Клементс Рори - Мученик
Большая часть инструментов для изготовления бумаги находилась на мельнице. Главный вал мельничного механизма был соединен рычагами с молоточками, измельчавшими мокрое тряпье в однородную массу. Неподалеку стояли деревянные рамы с тонкой основой наподобие сита, через которые стекала вода, оставляя тонкий слой тряпичной массы. После массу сушили, и она превращалась в бумагу. Неподалеку стоял пресс, чтобы отжимать воду из листков, но печатного пресса не было. Где же он?
— Томас Вуд говорил, что отдал вам старый пресс, чтобы вы могли печатать папистские трактаты для семинарских священников. Где он?
— Там же, где и мои руки.
— Господин Вуд говорил, что вы никогда не печатали ничего из того, что могло подстрекать к мятежу.
— И это правда. Или мне так казалось. Другие с этим не согласились и заявили, что все, что я печатал, незаконно. Звездная палата считает противозаконным печатать что-либо без лицензии.
— Тогда расскажите, кто с вами это сделал? Это был городской магистрат?
Болтфут поднес кружку эля к губам старика. Он жадно выпил, затем отер рот грязным рукавом.
— Вкусно, сэр. Спасибо. Нет, это был не магистрат, но тот, о ком вы могли слышать. Его зовут Топклифф, а я считаю его сатаной в человеческом обличии.
— Топклифф?
— Он убил моего друга монаха, брата Хамфри. Топклифф разрезал его на куски у меня на глазах и выбросил в реку. Затем он выколол мне глаза и отрезал кисти рук. Привязал мои руки к бревну и отрубил кисти одним ударом топора. Топклифф оставил меня истекать кровью, но Господь Своей милостью позволил мне прожить немного дольше.
Шекспир посмотрел на Болтфута и увидел в его лице отражение собственного ужаса. Мало что могло тронуть Болтфута, но холодная жестокость рассказа этого старика его потрясла.
— Вы молчите, сэр? Вас удивляют деяния этого демона?
— Нет… нет, не удивляют.
— Одна женщина из Раймсфорда ухаживала за моими ранами и приносила поесть. Она до сих пор помогает мне, как и остальные. Знаете, Берли и ему подобным не уничтожить нашу веру.
Шекспир коснулся плеча монаха. Птолемей даже не вздрогнул.
— Мы оставим вам денег, — сказал Шекспир, — но вы должны рассказать нам, что случилось с вашим печатным прессом.
— За деньги спасибо, сэр, вы так добры. А что касается пресса, то его забрал господин Ричард Топклифф. Сказал, что он ему пригодится. Я слышал его смех, когда он увозил пресс на моей тележке.
Глава 43
Джон Шекспир и Болтфут Купер ехали в полном молчании. Они миновали огромный Виндзорский замок и были уже неподалеку от Лондона. Деревни, которые снабжали город овощами, домашним скотом, древесиной и изделиями из железа становились все многочисленней и богаче. Шекспиру казалось, что Лондон был центром огромного колеса и что ведущие в город дороги с большим количеством деревушек и городков были его спицами. Едва вы поворачивали за угол, как натыкались на очередной церковный шпиль на фоне неба.
Поля тоже стали другими: более ухоженные и лучше огороженные, чем те, которые он видел по дороге на запад. Они ехали через Суррей, и Шекспир забрал свою серую кобылу, которая охромела по пути в Плимут; она была здорова и бодра, и он заплатил крестьянину, который заботился о ней, полкроны за его труды. Это было справедливо по сравнению с обещанным шестипенсовиком.
Молчание Шекспира и Болтфута выдавало их мысли. Они оба знали, о чем думают. Шекспир первым нарушил тишину.
— Это может означать только одно, Болтфут, — наконец произнес он.
Болтфут кивнул.
— Это значит, что Топклифф сам напечатал тот трактат, обнаруженный на Хог-лейн. Но зачем ему это?
— В оправдание, господин Шекспир. Чтобы выставить католиков предателями.
— Неужели он зашел так далеко? — Однако Шекспир знал ответ: Топклифф готов на все, чтобы выполнить свою миссию и уничтожить всех католических священников и приверженцев старой веры. Человек, который установил у себя дома дыбу и устроил пыточную, способен напечатать такой трактат, чтобы оправдать другие аресты. — Да, — продолжал Шекспир, — он на это способен. Трактат оказался плохим подобием «Государства Лестера». Он был бессмысленным и имел лишь одно предназначение — ввести в заблуждение.
Некоторое время они ехали молча. Затем Шекспир снова обратился к Болтфуту.
— И это приводит нас к следующему несомненному факту…
— Он убил леди Бланш.
Шекспир вздрогнул при этих словах, затем произнес их сам, но тише.
— Топклифф убил леди Бланш Говард.
Болтфут шумно выдохнул, словно корова на ферме.
