Рафаэль Абалос - Гримпоу и перстень тамплиера
Рядом с часовней, в которой горели десятки восковых свечей, Вейнель легко коснулась руки Гримпоу, вырывая юношу из благоговейного созерцания.
Сальетти разглядывал лица людей, которые молились в центральном нефе и в бесчисленных боковых приделах, лица благородные и плебейские, лица торговцев, паломников, монахов. Он держался настороже и мгновенно поворачивал голову на любой жест или движение, которые ему казались подозрительными.
— Думаю, я знаю, где может находиться дьявол, которого мы ищем. В детстве я приходила сюда с мамой, и один бес ее всегда пугал; она боялась, что он похитит мою душу. Почти никто не осмеливался взглянуть ему в глаза. Возможно, поэтому Аидор Бильбикум и спрятал разгадку в его ногах — чтобы мы победили страх.
Они прошли хоры и алтарь, и под статуей человека с бесхитростным лицом, который держал в руках книгу, Сальетти заметил три слова, вырезанных на постаменте. Рыцарь жестом велел Гримпоу приблизиться, не привлекая внимания, и юноша скопировал слова на кусок пергамента.
СОЛНЦЕ
ЛЮБЕЗНЫЙ
ЖЕРТВЕННИК
— Что-нибудь понимаешь? — спросил Сальетти.
Гримпоу подумал немного и покачал головой.
— Нет, я не вижу связи между этими словами. И вообще в этом соборе столько тайн, поди разгадай!
— Я тоже не знаю, что могут значить эти слова, — сказала Вейнель.
— А что говорит о последних словах манускрипт Аидора Бильбикума? — спросил Сальетти.
Вейнель пожала плечами.
— Что мы должны столкнуться с дьяволом и найти в его ногах последние слова. Но ведь это не дьявол.
— Отцы церкви учат что дьявол способен принимать тысячи обличий, чтобы соблазнять слабых духом. Возможно, манускрипт не следует толковать буквально, — настаивал Сальетти.
— До сих пор мы не ошибались с нашими толкованиями, но Сальетти может быть прав. Вспомни запертую комнату, которая оказалась смертельной ловушкой. — Помолчав, Гримпоу прибавил: — Ясно, что эти слова могут быть просто словами, что мастер мог вырезать их для развлечения. В соборе Страсбурга я видел, как каменотесы вырезали знаки на камнях, имена и другие слова, которых никто, кроме них самих, не понимал.
— Пойдемте к дьяволу, о котором я говорила, и если там мы ничего не найдем, тогда вернемся сюда, — благоразумно предложила Вейнель.
Девушка провела их в укромный уголок и указала на крошечного каменного беса с глазами навыкате, расплющенным носом и изогнутыми в кривой ухмылке губами. Его гримаса могла показаться забавной, однако что-то в ней вызывало дрожь.
— Вот он. Возможно, именно с ним мы должны столкнуться, — сказала Вейнель, не скрывая отвращения.
— И что теперь? Этот дьявол не шевелится. Как нам быть? — Сальетти в шутку взялся за рукоять своего клинка.
— Может, противостояние должно быть символическим, — пояснила Вейнель.
— Я тоже подумал об этом, — сказал Гримпоу.
— Ну так проверьте, а я постою на страже, чтобы никто нас не застал. — И Сальетти отошел на несколько шагов.
— Думаю, противостоять дьяволу значит победить его, то есть сдвинуть с места, — проговорил Гримпоу.
— Может быть, — согласилась Вейнель. — И кто из нас двоих будет его побеждать?
— Наверное, я, — отозвался Гримпоу. — Думаю, если мне удается его победить, я покончу с теми страхами, которые не отпускают меня с тех пор, как мы с Дурлибом нашли загадочный камень в руке отца Сальетти в лесах Ульпенса.
Вейнель жестом выразила согласие, и Гримпоу медленно приблизился к каменному бесу, насмешливо глядевшему на юношу. Он протянул руку, ощупал холодное каменное лицо, чтобы прогнать собственный страх. Потом обнял дьявола обеими руками, будто сойдясь в борцовском поединке. Гримпоу давил изо всех сил, словно желая вывернуть члены изваяния, и вдруг прозвучал негромкий хлопок. Гримпоу отскочил, а дьявол повернулся к нему спиной. И там, где раньше были ступни дьявола, возник каменный квадрат с неряшливо вырезанными буквами.
— Последние слова — и новая загадка! — восхищенно воскликнула Вейнель.
— Не станем медлить. — Гримпоу достал из сумки пергамент и уголек и принялся копировать буквы из-под ног дьявола.
