Энн Перри - Скелет в шкафу
— Итак, он прибег к насилию? — продолжал Монк. — Но ты-то сама отвергала его притязания?
— Он мне не поверил… Он полагал, что, если женщина говорит «нет», она просто кокетничает, — ответила Марта с печальной, судорожной улыбкой. — Даже мисс Араминта. Он говорил, что ей нравится, когда он бывает с ней груб, но я ему не верила. Она ведь при мне выходила за него замуж — и действительно любила его. Вы бы посмотрели тогда на ее лицо! Она вся сияла от счастья. А после первой брачной ночи ее было не узнать. Огонь погас, осталась лишь зола. И я уже никогда не видела ее прежней.
— Понимаю, — тихо произнес Монк. — Спасибо, Марта. Ты очень помогла мне. Я попытаюсь помочь тебе, если смогу. Главное, не теряй надежды.
Улыбка ее вновь стала безжизненной.
— Мне не на что надеяться, сэр. Замуж меня никто не возьмет. Здесь я могу встретиться лишь с такими же нищими, как я сама. Если я решусь оставить Эмми или если она умрет, все равно никто не примет в дом горничную из работного дома. Без рекомендации мне никуда не устроиться, да и выгляжу я все хуже.
— Все поправимо. Только, пожалуйста, не надо терять надежду, — уговаривал Монк.
— Благодарю вас, сэр, но, право, вы сами не знаете, что говорите.
— Знаю.
Марта невесело улыбнулась его наивности и вышла.
Монк покинул работный дом, но возвращаться в полицейский участок не спешил. О том, что Майлз кажется ему теперь куда подозрительней Персиваля, он решил доложить Ранкорну попозже. Ранкорн подождет. Первым делом Монк направился к леди Калландре Дэвьет.
Глава 8
Приподнятое настроение недолго владело Монком. Когда на следующий день он вернулся в дом на Куин-Энн-стрит, на кухне его встретила хмурая и встревоженная миссис Боден. Лицо ее пошло пятнами, волосы неопрятно выбивались из-под крахмального чепца.
— Доброе утро, мистер Монк! Как я рада, что вы пришли!
— В чем дело, миссис Боден? — Сердце у него екнуло, хотя бояться, по идее, было нечего. — Что случилось?
— Куда-то запропастился один из моих больших кухонных ножей, мистер Монк. — Она вытерла руки о фартук. — Я готова поклясться, что еще недавно разделывала им говядину, но Сэл говорит, что это вроде был другой нож, старый. И мне уже теперь начинает казаться, что она права. — Миссис Боден поправила чепец и нервно отерла лицо. — Никто не может припомнить точно, а Мэй — так ей даже плохо стало от одной только мысли об этом. У меня у самой все внутри сжимается, как подумаешь, что этим самым ножом и зарезали бедняжку мисс Октавию.
Монк повел себя осмотрительно.
— И когда же эта мысль пришла к вам, миссис Боден? — осторожно спросил он.
— Да вчера вечером. — Она шмыгнула носом. — Мисс Араминта спустилась сюда заказать маленький бифштекс для сэра Бэзила. Он вернулся поздно, проголодался. — Кухарка вдруг повысила голос, и в нем зазвучала истерическая нотка. — Я пошла взять мой лучший нож, глядь — а его нету. Стала искать, положила, думаю, не туда, а его вообще нигде нету.
— Но вы его хоть раз видели после смерти миссис Хэслетт?
— Я не знаю, мистер Монк! — Кухарка воздела руки. — Я думала, что видела, а Сэл и Мэй говорят, что нет. Уверяют, что я с тех пор работала старым ножом. Уж не знаю, чему верить, у меня все в голове перепуталось!
— Тогда, я полагаю, нам стоит поискать пропавший нож, — проговорил Монк. — Я скажу сержанту Ивану, чтобы он этим занялся. Кто еще знает о пропаже?
Взгляд миссис Боден блуждал; она даже не услышала вопроса.
— Кто еще знает о пропаже, миссис Боден? — терпеливо повторил он.
— Даже и сказать не могу, мистер Монк! Я уже не помню, с кем говорила. Я ведь, пока искала, всех спрашивала, не видел ли кто этот нож.
— Кого «всех», миссис Боден? Кого конкретно вы спрашивали? Кроме кухонного персонала.
— Ну… Даже и не вспомнить. — Кухарка уже была близка к панике, потому что чувствовала настойчивость инспектора, а причин ее понять не могла. — Дину. Я спрашивала Дину, не завалялся ли он в кладовой. И еще, кажется, Гарольда. А в чем дело? Если бы они видели нож, они бы сказали.
— Кое-кто мог и промолчать, — заметил Монк.
Прошло несколько мгновений, прежде чем она поняла, на что намекает полицейский. Потом ахнула и прижала ладони ко рту.
— Я должен известить об этом сэра Бэзила.
Таким образом Монк дал понять, что сперва следует испросить у хозяина разрешение на поиски. Предприми он обыск в доме на свой страх и риск, это могло стоить ему работы.
Монк вышел, оставив грузно осевшую на стул миссис Боден, а Мэй побежала за нюхательной солью и уж наверняка — за стаканчиком бренди.
Монка удивило, что ждать ему в библиотеке пришлось на этот раз не больше пяти минут. Сэр Бэзил вошел стремительно, морщинистое лицо его было напряженным, темные глаза — встревожены.
