Сумерки Эдинбурга - Лоуренс Кэрол

— Не надо, Иэн, — устало сказал Дональд, — неделька у нас обоих не лучшая выдалась.

— Нет, а что, если и правда так? Роскошная картинка получилась бы, а? Инспектор и убийца! Никто ж не поверит! — жестоко гнул свое Иэн, не в силах овладеть кипящей внутри злостью — его захлестнули смятение и измождение.

— Иэн, прошу тебя…

В глазах Дональда появилась мольба, но страстное желание Иэна причинить боль уже не столько брату, сколько самому себе, было не удержать.

— Да я даже рад буду, если ты душителем окажешься, — и дело раскрою, и от тебя наконец-то навсегда избавлюсь!

В следующее мгновение Иэн уже пожалел о сказанном и отдал бы все, чтобы взять свои слова обратно, но одного взгляда на лицо Дональда хватило, чтобы понять: поздно. Он сломал что-то очень важное для обоих.

— Худшее, что можно с человеком сделать, — это крест на нем поставить, — едва слышно сказал Дональд, и от того, как тихо он это сказал, сказанное прозвучало еще страшнее. Вскочив с кушетки, он схватил пальто и спешно вышел из комнаты.

Иэн потрясенно замер, но спустя мгновение сдернул с вешалки собственное пальто и выбежал вслед за братом в ночь.

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ

Остановившийся на мосту Георга Четвертого вечером понедельника человек окинул взглядом засыпающий город и улыбнулся. Пальцы спрятанной в карман руки оглаживали прохладную скользкую ткань. Шарф да пара крепких рук были лучшим оружием из возможных. Он любил эту простоту, любил вплотную прижаться к жертве и видеть, как гаснет взгляд. Он следил за газетами и чувствовал, что преследователи все ближе, но сдаваться без боя не собирался. Жизнь в тюрьме не прельщала его, и он был твердо намерен биться до последнего.

Проще всего раствориться в ночи — при известном старании улизнуть от преследователей еще вполне получилось бы. Однако он не был готов к бегству — оставалось еще одно дельце. Очень рискованное, да, но именно в этом риске крылась отчасти и его заманчивость. Удовольствие, которое доставляли ему убийства, лишь отчасти заключалось в ощущении собственной силы и опасности — не менее возбуждающим было и чувство риска, которому он подвергался. Он уже дважды чуть было не попался и смог ускользнуть лишь благодаря покрову ночи.

Он облизнул губы, чувствуя вкус смеси солоноватого пота с первыми каплями вновь зарядившего дождя, и поднял воротник дождевика повыше, не отрывая взгляда от улицы. Отсюда было прекрасно видно изрядную часть Старого города, и рано или поздно его жертва должна была появиться. На этот раз он назначил ее заранее — и это блюдо было из тех, которые оставляют на сладкое. Дело обещало быть непростым, но оно станет венцом и достойным завершением эдинбургских гастролей. А после он отправится на еще не тронутые угодья, уходя от стягивающейся сети.

Он вновь погладил шарф, чувствуя, как что-то сладко сжимается в паху. Его члены обмякли в предвкушении запланированного действа. Этот запросто так точно не дастся. Он поглубже натянул клеенчатую шляпу и приник к перилам в ожидании. Он был терпелив — в отличие от жертвы в его распоряжении было все время мира.

В отблеске уличного фонаря показалась фигура, вышедшая из дома, за которым он следил. Сердце подпрыгнуло — неужели он? Но нет, то был кто-то другой — более грузный и плотно сложенный. Мужчина остановился под фонарем, чтобы закурить, и его лицо на миг осветила вспышка спички. Убийца мгновенно изменил свой план. Это был отнюдь не тот, кого он ждал, но сойдет и этот — да еще как сойдет! Где-то в недрах города пронзительно закричал заяц под вонзившимися в спину когтями ночной совы.

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ

— Дикерсон! Сержант Дикерсон! Да постойте же!

Сержант обернулся и увидел спешащего вслед за ним полного мужчину в дорогом рединготе. Они где-то уже встречались, да только у Дикерсона была скверная память на лица, и вспомнить этого человека он не смог. Сержант замедлил шаг и остановился на пересечении улиц Каугейт и Грассмаркет.

