Жан-Франсуа Паро - Таинственный труп
— А должна? — с вызовом спросила она.
— Смотря по обстоятельствам. На другом листке лежит золотая пыль, которую вы, явившись по моему вызову в доме Леруа, стряхнули с рук. Пыль совершенно одинаковая. Можете ли вы объяснить мне подобное совпадение?
— Это не мое дело.
— Думаю, вы заблуждаетесь. Дайте мне вашу руку.
— А почему я должна это сделать?
— Потому что если вы откажетесь, вы тем самым признаетесь в убийстве.
Она робко протянула ему левую руку.
— Правую, пожалуйста.
Тщательно осмотрев ладонь, он платком провел под ногтями. Завороженные зрители внимательно следили за его движениями. Попросив инспектора зажечь факел, он поднес к нему платок и, покачав головой, уверенно заявил:
— Я так и думал: золотая пыль! С примесью черного порошка. Это уже интересно! Я удивлен, как такая хрупкая юная особа столь ловко обращается с оружием… Следы от пороха сохраняются долго.
— Что это значит, сударь?
— Вы не понимаете, и почтенные слушатели тоже. Дело в том, что два года назад, будучи в Вене, у меня оказалось немного свободного времени, и я отправился в учреждение, где исследуют трупы погибших насильственной смертью.
— Ну вот, снова похоронные манипуляции. Интересно, какой чертовщиной он станет хвастаться на этот раз?
— Не чертовщиной, сударь, а научными достижениями нашего века. Тогда мой ученый собеседник поведал мне, что, когда стреляют из пистолета, частицы черного пороха въедаются в кожу и долго там остаются. Мадемуазель, несколько минут назад мы вас только подозревали, но теперь сомнений нет. Вы убили девицу по прозвищу Киска и стреляли в меня на Версальской дороге.
— Нет, меня там не было, — прошептала она в растерянности.
— Как так? Вас видели, когда вы убегали.
— Это была не я.
— Не вы? Кого вы хотите в этом убедить? Возле мельницы были не вы? Однако память вас явно подводит!
— Меня там не было, потому что в это время я была…
Она замолчала.
— Где же? Уж точно не дома. И не в Опере. Так где же, мадемуазель? По-моему, вы были возле Инвалидов.
— Нет, нет! — крикнула она в отчаянии.
— Тогда на дороге в Версаль? Если нет, тогда скажите, откуда у вас под ногтями следы пороха?
— Мне приходится работать с ним в мастерской.
— Итак, вы признаете, что вам доводилось иметь дело с порохом. И признаете, что на ваших руках сохранились его следы. Это решающий аргумент, и сейчас объясню, почему. В этой мрачной комнате я ничего не сумел извлечь ни из-под ваших ногтей, ни собрать с ладоней. И те и другие безупречно чисты.
И он помахал снежно-белым платком.
— Вы молчите, ибо вам, действительно, нечего сказать. Я вам верю и заявляю, что вы появились в доме Леруа по заданию английской разведки. Так как вы не знали, что мог доверить своей любовнице Риву, участь Киски была предрешена. Когда одни шпионят за другими, вы без труда узнали, что Риву позволил ей бежать. В Вожираре же бедняжку, без сомнения, ввел в заблуждение синий плащ. Полагаю, нам следует пересмотреть роль Депла в этом деле. Считаю, что вы также не причастны к покушению на мою жизнь. Думаю, это лорд Эшбьюри подослал ко мне своих наемных убийц. Идите, мадемуазель, и да свершится королевское правосудие.
Внезапно он ощутил смертельную усталость. Он победил, распутал хитросплетения дела, при расследовании которого ему пришлось столкнуться с грозным противником и вести игру против Сартина. Но какой ценой! Сартин вышел, не попрощавшись; и все же на пороге он обернулся и произнес загадочную фразу:
— Вы думаете, что одержали победу? Да вы ничего не знаете! Поверхность вещей…
Идущий следом за министром адмирал обнял Николя.
— Успокойтесь, вы же его знаете. Он к вам вернется. Не ваше упорное желание раскрыть преступление, а провал операции не дает ему покоя и угнетает его.
Он долго сидел в опустевшем кабинете. Победа оставила горький привкус. Оправдывала ли она принесенные жертвы и этот разрыв? Ведь, в сущности, он так и не узнал, чем на самом деле все кончилось. Ленуар и Бурдо взяли его под руки и вывели из стен Шатле. Генерал-лейтенант пригласил обоих отужинать. По дороге им довелось испытать на себе ярость стихии: порывы ветра то и дело сотрясали кузов кареты. Небо было такое же мрачное, как и мысли Николя.
ЭПИЛОГ
Нельзя безнаказанно играть королей.