— Что случилось, мистер Монк? Вам наконец удалось что-то обнаружить? Видит Бог, давно пора!
— Кухарка сообщила, что потерян один из разделочных ножей, сэр. Мне необходимо ваше разрешение на его поиски.
— Разумеется, ищите! — Сэр Бэзил удивился. — Или вы хотите, чтобы за вас это сделал я?
— Мне просто необходимо ваше разрешение, сэр Бэзил. — Монк изо всех сил старался сохранять спокойствие. — Я не имею права искать то, что принадлежит вам, если мне этого не будет позволено.
— Принадлежит мне? — Бэзил вздрогнул и недоверчиво всмотрелся в лицо инспектора.
— Разве все в этом доме принадлежит не вам, сэр? Либо вам, либо — в определенном смысле — мистеру Киприану и мистеру Келларду. Ну, может быть, еще мистеру Тереку.
Сэр Бэзил невесело усмехнулся.
— У миссис Сандеман также есть личные вещи, но в целом вы правы: дом принадлежит мне. Естественно, я разрешаю вести поиски в любом месте, где вам только заблагорассудится. Без сомнения, вам потребуется помощь. Вы можете послать одного из грумов, чтобы он привез вашего сержанта… — Сэр Бэзил пожал плечами, но жест вышел у него несколько натянутым. — Констеблей?
— Благодарю вас, — сказал Монк. — Это было бы разумно. С вашего позволения, я начну немедленно.
— Может, вам стоит подождать на верхней площадке лестницы для мужской прислуги? — Сэр Бэзил слегка повысил голос. — Если слух о предстоящем обыске дойдет до того, кто взял нож, он сразу же постарается от него избавиться. Оттуда просматривается и часть лестницы для горничных. — Хозяин был непривычно словоохотлив. Такое за ним Монк замечал впервые. — Лучшей позиции вам все равно не найти. Можно, конечно, поставить там одного из слуг, но ведь они все под подозрением. — Он всмотрелся в лицо Монка.
— Благодарю вас, — сказал Монк еще раз. — Вы весьма проницательны. Мне кажется, стоит послать одну из горничных, чтобы она подежурила на главной лестнице. Возможно, ей удастся заметить кого-нибудь, кто появится там не по служебным делам. Не помешает также, если все остальные, пока будет проходить обыск, подождут внизу. Ну и лакеи, конечно.
— Обязательно! — не раздумывая согласился сэр Бэзил. — А заодно и камердинер.
— Благодарю вас, сэр. Вы очень помогли нам.
Сэр Бэзил приподнял брови.
— А чего вы от меня ждали? Это ведь мою дочь убили!
Он уже полностью взял себя в руки.
Монку оставалось только вновь выразить соболезнования и откланяться. Внизу он чиркнул записку Ивэну, после чего велел груму отправляться в участок и немедленно доставить сержанта и кого-нибудь из констеблей.
К обыску приступили через сорок пять минут и начали сверху, с комнат горничных; маленькие холодные чердачные конурки смотрели окнами на серую черепицу конюшен сэра Бэзила и дальше — на крыши Харли-Мьюз. В каждой комнатке стояла железная кровать с матрасом, деревянный стул с жесткой спинкой и простенький туалетный столик с навесным зеркалом. Девушкам категорически запрещалось появляться на службе в неопрятном виде, поэтому в каждой комнате обязательно имелся платяной шкаф, а также кувшин и тазик. Комнаты отличались одна от другой лишь узором тряпичных ковриков да еще картинами, принадлежащими самим обитательницам. В основном это были либо карандашные портреты родных и близких, либо репродукции известных полотен.
Ножа там обнаружить не удалось. Тщательнейшим образом проинструктированный констебль проводил осмотр наружных владений — лишь для того, чтобы охватить все укромные уголки, доступные слугам.
— Если это кто-нибудь из семьи, то, чтобы спрятать нож, к его услугам пол-Лондона, — с кривой усмешкой заметил Ивэн. — Скорее всего, нож уже покоится на дне реки или где-нибудь в сточной канаве.
— Я знаю, — ответил Монк, продолжая осмотр. — Майлзу Келларду сделать так ничего бы не стоило. Да и Араминте, будь она в этом замешана. А вы можете предложить что-нибудь еще, кроме обыска?
— Нет, — хмуро ответил Ивэн. — Я полторы недели бегал высунув язык по всему Лондону, пытаясь найти драгоценности, которые, скорее всего, были уничтожены непосредственно в ночь убийства. Или изучал смертельно скучные рекомендации на всех слуг. — Не переставая говорить, Ивэн выдвинул ящик с женским бельем и принялся рыться в его содержимом; тонкие длинные пальцы бережно касались ткани, а на лице сержанта было написано отвращение к тому, чем он вынужден заниматься. — Мне уже кажется, что хозяева вообще не замечают слуг; они видят лишь ливреи, передники и кружевные чепцы, — продолжал он. — А уж кто сейчас находится в этой ливрее и на чьей голове сидит этот чепец — несущественно. Главное, чтобы чай был горяч, стол — накрыт, огонь — разведен, обед — приготовлен; и чтобы кто-нибудь обязательно прибегал по первому звонку колокольчика. — Ивэн принялся складывать белье на место. — Ну и, само собой разумеется, чтобы дом блистал чистотой и чтобы на одежде не было ни пятнышка. И какая разница, кто этим занимается!
