Бюро темных дел - Фуасье Эрик
– Верн, вы сказали? Не слыхал о вас. Впрочем, вы слишком молодо выглядите – надо думать, новичок в полиции. Но так или иначе, ваш шеф, комиссар Гронден, должен был сказать вам, что у нас с ним есть некоторые договоренности.
– Договоренности? Так-так…
– Я никогда не отказываюсь от сотрудничества с властями. Ежели речь идет об охране порядка, вы всегда можете положиться на Гран-Жезю. Все знают, что я человек благонамеренный и с твердыми принципами!
Не сводя с этого мерзавца пронзительного взгляда, Валантен Верн толкнул калитку в воротах у себя за спиной. За воротами оказался крытый проход на каретный двор при особняке Юзесов. Полицейский позаботился заранее осмотреться на местности, когда искал себе наблюдательный пост. Во дворе было пусто, и он идеально подходил для разговора с глазу на глаз.
– Зайдем на минутку, – предложил молодой человек тоном, не терпящим возражений. – Здесь нас никто не побеспокоит, и можно не опасаться чужих нескромных ушей.
Руспан [8] перестал улыбаться, недовольно нахмурился, сморщив лоб, но подчинился без малейших возражений.
В проходе под аркой воняло мочой и конским навозом, было почти темно, лишь тусклый сероватый свет падал со стороны небольшого каретного двора, где на куче навоза царственно разлегся тощий кот. Он, впрочем, беспрекословно удалился, едва услышав шаги двух мужчин.
– Ладно, давайте уже к делу, – проворчал Гран-Жезю, – у меня своих хлопот по горло. Что вам от меня надо-то?
Полицейский, зажав трость под мышкой, принялся неспешно натягивать на руки перчатки из дорогой выделанной кожи. Ответил он вполне любезным тоном:
– Я же сказал тебе: всего лишь задать пару вопросов. Насколько я понял, к примеру, твои петушки клиентов не только на улице подбирают. Похоже, у тебя налажена служба доставки услуг на дом. Я прав?
В глазах сутенера мелькнуло нехорошее подозрение. Он весь подобрался, как ярмарочный борец, который готовится отразить нападение или ринуться в атаку на противника.
– Возможно, – неохотно кивнул он. – Хороший коммерсант должен своевременно реагировать на спрос. Но я что-то не пойму, куда вы клоните. Как я уже сказал, комиссар Гронден в курсе моих дел. И он знает, что мне можно доверять…
Валантен Верн прервал его резким взмахом руки и заговорил сам, хотя тон его остался спокойным, будто бы он вел светскую беседу с человеком своего круга:
– Давайте забудем ненадолго о дражайшем комиссаре. В конце концов, кроме нас двоих, здесь никого нет. Итак, вернемся к теме доставки на дом. До меня дошли слухи, что ты теперь приторговываешь нежной плотью. Добываешь себе работников в Приюте подкидышей и поставляешь их в богатые кварталы. Так или нет?
– Люди вечно болтают попусту, – вздохнул Гран-Жезю. – Ежели все слухи принимать за чистую монету… Смею заверить вас, я…
Договорить он не успел – молодой инспектор внезапно влепил ему такую звонкую затрещину, что сутенер пошатнулся и охнул, но скорее от неожиданности, чем от боли.
– Вы спятили?! – выпалил он, схватившись за покрасневшую щеку. – Говорю же – у меня сделка с вашим патроном! Я под его защитой!
– Личные дела комиссара Грондена меня не касаются, – небрежно отозвался инспектор, поправляя шейный платок. – Для меня ты мерзкая куча мусора. Впредь советую честно отвечать на мои вопросы.
– Вы не имеете права! Это злоупотребление полномочиями! Я буду жаловаться…
– Кличка Викарий тебе о чем-нибудь говорит? – сухо прервал его полицейский.
В глазах Гран-Жезю, вытаращенных на собеседника, мелькнуло замешательство, но он тут же покачал головой.
– Как вы сказали? Викарий, да? Никогда о таком не слышал. Где я, и где дела церковные, сами подумайте!
– Ответ неправильный. А я тебя уже предупредил.
На этот раз Валантен Верн ударил сутенера кулаком в область печени – тот с поросячьим визгом согнулся пополам, но молодой человек тотчас заставил его выпрямиться хуком в подбородок. Гран-Жезю откинулся назад и врезался затылком в каменную стену. Другой на его месте сразу отправился бы в нокаут, однако толстяк только казался рыхлым и вялым: под слоем жира был крепкий остов, физической силы у него хватало. Он взревел от ярости и вытащил откуда-то из-под длиннополого сюртука кинжал.
