Евгений Сухов - Король медвежатников
Где-то далеко за дверью раздались быстро приближающиеся шаги. Савелий с ужасом увидел, что позабыл запереть дверь. Если войдет полиция, то его запросто могут обвинить в убийстве. Вот тогда гильотины ему не миновать! Он слегка приоткрыл дверь и увидел, как, размахивая руками, по коридору спешит несколько полицейских. В одном из них он без труда узнал комиссара Лазара.
— Вот он! Задержите его! — раздался крик.
Савелий захлопнул дверь и повернул ключ. Через несколько секунд в дверь заколотили. На одной из стен висел огромный ворсистый ковер, на котором была изображена сцена псовой охоты: собаки настигали крупного вепря (однако, знаменательно!). Ковер был старым, вылинявшим, из него неряшливо торчали во все стороны нитки. Савелий откинул ковер, за ним была низенькая дверь.
Не мешкая ни секунды, Савелий юркнул в эту дверь. Тягуче затрещало дерево, выстрелом расщепило доску, и комната тотчас наполнилась криками:
— Осмотрите кухню! Другую комнату!..
— Он мог уйти через балкон!
Не желая искушать судьбу, Савелий быстро спустился по лестнице черного хода, а именно к нему вела дверь. Уже у выхода со двора от стены отделилась чья-то фигура. В лунном свете человек, стоявший поодаль, выглядел устрашающе огромным, а тень его, ломаясь о забор, была угловатой и довольно мрачной. Теперь Савелий понимал, что за ним следили, и фигура, мелькнувшая во дворе, не могла быть случайной.
Этот район Парижа всегда славился дурными традициями. Здесь могли прирезать даже из-за двух франков. Савелий задержал взгляд на холодных глазах человека, шагнувшего ему навстречу. Никаких эмоций, один лишь голый расчет. Он выполнял работу. Пусть далеко не чистую, но привычную, за которую ему должны неплохо заплатить. Родионову не однажды приходилось встречать таких людей в кабаках, но вот сейчас впервые в загаженном тупике двора он столкнулся с одним из них лицом к лицу. Очевидно, убийца был мастером своего дела. Он обставит убийство как самое заурядное ограбление с летальным для жертвы исходом. Наверняка он расстегнет на Савелии пиджак и вывернет карманы. Все должно быть обставлено соответствующе.
В правой ладони человека с холодными глазами блеснул нож. Причем такой длины, что им можно было бы проткнуть насквозь даже медведя. В левой руке он сжимал кастет. Он слегка приподнял руку, и Савелий увидел, как зловеще блеснула металлическая поверхность, усыпанная огромными острыми шипами.
Значит, решил действовать наверняка. Родионов с ужасом осознал, что у него нет времени, чтобы куда-то отскочить, нет его и на то, чтобы вытащить из кармана «браунинг». Это был конец!
Хлестко раздался близкий выстрел и эхом откликнулся в соседних дворах. Убийца нелепо дернулся, как будто кто-то со всего размаха ударил его по затылку чем-то тяжелым, и, сделав два неверных шага, упал прямо под ноги Савелию.
Из глубокой тени у стены слегка раскачивающейся походкой вышел генерал Аристов. Не замечая застывшего Савелия, Григорий Васильевич по-деловому подошел к убитому, присел на корточки и, заглянув ему в лицо, удовлетворенно хмыкнул.
— Пуля-то через глаз вышла. А все говорят, что она с такого расстояния в башке застревает. А только чего ей застревать, если котелок у него совершенно пустой! — посмотрел он с некоторым вызовом на Савелия.
Но Родионов возражать не стал, лишь сдержанно повел плечами, дескать, вам виднее, ваше высокопревосходительство.
— Вы его знаете? — спросил Родионов.
Генерал зачем-то повернул голову убитого, притронувшись к ней двумя пальцами. На его лице застыла брезгливая гримаса. Такое выражение бывает у студента-первокурсника медицинского института, которому впервые доверили препарировать труп.
Удовлетворенно хмыкнув, генерал выпрямился:
— Как же мне его не знать? Известный на весь Монмартр убивец по прозвищу Шарлье Костолом. Хочу заметить, милейший, что вам крупно повезло. Не окажись меня рядом, неизвестно, чем бы все это закончилось. Ладно, пойдемте отсюда, пока народ не набежал. Место хоть и глухое, но свидетелей нашего злодейства здесь может быть предостаточно. А потом, еще неизвестно, один он на «большую дорогу» вышел или напарника с собой прихватил. Пойдемте!
Они вышли на улицу. Было тихо. Две фигуры на узкой улочке выглядели как-то сиротливо.
— Вы что-то искали здесь?
