ЛУИ ЖАКОЛИО - ПЕСЧАНЫЙ ГОРОД
Странное дело: теперь, когда он приближался к цели, он уже с меньшим нетерпением желал достигнуть ее… В нем происходило то, что чувствовали все, которые в своей жизни находились под влиянием событий, всю важность которых они не могли предвидеть. Шарль Обрей хотел бы узнать все сейчас, но с другой стороны опасение было так сильно, что он не прочь был отдалить решительную минуту.
ГЛАВА III
На рассвете «Ивонна» вошла в Танжерский рейд и бросила якорь в нескольких кабельтовых от берега. Во всех гаванях шлюпка останавливалась поодаль от других судов, так чтобы всегда быть наготове отправиться без малейшего замедления, по первому сигналу; смотря по тому, попутный ветер или нет, она поднимала паруса или разводила пары, и менее чем в полчаса снималась с якоря.
Только «Ивонна» бросила якорь, как Йомби спустил ялик, в который сел один и доехал до набережной в несколько минут.
— Куда он едет? - спросил доктор, который, наскоро окончив свой туалет, вышел на палубу.
— Он едет в Квадратный Дом за приказаниями.
— Как, мы не можем съехать на берег без позволения?
— Каждый по прибытии в гавань может съехать на берег, но сегодня другое дело: мы обязаны узнать, дома ли господин, а в случае его отсутствия, потому что он уже извещен телеграммой о вашем прибытии, указал ли, какие комнаты вам назначены.
— Вчерашние сигналы разве не сказали вам этого?
— Нет, они нам ответили только: эль-Темин - это арабское имя господина, - не находится здесь в данную минуту. Напрасно оставались мы в море всю ночь, потому что из гавани нельзя видеть Квадратный Дом; перемежающийся огонь погас и не отвечал ни на один из наших вопросов.
— Стало быть, все эти таинственные приготовления еще не кончились?
— Не знаю; нам неизвестны настоящие причины наших поступков.
— Давно находитесь вы у того, кого называете своим господином?
— Около двадцати лет… Кунье долго был невежественным и глупым негром, но господин послал его во Францию; два года Кунье пробыл в школе, и теперь у него мозг как у белого; это не то что Йомби; чем больше он учится, тем мозг его делается чернее.
— Я рад этому сведению, Кунье; теперь я понимаю, по крайней мере, одно.
— Что такое?
— Что вы доверенный того, кого вы называете эль-Темином, вы знаете все его планы и, если молчите, то по неведению.
Негр с гордостью улыбнулся, но промолчал.
— А Йомби что за человек? Я видел его раза два во время путешествия; и каждый раз как с ним заговаривал, он только кланялся мне, а не отвечал. Стало быть, он не понимает по-французски?
— Йомби принадлежит не господину, он невольник его друга, как Кунье - невольник господина. Йомби понимает все, что ему говорят, но эта безмозглая голова, которая говорит только глупости. Раз он чуть было нас всех…
Кунье замолчал и закусил свои толстые губы.
— Вас всех?…
— Поэтому он взял привычку молчать, даже если человек посторонний его спросит: «Йомби, какая сегодня погода? «
И негр, чтобы отвлечь внимание от неосторожности, которую сам чуть было не сделал, начал громко хохотать над своей шуткой.
— Вы хотели сказать что-то интересное, зачем же вы вдруг остановились?
— Затем, что в голове Кунье осталось немного черного мозга; он иногда начинает говорить как баба, но тогда белый мозг напоминает Кунье, что надо замолчать…
В эту минуту оба собеседника заметили Йомби, который бежал по Танжерской улице, ведущей от замка к морю; он держал в зубах бумажку. Таким образом он всегда носил небольшие вещи, которые ему поручали, между тем, обе руки мотались как маятники.
Когда ялик подошел к шхуне, негр взобрался на палубу с проворством обезьяны. Он отдал бумагу Кунье, который прочел ее и подал Шарлю Обрею.
На карточке не было ни имени, ни герба, был лишь выгравирован открытый глаз, окруженный буквами, составлявшими слово sapientia [2]. На ней было написано карандашом:
«Съезжайте на берег и поместите доктора в комнатах у террасы».
Кунье отошел поодаль поговорить несколько минут с Йомби; вернувшись, он весело сказал доктору:
— Я к вашим услугам до завтра.
— То есть вы опять будете моим караульным целые сутки.