– Шпана сопливая! – рявкнул Гран-Жезю, направив лезвие горизонтально. – Ты мне за это заплатишь, фараон гнилой! Я тебе сейчас кишки выпущу!
С проворством, удивительным для столь объемистой туши, сутенер бросился на инспектора. Без намека на страх Верн изящным пируэтом на месте ушел от атаки. Не прерывая движения, он резко ударил противника тростью по предплечью, отчего тот выронил оружие. Затем, когда толстяк уже пролетел мимо него, увлекаемый силой инерции, Верн с разворота врезал ему по затылку.
Гран-Жезю во весь рост растянулся ничком на брусчатке дворика. Не дав ему возможности очухаться, инспектор рывком перевернул его на спину. Упав, мерзавец успел разбить себе нижнюю губу, и кровь вперемешку со слюной замарала его подбородок. Он таращил глаза, широко разевал рот, пытаясь отдышаться, корчился от боли и был похож на выдернутого из воды гигантского жирного окуня.
Валантен Верн, все с тем же невозмутимым видом, принялся методично избивать поверженного противника ногами и тростью, нанося удары по всему телу. Он действовал с полнейшим хладнокровием: красивое лицо оставалось безмятежным, как будто молодой человек не испытывал никаких эмоций.
Почти сразу сутенер перестал дергаться. С разбитых губ теперь срывались только слабые подвывания раненого зверя и едва различимые жалобные мольбы о пощаде. Молодой полицейский продолжал планомерное избиение еще несколько минут, затем опустился на колено рядом со своей жертвой. Взялся за окровавленное лицо руками в перчатках, развернул его к себе, провел пальцем по разбитому носу, который превратился в месиво из крови, соплей и фрагментов хряща, а потом наклонился еще ниже, почти к самому уху Гран-Жезю.
– Однажды, – прозвучал над ухом сутенера глубокий спокойный голос, – не сегодня, так завтра, через неделю, через месяц, через год – не важно, – может так случиться, что человеку, называющему себя Викарий, понадобятся твои услуги. И в тот день, когда он к тебе обратится, поверь на слово, в твоих же интересах будет незамедлительно мне об этом сообщить. Повторю: я инспектор Верн, Валантен Верн. Запомни это имя хорошенько.
Глава 3. Пороховая бочка
Тем утром Валантен Верн ни свет ни заря вышел из дома номер двадцать один по улице Шерш-Миди – в этом многоквартирном доме ему принадлежали просторные апартаменты на четвертом этаже. Для двадцатитрехлетнего юноши, существующего на скромное жалованье полицейского инспектора, такое обиталище было слишком роскошным. Знай его коллеги, в каких хоромах он живет, наверняка обзавидовались бы, но Валантен был не из тех, кто легко сходится с людьми. За целый год, с тех пор как он получил должность в полицейской службе надзора за нравами, никому из коллег не удалось сблизиться с ним настолько, чтобы удостоиться приглашения в гости или хоть малой толики откровенности. В лучшем случае его игнорировали, в худшем – побаивались. А от откровенных проявлений враждебности Верна, несмотря на молодость, пока что надежно защищал неприступный вид и суровый нрав.
В это время года и в столь ранний час Париж, как всегда, был окутан промозглым туманом, словно коконом из подмокшей ваты. Молодой инспектор поежился и поднял воротник редингота. Затем он ускорил шаг, беспечно помахивая тростью, – таковая беспечность совершенно не вязалась с его мрачным расположением духа. Накануне вечером, покидая после рабочего дня Префектуру полиции, он, к своему величайшему удивлению, получил вызов к начальству, притом весьма неожиданный. Ему передали, что завтра спозаранку видеть его желает не кто-нибудь, а комиссар Жюль Фланшар, глава бригады «Сюрте» – службы безопасности и сыска.
Этого полицейского с весьма лестной репутацией Валантен знал в лицо, но до сих пор не имел случая с ним пообщаться. И вроде бы дела, которыми бригада Фланшара занималась, не имели к нему отношения. «Сюрте» была основана еще при Империи [9] бывшим каторжником Видоком для розыска уголовных преступников и проведения оперативных мероприятий в Париже. С 1827 года, после отставки шефа-основателя, начался процесс реорганизации бригады, и в кулуарах Префектуры уже пошли слухи, что она превратилась в тайную полицию, чья задача – выслеживать и обезвреживать политических врагов нового режима. Что общего мог иметь он, Валантен Верн, с такого рода деятельностью?