— Но зачем? — спросил Шекспир. — Зачем убивать Говард, зная, что за этим могут последовать определенные сложности? Она могла быть обращенной католичкой, ведь даже Ее величество была против убийства ее кузины.
— Думаю, он убил ее по ошибке, сэр, а затем попытался замести следы. Должно быть, он пытал ее, чтобы выведать сведения, и она умерла. Мощи и распятие появились позже, как и разрезы на ее шее и животе.
Шекспир покачал головой.
— Это произошло не по ошибке. Он планировал убить ее. Он знал, что не может оставить ее в живых, после того как подверг ее пыткам: если бы он отпустил ее, гнев Говардов уничтожил бы его. Он планировал убить ее и переложить вину на католиков, осквернив ее тело мощами и распятием, чтобы казалось, что это какой-то страшный папистский ритуал. Это соответствует тому, что обнаружил искатель мертвых. Он сказал, что Говард была мертва уже три дня, и убили ее в другом месте: раны, от которых предположительно наступила смерть, почти не кровоточили.
А еще следы на ее запястьях. Они могли появиться от веревки. Он видел такие же следы у Томаса Вуда, после того как Топклифф подвешивал его к крюку на стене. Но какие сведения Топклифф пытался добыть у леди Бланш?
Ответ был прост: те же, что и у Томаса Вуда, — где находится Роберт Саутвелл. Должно быть, он знал о некой связи между ней и иезуитскими священниками; возможно, слуга дома Говарда Эффингемского передал ему эти сведения, или среди католиков был предатель. Топклифф становился одержимым в поисках иезуитского священника. Он хотел найти Саутвелла, и ему было плевать, кого придется ради этого искалечить или убить. Шекспир пришпорил коня. Слишком долго он находился в разлуке с Кэтрин.
Под покровом темноты за полчаса до рассвета Топклифф, Янг, Ньюуолл и вооруженный отряд из десяти самых жестоких персевантов пришли к дому Шекспира на Ситинг-лейн.
Они привязали лошадей на соседней улице, а затем неслышно подошли к старинному дому, чтобы ничто не разбудило и не встревожило проживавшего по соседству Уолсингема. Никакого шума. Все должно быть исполнено точно и тихо, так, чтобы, когда на рассвете или чуть позже господин секретарь проснется, он даже не заподозрил, что по соседству что-то произошло.
Они должны были стремительно ворваться в дом. Распахнуть дверь одним ударом стенобитного орудия, затем войти в дом тихо, без криков, каждый боец отряда должен занять по комнате, чтобы ни один жилец не смог сбежать. Топклифф осмотрелся. Улица была пуста.
— Дик, а где твой караульный? Кто следит за домом? — произнес он грозным шепотом.
Янг поглядел вокруг.
— Этот ленивый дурак, должно быть, ушел домой. Ох и достанется ему от меня.
— Боже правый, Дик, выпори его до полусмерти. Пошли.
Шестеро человек взяли тяжелое деревянное бревно, качнули его взад-вперед разок, потом еще раз назад и обрушили на закрытую на замок дверь, выбив ее с одного удара.
Топклифф вошел первым, следом за ним Янг. И вдруг они остановились, раскрыв рты при виде представшей их глазам картины.
Прихожая была освещена факелами и свечами и заполнена людьми, человек двадцать или около того. Некоторые стояли, опираясь на мечи или луки. Другие сидели, прислонившись к стенам. Один или двое курили трубки. На них была военная одежда, толстые кожаные камзолы, как у персевантов, и они смотрели на Топклиффа и Янга с бесстрастным презрением.
В мерцающем свете это зрелище казалось жутковатым. Словно два готовых к схватке вооруженных отряда столкнулись лицом к лицу, но один из отрядов, тот, что уже находился в доме, даже не собирался вступать в битву. Наконец к Топклиффу вернулся дар речи.
— Вы кто такие? — прорычал он.
Один из воинов поднялся и вразвалочку двинулся по направлению к Топклиффу, пока не оказался с ним лицом к лицу. Это был молодой человек, возможно, ему едва минуло двадцать лет, с короткой, аккуратно подстриженной бородой и темными зачесанными назад волосами.
— Ну уж нет, сэр, это вы кто такие? И что вы делаете в доме моего брата?
Топклифф пришел в смятение.
— Вы брат Шекспира? Что вы здесь делаете? Я вас здесь не ждал!
— Мы с друзьями остановились в этом доме благодаря любезности моего брата. Нас набрали в Уорикшире для лондонского ополчения. Нас скоро отправят в Тилбури защищать государство, но, впрочем, это не ваше дело. Однако, будьте так любезны, поведайте нам, по какому делу вы здесь? Похоже, вас не ждали, к тому же вы незаконно сломали дверь моего брата. Вы что, занимаетесь сносом домов? Если так, то вас за это следует повесить. Подумайте хорошенько: ведь мой брат — старший офицер сэра Френсиса Уолсингема.
