек бросился обратно к горящему дереву, а когда вернулся показал руки. Волосы он спалил начисто.
В город входили, величественно шагая. Стража, состоящая из вавилонян, проводила процессию безразличными взглядами. На дворцовой площади никому и в голову не пришло их обыскивать. Длинные белые одежды позволяли спрятать оружие. Те мечи и кинжалы, что маги принесли с собой, действительно оказались совершенно не приспособлены к использованию. Они даже не были заточены.
Роскошь внутреннего убранства дворца поражала. Центральные ворота, а именно через них полагалось проходить лже-жрецам, украшали скульптуры крылатых львов с человеческими головами. Широкая мраморная лестница вела наверх. Весь комплекс имел форму огромной усеченной пирамиды, на уступах которой раскинулись сады. В ветвях экзотических деревьев сновали пестрые птицы. По специально проложенным руслам текли ручьи. Они то соединялись вместе, то вновь разбегались в стороны. На переходе с одного уровня к другому водяные потоки образовывали причудливые каскады водопадов. В прудах среди лилий и кувшинок плескались грациозные рыбы. Вольеры кишели львами и леопардами.
Атрею даже пришлось втихаря пнуть Фаона, который вместо того, чтобы смиренно смотреть под ноги, то и дело таращился на местные красоты. Кайс и сам с удивлением взирал на все это великолепие. Раньше выше первого этажа, где отвели помещения под казармы бессмертных, он не поднимался.
Когда они взошли на четвертый уровень, откуда-то изнутри послышалось шипение, переходящее в рык. Все на секунду замерли, затем опомнились и двинулись дальше. Хорошо, что поблизости никого не было, иначе они бы непременно выдали себя. Жрецам ведь не полагалось демонстрировать страх.
— Что это? — шепотом спросил Фаон.
— Местные говорят, что такие звуки может издавать вода, проходящая сверху вниз по трубам и поливным системам, — пояснил Кайс, — а рокот — шум вращающихся механизмов, которые эту воду поднимают наверх.
— Какой же мерзкий звук, — пробурчал Леон, — от него прям мурашки по коже.
— Есть и те, кто утверждает, что так кричат мушрушу, когда их долго кормят. В подвале есть закрытая зона, куда запрещен вход всем, кроме лишь нескольких самых проверенных слуг. Все они немы и никогда не общаются с другими обитателями дворца.
— Вы слышали, — ухмыльнулся Рыжий Грек, — наш юнец верит в эти сказки про диких и кровожадных полу-змей-полу-львов-полу-птиц.
— И не он один, — отозвался Элай, — а на твоем месте я бы помолчал, учитывая то, насколько легкую систему паролей ты выбрал для прохода в свою крепость.
Всего дворец, если не считать больше похожие на лабиринт подвальные помещения, состоял из семи уровней. Построенный когда-то в незапамятные времена по приказу могучего царя Навуходоносора II он неоднократно перестраивался. По красоте с нынешней резиденцией сатрапа Вавилонии мог сравниться разве что дворец Дария в Персеполе.
Глава провинции занимал весь пятый и шестой этажи. Когда приехал Ферзан, ему пришлось потесниться. Лучшие помещения занял царский посланник. На седьмом уровне пирамиды жить не дозволялось никому. Там помещалось святилище вавилонского бога Мардука. Это ни в коем случае не значило, что персидская власть признавала его первенство перед собственным божеством. В большинстве завоеванных земель мудрые предки Дария старались не вмешиваться в дела религии. Если жреческая элита принимала навязанные ей правила игры и не пыталась вносить смуту в ряды прихожан, то ей и опасаться было нечего. Вавилон до недавнего времени оставался именно таким местом.
Личное святилище царского посланника располагалось в его покоях на специальной площадке квадратной формы. По бокам от чащи, в которой всегда поддерживался огонь, стояли статуи — два ястреба, душащие когтями змей — символы власти и доблести, дарованные Ферзану самим Дарием. Квадратные в поперечнике колонны поддерживали над площадкой перекрытия из выкрашенного в красный цвет ливанского кедра. Внешняя сторона святилища были огорожена лишь невысоким барьером. Это позволяло любоваться не только величественным видом, открывавшимся на город и реку, но и в деталях видеть то, что происходит на нижних уровнях дворца.
Ферзан стоял спиной ко входу и смотрел на спящий город. В предрассветной темноте белым пятном сиял храм Иштар. Вавилоняне жгли рядом с ним костры. Взбудораженные бесцеремонным вторжением персидских солдат, они все еще отказывались верить, что это была досадная случайность, и установили вокруг своей святыни круглосуточное дежурство.
Царский посланник, казалось, непременно должен был беспокоиться об этом. Но Ферзан не проявляли никаких признаков волнения. Более того, агенты сообщали, что на рассвете могут начаться массовые волнения. Но теперь он даже желал их.
Шесть жрецов вышли на площадку. Скрываться дальше им не было смысла. Греки вынули мечи.