— Как вам сказать…
Заметив смущение Савелия, генерал усмехнулся:
— В общем, это не мое дело… За углом стоит моя пролетка. В ней находится мой человек. Давайте прибавим шагу. Что-то не очень мне нравится эта тишина.
— Как вы меня нашли?
— А я вас и не терял, — хмыкнул Аристов.
Пролетка оказалась дальше, чем предполагалось. Лошадь встряхивала головой и через широкие ноздри выпускала клубы пара.
— Этого голубчика я знаю ой как давно! — продолжал рассказывать генерал, прибавляя шаг. — Он ведь из потомственных убийц.
— Вот как? — удивился Савелий, едва поспевая следом. — Неужели есть и такие?
— Милый мой, — почти по-отечески протянул генерал. — Вижу, что вы совсем не знаете Парижа. Впрочем, такое заблуждение свойственно многим. К вашему сведению, хочу сказать, что у нас в России даже каторжане убийцу воспринимают как отщепенца. А здесь, в Париже, среди преступников, это весьма уважаемая профессия. В некоторых случаях она становится наследственной. Вам не приходилось встречать фамилию Габсон?
Савелий задумался:
— Что-то не припоминаю.
Генерал Аристов слегка приостановился, с интересом посмотрел на Савелия. Сейчас он напоминал профессора, с некоторым укором взирающего на студента, не сумевшего ответить на простой вопрос.
— Вот как? Напрасно! Вы, конечно, не можете знать всех преступников, но этот из весьма примечательной семейки. Дело в том, что на протяжении восьми поколений все мужчины в их роду были профессиональными убийцами. Причем их совершенно не смущало, кто перед ними: мужчина или женщина, взрослый человек или ребенок. Более того, они чрезвычайно гордились своей профессией и навыки передавали из поколения в поколение. Так сказать, приумножая и шлифуя мастерство… Так вот, этот человек был наиболее талантливым в этой семейке. Можно только догадываться, какое количество душ на его совести. Хочу сказать, вам очень крупно повезло, что я оказался рядом.
По обе стороны улицы росли платаны. Аккуратненько, через равные промежутки. Днем — весьма приятное зрелище. Но вот ночью они выглядели пугающе и таили какую-то неясную угрозу.
— Значит, это вас я видел у дома?
Аристов повернулся и недоуменно произнес:
— Позвольте, о чем вы говорите? Это был кто-то другой. Я здесь нахожусь совершенно по другому поводу. Что-то мне все это не нравится!
Они подошли к пролетке. Кучер, склонив голову на грудь, спал на сиденье для пассажиров. Так-то поудобнее будет, чем на козлах.
— Митяй! Я же сказал тебе, смотреть в оба! Вот отправлю тебя в деревню навоз нюхать, будешь тогда знать!
После подобного заявления Митяй должен был стряхнуть глубокий сон, громко повиниться во всех смертных грехах и броситься в ноги к строгому барину со слезным покаянием. Но Митяй, уткнувшись в колени, продолжал дрыхнуть.
Аристов осторожно тронул его за плечо, пытаясь добудиться. И Митяй, вняв его прикосновению, будто бы нехотя, принялся тяжело заваливаться на бок. Шапка с его головы слетела прямо под ноги встревоженному коню, и Савелий увидел рукоять клинка, торчавшую из горла возницы.
— Господи! — отшатнулся генерал.
— Кто же это его?
— Я тоже хотел бы это знать, — глухим голосом отозвался генерал. — Ладно, но делать нам здесь больше нечего! Посмотрите, они даже срезали ремни, чтобы мы не сумели уехать отсюда, — показал он на упряжку.
— Вы так его здесь и оставите? — спросил Савелий.
— А что вы от меня хотите? — неожиданно повысил голос Аристов, — чтобы я тащил покойника до полицейского участка на собственном хребте? Нет уж, батенька, увольте, я на такие подвиги не способен. А потом, в полиции на меня давно точат зубы.
— Что же с ним теперь будет?
— Не принимайте меня за циника, но пускай пока полежит в морге неопознанным. А через пару дней я обращусь в полицию по поводу того, что пропал мой слуга. Надеюсь, что к этому времени его не изрежут медики-студенты. Им бы ведь только покромсать! А там я что-нибудь придумаю.
Свет от фонаря падал на фигуру Митяя. Даже сейчас он не выглядел мертвым. Такое впечатление, что просто присел отдохнуть. Вот сейчас сбросит с себя дрему и потревожит застоявшуюся тишь залихватским окриком.
Аристов осмотрел карманы убитого, вытащил ключи.
— Теперь они ему не нужны. А полиции ни к чему лишние улики. — Нагнувшись, глянул под сиденье, пошарил под ним руками. И, видно, не отыскав того, что искал, зло выругался: — Черт возьми!
— Что-нибудь не так?