— Вовсе нет, и с удовольствием сообщу вам, что, поселившись в Квадратном Доме, вы будете свободны располагать своим временем. По прибытии сюда мое поручение кончилось, и я хотел только вам сказать, что так как господин на охоте и вернется завтра, то я еще до тех пор буду вам служить, потому что без этого вам никто не будет повиноваться в Квадратном Доме.
— И тогда я буду волен отправляться, куда хочу?
— Да, с условием не оставлять Танжера.
— А если я не подчинюсь этому условию? - спросил доктор, который невольно каждый раз старался задавать вопрос, который мог бросить хоть какой-нибудь свет на его настоящее положение.
— Выслушайте меня, - сказал Кунье, лоб которого наморщился от этих слов, - делайте, что хотите, но если дорожите жизнью, не старайтесь никогда уклониться от контракта, добровольно подписанного вами.
Когда негр произносил эти слова, его лицо, обыкновенно столь спокойное и бесстрастное, преображалось и мало-помалу принимало такое свирепое выражение, что Шарль Обрей почувствовал легкий трепет во всем теле и понял, что настаивать не следует.
Но Кунье скоро успокоился, и, когда приняв свой обычный беззаботный, веселый вид, доктор ответил ему, что он не так понял его вопрос, что он, доктор, и не думает оставлять Танжера, а желает только прогуляться по окрестностям, а это желание нисколько не противоречит принятому им обязательству.
Между тем, по приказанию капитана, бесчисленное множество ящиков и свертков выносили из трюма и отправляли на берег под надзором помощника капитана, записывавшего каждую вещь.
Кунье просил доктора показать, какие вещи нужны ему сейчас и потом предложил отвести его в Квадратный Дом.
— Мы пройдем весь город, - сказал он, - и вы узнаете его так же хорошо, как и те, которые долго жили в нем.
Доктор не заставил повторить это еще раз и, взяв легкий чемоданчик, в котором находились самые нужные и дорогие инструменты, он последовал за Кунье, который, съехав на берег, тотчас отправился по большой Танжерской улице по направлению к Касбаху.
Танжер из всех Марокканских городов европейцы знают лучше всего. Он высится на восточном склоне холма, ограничивающего на западе бухту, мало укрытую от ветров; его чрезвычайно живописное местоположение представляет большое сходство с Алжиром. Город имеет форму почти квадратную, а валы обведены стеной с башнями довольно близко к берегу; крепости полуразрушены и сохраняют еще следы бомбардировки французского флота в 1844 году.
Уверяют, будто Танжер ничто иное, как Тингис - столица древней Тингитании. В таком случае, если верить старинным описаниям страны, нынешняя почва значительно возвысилась или от землетрясения, или от какой-нибудь другой причины.
— Вот единственные здания сколько-нибудь значительные в Танжере, - сказал Кунье, указывая доктору на дома консулов на площади того же названия, - я не говорю о Квадратном Доме, который превосходит великолепием все здания в Марокко.
— И я там буду жить?
— Именно. Это часть бывшего дворца мавританских королей; там жили кордовские и гренадские калифы, когда приезжали проводить несколько дней на африканском берегу. Часто вечером, когда господин и его друг пьют кофе в мраморной гостиной, я прячусь за колонну и слушаю чудесные истории, которые это жилище им напоминает.
— Не думаю, чтобы они жили в то время, - сказал доктор смеясь.
— Господин все видел, господин знает все, - наставительно ответил Кунье.
Нельзя было бороться с этой крепкой верой, и доктор только улыбнулся.
Негр сказал правду, что в Танжере нет других замечательных зданий, кроме тех, на которые он указал.
В самом деле, все дома на улицах, по которым они проходили, были низки, неправильны и выстроены по одному образцу. Представьте себе те большие белые кубы, однообразные и без окон, какие ревность семитических рас построила на всем востоке. Улица, по которой они шли в эту минуту, только одна собственно заслуживает это название; она идет по всему городу сверху вниз и ведет от пристани к развалинам старого замка калифов.
Эта улица, перерезанная надвое площадью, единственной в Танжере, окаймлена в своей верхней части двумя рядами лавок, нечто вроде черных вертепов, выдолбленных в стене, без дверей, с одним окном, где раскладывается товар для покупателя, который остается снаружи.
Дойдя до конца улицы, Кунье указал рукой своему спутнику, с одной стороны развалины, с другой Квадратный Дом - резиденцию таинственного человека, которого знали в Танжере под именем эль-Темина, начальника.
