Зверь - Мола Кармен

Агирре добрался до аптеки Теодомиро Гарсеса, но дверь оказалась заперта. Он постучал и стал ждать, согнувшись от боли, почти теряя сознание. Голова горела, ему казалось, что из раны сейчас вывалятся внутренности. В узком окне мелькнуло чье-то лицо, затем аптекарь выскочил на улицу, огляделся по сторонам и втащил Агирре внутрь.

— Кто это вас так? — спросил он, в ужасе разглядывая рану.

— Королевские гвардейцы.

Аптекарь расстелил на полу циновку, начал доставать пузырьки, бинты и ножницы.

— Сначала снимите с меня кандалы, потом займетесь раной.

— Нет, сначала рана. Если вы умрете, какая разница, в кандалах это произойдет или без них. К тому же я буду промывать рану спиртом, а это будет неприятно. И я предпочел бы, чтобы вы в это время не могли размахивать руками…

Рану обожгло спиртом, но Агирре привык молча терпеть боль.

— Не могу поверить, что вы ничего не чувствуете, — изумился аптекарь.

— Мне больно, и даже очень, но что толку орать? На фронте я видел, как раненые погибают из-за крика: противнику легче их обнаружить.

— Иногда я спрашиваю себя, сумел бы я защищать карлизм там, за стенами Мадрида. И мой ответ: нет. Думаю, для меня нет такой цели, ради которой стоило бы так страдать: ни ради трона для Изабеллы, ни ради того, чтобы его занял Карлос Мария Исидро.

— Поторопитесь, я не расположен сейчас к философским беседам.

— Я не врач. И делаю все настолько хорошо и быстро, насколько могу.

— Сегодня вечером снова состоится ритуал, и я должен помешать им, иначе завтра найдут еще одну растерзанную девочку.

— Отсюда вы отправитесь в Городскую больницу. Спросите там доктора Мирамона, он уже не в первый раз нам помогает.

— У меня нет на это времени.

— Послушайте меня внимательно. Судя по тому, как выглядит ваша рана, вы никого не сможете спасти. Я даже не уверен, что вы сможете перейти улицу.

— Ваше дело лечить. С остальным я разберусь сам.

Аптекарь обработал рану, смазал ее йодом, закрыл несколькими слоями марли, а затем стянул повязкой из бинтов. Закончив манипуляции, он достал откуда-то топор. Одним ударом освободил Агирре от кандалов и вручил ему поношенную рубаху и брюки.

— Если не хотите идти в больницу, можете не ходить. Но хотя бы полежите, пока не спадет жар. Это очень важно.

Агирре кивнул. Все тело у него горело, лицо было покрыто потом. Аптекарь собрал инструменты. Пятна крови придется оттирать мыльной водой, но сначала нужно приготовить матрас, чтобы Агирре отдохнул. Этим аптекарь и занимался, когда услышал звук хлопнувшей двери. Выглянув из окна, он увидел, как Агирре медленно переходит на другую сторону улицы.

76

____

Тюремщик в капюшоне открыл дверь клетки. Вчера, когда Клара выдала себя, ее не увели, но, убедившись, что она не лжет, оставили охрану. Теперь Клара сидела съежившись в углу и ждала приказаний, но тюремщик молчал. Она встала и сначала подумала, что не удержится на ногах, мышцы словно одеревенели. Она медленно подошла к черному человеку, похожему на злодея из сказки. Он начал подниматься по лестнице, и в кармане у него бренчали ключи. Прежде чем последовать за ним, Клара обернулась, но чьи-то пальцы сжимали прутья только одной решетки. Остальные пленницы забились вглубь своих клеток.

— Прости меня.

Клара сразу догадалась, кто это сказал: Фатима.

Тюремщик в капюшоне дышал так шумно, как дышат только мужчины. Наконец он остановился перед открытой дверью в какое-то помещение и пропустил Клару вперед.

Комната напоминала монастырскую келью. Свет проникал сквозь высокое скошенное окно. Яркие лучи ослепили Клару, привыкшую к мраку подземелья. В комнате была кровать и стол, заставленный едой. Человек в капюшоне ушел, заперев за собой дверь. Клара попробовала виноград, а затем нежное, вкусное мясо. Она так давно ничего не ела… Налила себе чего-то из глиняного кувшина. Это оказалось вино. Прежде она никогда не пробовала вина, и сначала оно ей не понравилось, но постепенно она выпила весь кувшин. Она ела конфеты. Ела хлеб с какой-то коричневой пастой, невероятно вкусной. Ничего лучше она в жизни не пробовала.