Кардинал де Рец20 февраля, в четверг, Лавале, Риву и маркиз де Ранрей отдали последний долг останкам Киски. Только Николя мог оценить иронию судьбы, собравшую их вместе. После заупокойной службы в церкви Сент-Этьен-дю-Мон тело предали земле на кладбище Кламар. Неподалеку от Киски, в безымянной могиле, покоился Френсис Саул Пейли.
27 февраля, в четверг, когда все готовились отправиться на торжественную службу по случаю бракосочетания дочери господина Ленуара, пришло известие о скоропостижной кончине Сен-Флорантена, герцога де Ла Врийера. В результате семейной ссоры со старым министром случился удар. Известие огорчило Николя: оборвалась еще одна ниточка, связывавшая его с покойным королем. Время делало свое дело, неумолимо приближая одиночество.
1 марта два фургона, сопровождаемые отрядом кавалерии, галопом выехали из ворот Шатле и умчались в неизвестном направлении. Никто больше никогда не слышал ни об Аньес Генге, ни об Армане Депла.
В тот же день в Лорьяне линейный корабль «Сюрприз», державший курс на Пондишери, принял на борт кавалера Тадеуша фон Иссена. Капитан корабля получил предписание подвергнуть пассажира домашнему аресту в его каюте, не позволять общаться с экипажем и высадить его на Капском побережье.
Письмо французского посла в Берлине маркиза де Понса господину де Верженну, отправленное 5 апреля 1777 года.
Господин граф,
Король Пруссии пребывает большей частью в добром здравии. Отмечают, однако, что хотя с 25-го числа прошлого месяца его величество регулярно совершает моцион, его пока не видели ни на параде, ни на полковых смотрах, а конные прогулки его редки и непродолжительны. Погода, действительно, ужасно нехороша и вполне могла побудить его прусское величество поберечься, но обычно он так мало печется о своем здоровье, что полагают, он заранее готовится к тяготам грядущих смотров.
Похоже, прусский король вынужден нарушать свои военные привычки, возведенные им до уровня непоколебимых принципов, что свидетельствует об истощении его сил, не позволяющих ему более испытывать переутомление. Работа с кабинетом министров также стала изрядно утомлять сего государя. Из достойных доверия источников мне известно, что недавно, пребывая в дурном настроении, он неосмотрительно заявил, что перегружен делами, и с досадой добавил, что, состарившись, не видит никого вокруг, кому можно было бы доверить даже самое ничтожное дело. И это несчастье он каждодневно ощущает все больше и больше; однако административная реформа, поистине, является вызовом сего государя его соперникам.
Не так давно я сообщал о загадочном исчезновении из покоев его прусского величества редкостной вещицы, к которой государь был сильно привязан. При столь же загадочных обстоятельствах вещица снова появилась на своем месте. Это дело порождает излишние слухи и вызывает неоправданно большой интерес общества; впрочем, этому способствует сам король, который, усмехаясь, радостно сообщил о ее возвращении всему двору.
31 мая, в понедельник, двор облекся в траур по случаю смерти короля Португалии и принцессы Фредерики-Шарлотты Гессен-Кассельской, матери принцессы Генриетты Прусской.
Ко двору в качестве английского полномочного дипломатического представителя приехал господин Элиот. Саксонский посланник Штуттергейм отозван, а на его место прислан Фридрих Август фон Цинцендорф, бывший посланник Дрезденского двора в Копенгагене.
Множество французов прибывает в Берлин проездом. Едучи из России, граф де Меран рассказал мне забавную историю про императрицу. По Вашей рекомендации я пригласил на ужин маркиза де Ранрея, путешествующего в сопровождении доктора Семакгюса, говорливого чудака, проводящего большую часть времени в ботанических садах и кабинетах редкостей.
Остаюсь, господин граф, с почтением, Ваш смиренный и покорный слуга маркиз де Понс.
Граф Крейц, полномочный представитель его величества Густава III, короля Швеции, в столице Франции.
Рекомендательная приписка от 10 марта 1777 года:
…Если королева поведет себя благоразумно и с достоинством, она, несомненно, одержит верх и станет руководить королем. Но она непоследовательна, ветрена и постоянно идет на поводу у собственного легкомыслия. Дело госпожи Каюэ де Вилле причинило ее репутации невосполнимый ущерб. Госпожа де Вилле, которая могла бы стать любовницей Людовика XV, если бы тот не выбрал дю Барри, сумела втереться в доверие к королеве. Она пикантна и обожает интриги. От имени королевы она наделала долгов на четыреста тысяч ливров. Но ее махинации разоблачили, а ее самое заточили в Венсеннский замок. Все бумаги де Вилле были арестованы, но, к счастью, в них не нашлось ничего, компрометирующего королеву. Тем не менее дело это вызвало шумный скандал, и с тех пор король обижен на супругу; но и эта обида пройдет, как прошли все грозы, бушевавшие между ними.
