Гонсало Гинер - Браслет пророка
Иннокентий знал, что большая часть богатств Константинополя была разграблена во время Четвертого крестового похода. Видя плачевное состояние церкви, он забеспокоился, предполагая, что вряд ли изображение Девы Марии сохранилось лучше. Они свернули направо и попали на грандиозную паперть квадратной формы, по краям которой находились многочисленные капеллы. Полные нетерпения, они осматривали их одну за другой, пока не нашли ту, которую искали. Она была расположена по центру главного нефа. Именно здесь были остатки знаменитой мозаики. Недоставало больше половины кусочков смальты, и оригинальный рисунок различался с трудом, но Иннокентий был уверен, что стоит перед подлинником.
– Карло, посмотри на эти краски! Прошла не одна сотня лет, а они такие же яркие, как и в первый день, и именно это магическое свойство придает мозаике такой особенный вид. – К ним приблизился какой-то мужчина еврейской наружности, чтобы воспользоваться возможностью и послушать объяснения человека, говорившего с такой уверенностью. – Можно различить очертания лица младенца и руки Девы, цвета ткани на ее платье и часть ее короны.
– Но ни лица Марии, ни серег не видно! – Карло произнес это достаточно громко, расстроившись из-за плачевного состояния мозаики.
Еврей, услышавший эти слова, бесцеремонно подошел к ним, чтобы лучше слышать, о чем они говорили. Они упомянули о серьгах. Шла ли речь о тех же серьгах, которые он столько времени искал?
– Карло, я тебя уверяю: мы их найдем, и это будет скоро. – Иннокентий заметил, что возле них стоит незнакомец, и понизил голос, соблюдая максимальную осторожность. – Осталось сделать лишь один шаг, и мы будем держать их в руках. Тогда мы разглядим их намного лучше, чем на мозаике. Представлял ли ты, что будешь поклоняться серьгам, которые носила Дева Мария? Мы будем обладателями единственной известной миру реликвии, которая имеет отношение к Деве Марии. Это самая значительная из всех реликвий, относящихся к ее жизни. Немного терпения, Карло! Она будет у нас в руках лишь через несколько дней. Но сейчас мы продолжим нашу экскурсию и пойдем в собор святой Софии. Здесь мы уже почти все увидели.
Нескромно поведший себя незнакомец разобрал лишь половину слов, сказанных Иннокентием. Но он отлично понял, что эти мужчины, похожие на римлян, скоро должны найти серьги, которые искал и он вместе со своими братьями по вере. Они не один год пытались напасть на след этой реликвии. Найти серьги означало для них приблизиться к своей конечной цели и осуществить предсказание. Община Братьев света назначила его ответственным за поиски. Временами он приходил в эту церковь, чтобы поразмышлять перед мозаикой, по какому новому пути повести расследование. И случайно в один из таких дней появились люди, которые, в отличие от многих, кто посещал церковь, по-видимому, знали больше, чем он. Не сомневаясь, он решил, что ни на минуту не потеряет из виду этих иностранцев, пока не выяснит, откуда они прибыли и куда следуют. Сохраняя разумную дистанцию, он последовал за ними к собору святой Софии, который отстоял от церкви святой Ирины лишь на две сотни шагов.
Не обратив внимания на это обстоятельство, Иннокентий, пройдя немного по огромной площади, остановился рассмотреть величественную базилику святой Софии с ее многочисленными куполами, высокими, как ни на одной церкви в мире.
– Спасибо, Господи, за то, что ты дал мне увидеть это изумительное творение! – Иннокентий хлопнул своего спутника по плечу. – Карло, ты стоишь напротив церкви Божественной Мудрости, Санкта София на латыни, или Хагия София на греческом! Ее назвали так не в честь какой-либо святой, в этом имени отражена сама Божественная Мудрость, Трансцедентальный Ум – величайшее из сокровищ, которое только может существовать на земле. Это символ абсолютного познания, максимального постижения истины.
Пока они шли к ее главному входу, сотни паломников самых разных сословий направлялись в то же место изо всех уголков площади.
Впереди на некотором расстоянии от них остановились полностью закрытые роскошные носилки, которые несли четверо слуг. Из них вышла женщина, одетая как благородная дама. Ее сопровождали еще две женщины, и эта процессия немедленно привлекла внимание всех, кто ждал очереди войти в церковь. Через несколько секунд женщины подошли к двери, бесцеремонно обойдя стоявших в очереди. Папе Иннокентию не удалось увидеть, кто эта женщина, но его тут же захлестнула волна беспокойства.