Через полчаса Клара начала ощущать тяжесть во всем теле, слабую боль в животе и сожаление. Не стоило так много есть.

Снова появился человек в капюшоне, поставил на пол таз с водой, расстелил на кровати чистую тунику и душистые полотенца. Поднос с остатками еды он унес.

Клара попробовала рукой воду. Она была теплой. Девочка с наслаждением вымылась. Надела тунику. Легкое покашливание за дверью предшествовало появлению еще одного человека в капюшоне. Раньше Клара его не видела.

— Я пришел, чтобы тебя исповедать. Ты когда-нибудь исповедовалась?

— Нет.

Она даже не знала, крестили ли ее, и была слишком напугана, чтобы говорить с этим человеком.

— Я не хочу исповедоваться.

— Значит, ты предстанешь перед Богом запятнанной грехами.

Священник ушел, и Клара надолго осталась одна. Она легла на кровать, и после девяти ночей, проведенных на полу, ей казалось, что даже у королевы нет такой роскошной постели. Тряпку, которую ей засунули между ног, она так и не посмела вынуть. Очень быстро ее сморил сон.

— Во сне ты похожа на сестру.

Клара открыла глаза — рядом с ней сидела какая-то дама.

— Вы знаете Лусию? Где она? Здесь, в тюрьме?

— Нет, она не здесь. Вставай, тебе пора.

— Куда? Меня убьют?

— Наоборот, мы подарим тебе вечную жизнь. Ничто больше не будет тебя тревожить — ни голод, ни холод, ни холера. Тебе очень повезло.

Клара не знала, кто эта дама, но от нее приятно пахло, и она была красиво одета, — именно о таких платьях они с сестрой мечтали, Лусия часто описывала их в сказках. Да, сеньора выглядела великолепно, но что-то в ее глазах вызывало дрожь. Было в них что-то нечеловеческое.

— Сестра очень тобой гордится.

— Откуда вы ее знаете?

— Мы с Лусией очень близки. Настолько, что она живет в моем доме. Смотри.

Дама показала ей кольцо, и Клара узнала два скрещенных молота.

— Лусия смогла получить его обратно?

— Конечно! И сразу отдала мне. Понимаешь, насколько мы с ней дружны?

Но Клара не верила даме. Если бы она только могла поверить, что все, связанное с заточением в подземелье, голодом, зловонными ночными горшками и тюремщиками в капюшонах, осталось позади! Что рассказ Хуаны оказался обманом и девочек не разрывают на куски.

— Моя сестра знает, что я здесь? Я ее увижу?

— Возможно, уже сегодня вечером. Ты бы этого хотела?

— Да.

— В таком случае давай приготовимся. Выпей вот это…

Дама достала из кармана маленькую бутылочку с красной жидкостью. Клара посмотрела на нее с опаской:

— Я уже пила. Больше не хочу.

— Ты должна это выпить.

— А если не выпью?

— Придется.

Этот взгляд… Эти глаза, которые пытались смотреть по-доброму, но у них ничего не получалось. Дама вынула из бутылочки пробку, и девочка послушно выпила.

— Все до дна.

Клара подчинилась. Сначала она ничего не почувствовала, но уже через несколько минут ей стало лучше, спокойнее. Прошли боль в животе, нервозность и страх — никогда в жизни ей не было так хорошо.

Дама открыла дверь и выглянула в коридор:

— Она готова.

77

____

Тревогу подняла беззубая старуха. Соплячка в их камере облевала всю койку, металась в жару! Это признаки болезни! Надзиратель отступил — подальше от чересчур энергичной арестантки, но одноногий Маурисио, который наблюдал за происходящим из своей камеры, не сомневался, что на самом деле его испугало страшное слово «холера».

— Не приближайся ко мне! Проваливай в свою камеру! — кричал надзиратель.

— Не пойду, пока оттуда не вытащат девчонку! — вопила старуха.

Все женское отделение гудело. Кто-то кричал, кто-то колотил кулаком по прутьям — обычная прелюдия к беспорядкам. Две арестантки, повязав грязными тряпками рты, вытащили Лусию в коридор и бросили на пол, под ноги охраннику.