Сальетти неохотно признал, что они нашли последние слова, как и говорилось в манускрипте Аидора Бильбикума. Увы, разгадка оказалась новой загадкой, которую надлежало понять, чтобы войти в таинственный лабиринт, посеять зерно и увидеть, как прорастает цветок. Гримпоу и Вейнель тоже не скрывали разочарования: они-то думали, что последние слова станут недостающим ключом к секрету мудрецов. Впрочем, изменить ничего было нельзя, и они уселись на пол часовни и принялись ломать голову над шифром.
Под бдительным присмотром Сальетти они прикидывали так и сяк, но решения не находилось. Наконец Гримпоу кое-что обнаружил, в левом верхнем углу квадрата, вдоль грани, написанное наизнанку, справа налево.
— Здесь слово «Вселенная»! — воскликнул юноша, обрадованный хотя бы проблеском успеха, и записал на пергаменте:
УНИВЕРСУМ— Это слово позволило нам выбраться из запертой комнаты, — сказала Вейнель и повела плечами, не разделяя восторга юноши.
— Не думаю, что здесь его употребили случайно, — возразил Гримпоу. — А вот и слово «время», написано справа налево, как предыдущее! Помните, оно привело нас в ту запертую комнату.
Вейнель кивнула, размышляя о том, что слова проступают постепенно, как карта Незримого Пути. Гримпоу же записал:
ВРЕМЯ— И слово «Бог», — продолжила Вейнель. Гримпоу послушно записал:
БОГА потом воскликнул:
— Еще слово «человек»! Кажется, мы идем верной дорогой. — Юноша кивнул собственному заявлению и записал:
ЧЕЛОВЕКМгновение они молчали, будто истощив все варианты с перебором букв в квадрате, но затем Вейнель обнаружила кое-что еще.
— Пшеница! Я нашла слово «пшеница»!
Гримпоу добавил это слово к списку.
ПШЕНИЦА— Вот здорово! Оно также значит «колос», а это имя Спики, самой яркой звезды созвездия Девы, каковое есть карта Незримого Пути от замков Круга до города Амьен! — Гримпоу лихорадочно записывал слова, даже не пытаясь найти между ними связь.
КОЛОССальетти приблизился, чтобы знать, как идет расследование, и предупредить, чтобы они говорили тише, так как их могут подслушать.
— Хорошо, хорошо, — сказала Вейнель, и Сальетти снова удалился, не сомневаясь, что в решении задачек для ума его друзьям помощь воина не требуется.
— И что это может значить? — спросил Гримпоу самого себя, подчеркивая в квадрате букв каждое из найденных слов.
Вейнель и Гримпоу переглянулись. Все слова по отдельности что-то да значили, но вместе они лишь сбивали с толку Пожалуй, понадобятся часы, а то и дни, чтобы разгадать загадку.
— Думаю, мы должны понять, что именно ищем, — сказала Вейнель, стараясь нащупать направление мыслей.
— Мы ищем секрет мудрецов, — твердо произнес Гримпоу.
Вейнель улыбнулась очевидности ответа.
— Я имела в виду другое. Мы должны начинать с чего-то конкретного. Нам надо выяснить, где находятся колонны, мимо которых мы войдем в лабиринт и посеем зерно, чтобы пророс цветок, так?
— Ты говоришь о месте?
— Точно. Это место наверняка зашифровано здесь, и его-то мы должны искать, — пояснила Вейнель.
— По карте Незримого Пути это место может находиться в Париже, в Шартре, Амьене или Реймсе, но в Реймсе мы уже были.
— А в Париже находимся, так что остаются Амьен и Шартр, — сказала Вейнель и снова посмотрела на семь записанных Гримпоу слов.
ВСЕЛЕННАЯ
ВРЕМЯ
БОГ
ЧЕЛОВЕК
КОЛОС
ПШЕНИЦА
— Если взять по букве из каждого, можно составить слово «Амьен»! — воскликнул Гримпоу.
Вейнель несколько мгновений разглядывала слова, потом ответила:
— Это верно, Гримпоу, но таким же способом можно составить любые названия — и «Париж», и «Реймс», и «Шар…» — Внезапно девушка оборвала себя, будто что-то вспомнила, а затем сказала: — Слово «Шартр» не составить из букв этих семи слов, как «Париж», «Реймс» или «Амьен». Ни в одном нет двух букв «р».
Гримпоу вскинулся, будто его ужалило насекомое.
— Это может значить, что город, в котором скрыт секрет мудрецов, — тот самый, название которого не составить из семи слов квадрата, и это точно Шартр. Если помнишь карту Незримого Пути, — он достал рисунок, который сделал врач Умиус, — положение Шартра соответствует положению самой яркой звезды созвездия Девы, она же Колос, то есть слово из квадрата!
