Рафаэль Абалос - Гримпоу и перстень тамплиера
Они решили ехать вдалеке от деревень, поселков и городов, а также от троп и дорог, по которым ходили торговцы, монахи, паломники, нищие и бандиты, ехавшие с севера Эльзаса в Париж, потому что не хотели снова подвергать риску свои жизни и секретную миссию.
На закате второго дня на горизонте появился маленький и тихий городок под названием Шалон, откуда шла дорога на север, в сторону Реймса, а другая шла к западу, к Парижу. Шалон находился на берегу полноводной реки Марны. Ее низменные берега были полны птиц, которые после захода солнца большими шумными стаями начинали пронзительно кричать и кружить над землей. Башни церквей и собора выглядывали из-за крыш домов уютного, цветущего городка.
— Я так полагаю, вы уверены, что это Париж, а не Реймс, как нам указывает карта наш следующий пункт назначения. В Реймсе тоже огромных размеров великолепный собор, где короновали последних королей Франции со всей пышностью и блеском двора. Это неплохое место, чтобы спрятать сокровище, — сказал Сальетти, выслушав рассказ Вейнель и Гримпоу о том, как доктор Умиус помог им расшифровать загадку полушарий и созвездий Незримого Пути.
— В манускрипте Аидора Бильбикума об этом сказано черным по белому. Третий этап поиска секрета мудрецов находится на острове Жирап, из чьих букв можно составит слово «Париж». Если вспомнить манускрипт Аидора, то Незримый Путь должен привести нас на остров Жирап, где живут фантастические существа и монстры…
Сальетти перебил Вейнель.
— Но на острове в Париже не существует таких сказочных существ, о которых говорит манускрипт Аидора Бильбикума! — воскликнул он.
— Может быть, мы их там и увидим, нам на удивление, — предположила Вейнель.
— Я все время спрашиваю себя, где мы найдем дьявола и как нам сразиться с ним, чтобы в его ногах найти последние слова манускрипта, — сказал Гримпоу, думая вслух.
— До этого момента мы вполне успешно справлялись с загадками, но сейчас рядом с нами нет Умиуса, чтобы помочь нам. Без него не знаю, удалось бы нам обнаружить Незримый Путь, спрятанный среди звезд созвездия Девы, и догадаться, что нижний рисунок созвездия соотносится с расположением замков Круга и города Метца, Реймса, Парижа, Шартра и Амьена, точно так же, как они выглядят на карте Франции, — рассуждал Гримпоу, испытывая глубокое уважение к Вейнель за ее предположения и анализ шифровок в манускрипте Аидора Бильбикума.
— Если теория моего отца, о которой нам рассказал Умиус, верна, в одном из соборов в этих городах должен быть спрятан секрет мудрецов, а в манускрипте Аидора Бильбикума находятся ключи к разгадке. Единственное, что нам остается сделать, это правильно их понять.
— Надеюсь только, что нас не ожидает очередная ловушка, как вышло с тайной комнатой, — сказал Гримпоу.
— Сейчас, по крайней мере, я с вами и все еще могу пустить в ход шпагу. Только я очень боюсь, что моя голова вам не поможет в раскрытии загадок, которыми мудрецы защитили свой секрет, — вступил в беседу Сальетти.
— Не беспокойся сейчас об этом. Мы очень рады, что ты с нами, несмотря на твое тугоумие, — сказал Гримпоу, заливаясь смехом.
— Да, это правда, — добавила Вейнель, с улыбкой протягивая Сальетти свою руку. Но тут она взволнованно замолчала, увидев недалеко от них группу людей в капюшонах.
Сальетти жестом сказал всем замолчать.
— Я думаю, что это нищие братья, — предположил Сальетти, прищуривая глаза, чтобы лучше их разглядеть в опускающемся на землю мраке.
— Я поеду узнаю, кто это, — сказал Сальетти, пришпорив коня и подъехав к группе людей, а Вейнель с Гримпоу тем временем притаились в высоком кустарнике.
Это была небольшая группа прокаженных, бесцельно шатающихся по лесу, после того как епископ выгнал их из убежища в пещерах неподалеку от Реймса.
По сигналу Сальетти Вейнель и Гримпоу вышли из зарослей и медленно направились вперед. Прокаженные подняли глаза, увидев двух молодых всадников, сопровождавших рыцаря, только что с ними поздоровавшегося, но их лица были закрыты грязными накидками с капюшонами.
— А почему епископ выгнал вас из поселка? — громко спросил Сальетти.
Мужчины молчали, и только одна коренастая женщина, чьи печальные глаза показались из-под капюшона, сказала:
— Епископ Реймса уверяет, что наша болезнь — это божественное наказание за наши грехи, и обвиняет нас в колдовстве, в том, что нашей неизлечимой заразой мы хотим заразить всех богобоязненных людей, приходящих в собор, где мы просим милостыню. Они сожгли все, что у нас было в пещерах, и пригрозили сделать с нами то же самое, если мы вернемся.