— Это же я — Джордж Пирсон, — воскликнул обливающийся потом преследователь, подходя к сержанту. Похоже, к физическим упражнениям он привык еще меньше, чем сам Дикерсон. — Мы в «Зайце и гончей» встречались, помните?

— И верно! Мы тогда еще с той темной парочкой сошлись — Крысом с приятелем… как бишь звали-то его…

— Снид, — сказал Пирсон, — Джимми Снид.

— Точно. Чем могу помочь?

— Вообще-то скорее это я кое-чем вам помочь могу.

— Не понимаю.

— Я помогаю инспектору Гамильтону в расследовании дела — ну, вроде консультанта неофициального.

— Погодите-ка, — сказал Дикерсон, подозрительно уставившись на собеседника, — а почему тогда он мне об этом ничего не сказал?

— Я этому не меньше вашего удивлен. Я его на самые разные темы консультирую, ну вот и…

— А от меня-то вы чего хотите?

— Я только что домой к нему заходил и никого не застал — вот и решил, что вы подсказать можете, где его найти.

— Мы с ним полчаса назад расстались. Понятия не имею, где он теперь — Однако услышанное озадачило и даже несколько расстроило Дикерсона. После визита к Лиллиан он планировал отправиться к Иэну на Виктория-террас. Впрочем, сообщать об этом Пирсону сержант не собирался, потому что было в толстом библиотекаре что-то раздражающее — то ли рафинированный английский, то ли чрезмерное самомнение, а может, и его полные белые руки. В любом случае Дикерсону он был несимпатичен.

— Вы с ним в ближайшее время встречаться не планировали? — спросил Пирсон, вытирая потный лоб платком с вышитой монограммой.

Дикерсон пожал плечами и снова зашагал по улице:

— Мы не можем не встретиться, потому что над одним делом работаем. — Монограмма на платке оказалась последней соломинкой — это уж чересчур, презрительно подумал он.

— Вы не будете возражать, если я присоединюсь к вам? — спросил неотстающий библиотекарь.

— В этом нет совершенно никакой… — начал было Дикерсон, но запнулся, наткнувшись взглядом на шагающего навстречу мужчину. Он шел, глядя прямо перед собой, очевидно погруженный в глубокие раздумья, и едва ли заметил Дикерсона с Пирсоном, хотя прошел совсем рядом. Походка мужчины была нетвердой, но весьма решительной. В лице было что-то знакомое — Дикерсон с удивлением понял, что он напоминает располневшего инспектора Гамильтона. Сержант в который раз подосадовал на свою скверную память на лица и, движимый любопытством, пошел следом за мужчиной.

— Куда идем? — заискивающе спросил сзади Пирсон, когда сержант неожиданно повернул вслед за прохожим, шагавшим на восток, в направлении Холирудского замка.

— Заткнитесь, а? — прошипел Дикерсон. — Я вас с собой не звал.

— В этом городе человек пока что сам решать может, куда ему идти, — угрюмо откликнулся Пирсон.

— Тогда хотя бы рот закройте, ладно?

— Договорились.

Они вошли под сень моста Георга Четвертого, так и не заметив еще одного мужчину, крадущегося вслед за ними чуть поодаль в тени домов. Причудливая процессия проследовала дальше, уходя все глубже в сумеречные недра Старого города, пока их наконец не поглотила ночь.

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ

Дональд Гамильтон был отнюдь не настолько пьян, чтобы не заметить двух увязавшихся за ним по Каугейт-стрит мужчин. Он решил, что это грабители, выжидающие удобный момент для нападения, и решил их провести. Возможность сделать это представилась ему уже очень скоро — навстречу брела развеселая компания горланящих во все горло подвыпивших футболистов. Оказавшись с ними рядом, Дональд резко развернулся и вклинился между здоровенными гуляками. Закинув руку на плечо самому дюжему из них, он истошно загорланил разухабистую песню:

Футболисты с воодушевлением приняли его в свою пьяную компанию, праздно бредущую на запад, в сторону Эдинбургского замка. Преследователи Дональду достались явно неопытные — когда он отделился от компании футболистов, быстро нырнув в узкий проулок Олд-Фишмаркет-клоуз, горе-грабители этого даже не заметили. Дональд вжался спиной в сырой песчаник стены, всей грудью вдыхая густой воздух ночного города.