Ник Дрейк - Тутанхамон. Книга теней
Анхесенамон наклонила голову.
— Наши помощники — одно целое с нами. О чем же ты хочешь говорить с нами, если это не для их ушей?
Хоремхеб улыбнулся.
— Вопрос касается не государственных дел, а личных.
Она окинула его пристальным взглядом. Затем поднялась и пригласила вслед за собой в переднюю. Он последовал за ней, я тоже. Хоремхеб гневно повернулся ко мне, но царица твердо сказала:
— Рахотеп — мой личный телохранитель. Он ходит со мной повсюду. Я могу всецело положиться на его честность и его молчание.
У Хоремхеба не было иного выбора, кроме как согласиться.
Я, словно охранник, встал возле двери. Они уселись на ложах напротив друг друга. Полководец выглядел удивительно неуместно в этой, более домашней, обстановке, как будто был незнаком со стенами и подушками. Слуги налили им вина и исчезли. Царица продолжала играть в молчанку, выжидая, когда он сделает первый ход.
— Мне известно о смерти царя. Приношу вам свои искренние соболезнования.
Хоремхеб внимательно следил за ее реакцией.
— Мы принимаем твои соболезнования. Как принимаем и твою преданность. И в свою очередь приносим тебе соболезнования в связи с ужасной и преждевременной кончиной твоей жены, моей тетки.
Вместо того чтобы выразить удивление или печаль при этом известии, он лишь кивнул.
— Эти вести вселяют скорбь. Однако пусть ее имя живет вечно, — добавил он, используя ритуальную фразу, в которой явственно слышалась ирония.
Анхесенамон отвернулась от него, чувствуя отвращение к его тщеславию и порочности.
— Военачальник хотел сказать нам что-то еще?
Он слегка улыбнулся.
— Я хотел сделать вам одно простое предложение, а учитывая, насколько это деликатное дело, я решил, что будет лучше высказать его в приватной обстановке. Я подумал, что так оно прозвучит более сочувственно. В конце концов, вы же скорбящая вдова великого царя.
— С его смертью мы все лишились всех великого человека, — отозвалась она.
— И тем не менее наша личная скорбь должна занять положенное место среди других, более неотложных соображений.
— Ты так считаешь?
— Сейчас очень многое стоит на кону, моя госпожа. В чем, я уверен, вы полностью отдаете себе отчет.
Его глаза блестели. Я видел, с каким наслаждением он ведет разговор, точно искусный охотник, что подкрадывается с луком к ничего не подозревающей дичи.
— Я полностью отдаю себе отчет в том, какие сложности и опасности несет это переменчивое время для жизни Обеих Земель.
Хоремхеб улыбнулся и развел руки в стороны.
— В таком случае можем говорить откровенно. Я уверен, что мы оба стремимся действовать в интересах Обеих Земель. И именно поэтому я здесь: чтобы кое-что вам предложить. Или, возможно, это нечто, что вам стоит обдумать.
— А именно?
— Я предлагаю вам союз. Брак.
Она сделала вид, будто потрясена.
— Брак? Дни моего траура только начались, твоя собственная жена едва успела умереть, а ты уже говоришь о браке? Как ты можешь быть таким нечувствительным к обычаям и порядкам, связанным со скорбью?
— Моя скорбь — мое дело. Мы вполне можем обсудить эти вопросы сейчас, чтобы у вас было время хорошенько все обдумать. Чтобы в должный час принять правильное решение.
— Ты говоришь так, словно существует только один возможный ответ.
— Вероятно, во мне говорит страсть, но я всем сердцем верю, что это так, — отвечал он без улыбки.
Анхесенамон взглянула на него.
— У меня тоже есть к тебе предложение, над которым я хочу попросить тебя подумать.
Хоремхеб с подозрением покосился на нее.
— И в чем оно состоит?
— В трудные моменты, наподобие теперешнего, есть немалое искушение заключать союзы из политических соображений. Зачастую они кажутся очень привлекательными. Но я — наследница царей, наделивших эту страну величайшей мощью, какую видел мир. Мой дед задумал этот дворец и возвел многие из монументов в этом великом городе. Мой великий предок Тутмос III преобразовал войска Обеих Земель, создав лучшую армию из всех доселе известных. Армию, которую ты теперь ведешь к великим победам. Так как же я могу наилучшим образом нести ответственность, возложенную на меня той властью, которую я унаследовала кровью и сердцем? Как еще? Только править его именем, веря, что я могу рассчитывать на поддержку моих преданных офицеров.