— Будь они прокляты! — воскликнул Сальетти в ярости.
— Вы не встречали солдат короля на западе? — спросила Вейнель.
— Нет, они туда еще не дошли, но мы слышали в церкви Шалона, что часть королевского войска уже возвращается в Париж после удачной осады замков Каменного Круга, а солдаты разоряют все деревни и селения, которые встречают на своем пути, питаясь хлебом, отобранным у крестьян, — рассказал мужчина, казавшийся среди них главным.
— Если наемные воины короля, возвращающиеся в Париж, догонят вас, то непременно убьют и украдут лошадей, чтобы съесть их, — сказал другой, посчитавший, что заговорившие с ними незнакомцы, судя по всему, тоже от кого-то бежали.
— Какой самый безопасный путь до Парижа? — спросил Сальетти.
— Если вы чего-то боитесь, то самый быстрый и надежный путь проходит через реку. На пристани талона вы сможете найти лодку, чтобы доплыть до слияния двух рек — Марны и Сены. Каждую ночь несколько из них отплывают с торговым грузом и паломниками. Вас довезут до самого Парижа.
Сальетти уже собирался попрощаться и пожелать удачи прокаженным, когда мужчина добавил:
— Спросите у пристани Аскле Трубадура, он немного неотесан и поет хуже, чем глухая лягушка, но никто не знает реки лучше него. Скажите ему, что вы от меня, и он вам поможет без лишних вопросов.
Гримпоу и Вейнель заулыбались и переглянулись, удивившись приветливости этого незнакомого прокаженного, предлагавшего им свою помощь.
— А кто вы? — спросил Сальетти.
— Вам достаточно будет сказать, что вы друг Престдаля.
— А вы куда держите путь? — полюбопытствовала Вейнель.
— Мы движемся на юго-восток. Несколько францисканских монахов строят в пригороде Тула приют для прокаженных, и мы надеемся найти там кров, в котором нам отказали в Реймсе.
Сальетти вытащил из мешочка золотые крупинки и отдал их мужчине с закрытым лицом.
— Это вам поможет, чтобы францисканские монахи открыли перед вами двери приюта без промедления.
Прокаженные посмотрели на раскрытую ладонь Сальетти, очарованные блеском золота.
— О, сеньор, но как же нам отплатить вам за такую щедрую милостыню! — прошептал прокаженный, протягивая свою худую, усыпанную язвами руку.
— Вы это уже сделали. Ступайте с миром, и да будет с вами Бог.
У причала Марна спокойно текла при свете полной луны, отражавшейся в ее водах. Несколько мужчин, женщин и детей, судя по шляпам и тростям с набалдашниками, паломники, направлявшиеся в Сантьяго-де-Компостела, чтобы преклонить колени перед прахом апостола Иакова, ждали у пристани на набережной судов до Парижа, чтобы оттуда вместе с другими караванами отправиться дальше. Тяжелая дорога паломников была так же полна опасностей, как и их путь в поисках секрета мудрецов. Увидев этих людей, Гримпоу вспомнил молодого монаха Побе де Ланфорга, который так мечтал о славных подвигах на далекой испанской земле, и подумал, что он, возможно, уже погиб в войне замков Каменного Круга, а его душа блуждала в растерянности по лесу, как страдающие души, которых так боялся брат Бразгдо, повар из аббатства Бринкдум.
Они спешились, и Сальетти подошел к человеку, грузившему корзины, забитые глиняной посудой, обернутой в солому, на объемное судно с мачтой с двумя парусами, замазанными грязью.
— Вы можете сказать мне, какое судно принадлежит Аскле Трубадуру?
Мужчина посмотрел на него и продолжал заниматься своими делами.
— Кто его спрашивает? — сердито переспросил он, и тут Сальетти подумал, что уже его нашел.
— Друг Престдаля.
— А что надо?
— Это я скажу ему.
— Он перед вами.
— Мне нужно, чтобы вы отвезли меня и мою семью в Париж. Вот аванс за наш билет, — сказал Сальетти, взяв за руку Аскле Трубадура и положив ему в ладонь золотые крупицы. Одна за каждого пассажира, — добавил он.
— Сейчас я приготовлю трап, чтобы вы отвели лошадей в трюм. Вы и ваша семья можете оставаться на палубе, — любезно ответил нелюдимый Аскле.
Когда они покинули пристань, позади лодки остались высокие башни собора Шалона, в свете луны казавшиеся двумя стрелами, выпущенными в небосвод. Сальетти и Вейнель собрались спать, положив головы на дорожные сумки и укрываясь покрывалами от холодной сырости палубы, а Гримпоу тем временем высовывался за борт, наблюдая за тем, как нос лодки рассекает воду у него на глазах, унося их все дальше от берега.