– Мы должны пройти незаметно, Карло! В этом месте наверняка есть люди, которые могут меня узнать!
Войдя через главный вход, они подошли к первому притвору, совсем узкому, такой же длины, как и фасад здания. Стены его были голыми. Проходя второй притвор, они восхитились мраморной облицовкой его стен и сводчатому потолку, покрытому красивейшей мозаикой с геометрическим узором, звездами и крестами, окаймленными золотом. Следивший за ними мужчина наблюдал за каждым их движением.
– Эти комнаты – атриумы, или места очищения, где душа, которая является извне нечистой, должна избавиться от того, что ослепляет ее, не позволяя разглядеть Истину. Эти пятна – эгоизм, гордость, честолюбие или стремление к власти. И душа должна войти в дом Бога без них – очищенной. Эти грехи, как и многие другие, затуманивают взгляд человека и не дают ему увидеть свет Божий.
При этих словах Иннокентий схватил своего секретаря за руку и вывел его из толпы посетителей. Они отошли от притвора, чтобы продолжать спокойный разговор, прежде чем войти в центральный неф.
– Византийские строители были первыми, кому хватило технических знаний, чтобы возвести такие монументальные соборы, приближающие человека к небу. Нам хорошо знакомы романские храмы, темные и холодные, с толстыми стенами и узкими окнами. Здесь применены новые методы строительства, благодаря использованию которых и наши церкви вознеслись к небу. Строители сделали стены тонкими и прорубили в них широкие окна, благодаря чему в церковь наконец проник свет. В таком стиле в данный момент строят собор в Париже на острове Сены. Этот собор будет посвящен нашей Госпоже, Нотр Дам по-французски. Итак, как я тебе уже говорил, эти мастера проектировали церкви, которые должны были стать грандиозными, просторными сооружениями, очень высокими и полными света. Это символизирует божественный свет, освещающий душу человека, который приходит сюда, одинокий и несчастный, чтобы соприкоснуться с самым возвышенным и вечным – с Ним.
– Простите, господин, но меня мучает одно сомнение: есть ли какой-то смысл в выстраивании двух помещений перед самим храмом?
В архитектуре Карло был совершенно невежественным. Во времена своей юности он хотел стать простым и скромным цистерцианцем,[7] но вскоре его неординарный ум заметил настоятель монастыря и сообщил об этом вышестоящим лицами, а они, в свою очередь, докладывали своим вышестоящим, пока его не продвинули на должность секретаря недавно избранного Папы Иннокентия IV. Карло к тому времени не было еще тридцати. Он обошел других кандидатов с большим опытом, с положением в обществе, которые тоже хотели служить Богу, выполняя столь важную функцию. Иннокентий выбрал Карло и почти с самого начала вел себя с ним по-отечески, при этом оставаясь невероятно требовательным.
– Конечно, в этом есть смысл, мой дорогой Карло. Два передних помещения есть во многих церквях; это атриумы, или притворы. Они служат напоминанием всем душам, которые желают войти в дом Бога, что сначала они должны избавиться от груза своих грехов, от всех человеческих несчастий или, выражаясь языком символов, от пыли, осевшей на них за время их пути, которая связывает их с миром, с землей. В этом первом зале человек должен повиниться. Это нечто вроде зала очищения. И поэтому если ты присмотришься, то увидишь, что это помещение почти всегда очень простое, без украшений, поскольку символизирует место перехода, где груз человеческого еще больше божественного. Во втором зале, там, где находимся мы, нужно отрекаться от самого себя, от своего «я». Чтобы прийти к Нему, нужно в определенном смысле умереть. Ты понимаешь, что я хочу сказать.
– Да, Ваше Святейшество… простите – мой господин! Это зал, в котором нужно отречься от себя самого. В первом зале душа очищается от всей земной грязи, а во втором она должна умереть, чтобы смиренно войти в дом Господа. Вот почему на куполе изображено много крестов – это символы смерти и самопожертвования.
– Я прощаю тебя за то, что ты назвал меня «Ваше Святейшество», но только потому, что ты понял смысл моих слов. Давай пройдем внутрь! Я так хочу скорее это увидеть!
Иннокентий первым вошел в дверь, называемую императорской, которая вела во впечатляющий центральный неф.
Иннокентий отлично знал эту базилику, несмотря на то что раньше никогда ее не видел. Он прочел все, что о ней было написано. Кроме того, он слушал рассказы близких ему кардиналов, которые, посетив собор, описывали его во всех подробностях.