Хоремхеб бесстрастно выслушал ее и поднялся с места.
— Имя — это хорошо. Династия — это хорошо. Но царство — не игрушка. Это не только церемонии и дворцы. Это дикий зверь, грязный и могучий, которого нужно силой воли подчинять власти, не боящейся при необходимости применить всю свою мощь, какова бы ни была цена. А это — мужская работа.
— Я женщина, но в моем сердце есть сила гнева и власти не меньшая, чем у любого мужчины, поверь мне.
— Возможно, вы действительно дочь своей матери. Возможно, у вас достанет воли и силы без страха сражаться с врагами.
Царица посмотрела на него.
— Не суди обо мне ошибочно. Я женщина, но я была воспитана в мире мужчин. Можешь быть уверен, что твоему предложению будет уделено наше самое пристальное внимание.
— Ваши соображения и предложенные мной возможности мы должны обсудить более детально. Можете вызывать меня в любое время. У меня нет намерения покидать этот город до тех пор, пока ситуация не разрешится — к нашему обоюдному удовлетворению. Я прибыл как частное лицо, но также и как главнокомандующий армиями Обеих Земель. У меня есть свои обязанности, и я буду исполнять их со всей строгостью, какой требует мое призвание.
На этом он поклонился, повернулся и вышел.
Глава 43
Я стремительно шагал сквозь шум и суматоху переполненных городских улиц, направляясь к дому Нахта. Воздух мерцал ослепительным светом. Каждый выкрик городских разносчиков, каждый погонщик мулов или стайка возбужденных ребятишек злили меня — все они были препятствиями на моем пути. У меня было такое чувство, словно я пытаюсь напасть на рой мух с ножом. Казалось, будто все, что происходило с тех пор, как я появился тут в последний раз, было каким-то странным, пустым сном, от которого я все еще не проснулся. Себек был неизвестно где, и я до сих пор не сумел его выследить. Каким образом я могу это сделать? Мне надо вернуться туда, где я впервые встретил его, к тому человеку, который нас познакомил.
Я постучал в дверь. Слуга Нахта, Минмес, опасливо открыл ее. Я с удовлетворением увидел у него за спиной двух стражников-меджаев с оружием наготове.
— Ах, это вы, господин! Я надеялся, что это вы.
Оказавшись внутри, я сунул под нос стражникам свои верительные документы, а Минмес сообщил, что его хозяин находится на верхней террасе. Мой старый друг сидел откинувшись под вышитым навесом, наслаждаясь легким северным ветерком и размышляя над папирусным свитком, — о существовании такой роскоши, как досуг, я уже и забыл, в своем мире высокой политики и борьбы за власть, где увечили и убивали людей.
Нахт увидел меня и, обрадованный, поднялся с места.
— Так ты вернулся! Дни пролетели незаметно, и я как раз думал: «Наверняка он уже вернулся», но от тебя не было никаких вестей…
Он заметил выражение моего лица, и приветственная речь замерла у него на губах.
— О боги, что произошло? — с волнением воскликнул Нахт.
Мы уселись в тени, усеянной солнечными пятнами, и я поведал ему обо всем, что произошло. Он не мог сидеть спокойно и расхаживал вокруг меня, заложив руки за спину. Когда я рассказал о случившемся с царем несчастье и последовавшей за этим смерти, он остановился, словно превратившись в камень.
— С его смертью весь порядок, вся великая династия оказываются под угрозой! Веками у нас царили достаток и стабильность, а теперь все это внезапно подвергнуто сомнению. Это оставляет открытым путь для всех, кто рвется во власть… Хоремхеб, конечно…
Тут я рассказал о прибытии командующего во дворец.
Нахт снова уселся, качая головой, с выражением лица настолько неуверенным и испуганным, какого я у него никогда не видел.
— Если не удастся согласиться на какой-нибудь компромисс, Обеим Землям угрожает гражданская война, — пробормотал он.
— Все действительно выглядит ужасно. Однако есть возможность, что Анхесенамон воспользуется своим положением и авторитетом, чтобы привести дело как раз к такому концу, какой ты описываешь.
— Ну да, и Эйе, и Хоремхебу выгоден союз с ней, — задумчиво проговорил Нахт.
— Однако, мой друг, сколь бы значительными ни оставались все эти проблемы, это не главная причина, которая привела меня сюда, — сказал я.
— О боги! Что может быть еще хуже? — вскричал он встревоженно.
— Прежде всего — как мальчик?
— Он выздоравливает.
