Чарльз Финч - Прекрасная голубая смерть
Леди Джейн все еще молчала, и Ленокс осознал, что на краткую минуту забыл, почему он вообще оказался втянутым в это дело.
— Прости, Джейн, — сказал он.
После паузы она отозвалась:
— Нет, я благодарна тебе.
— Лучше, что оно раскрыто.
— Да, конечно, — согласилась она.
Некоторое время все трое молчали. Наконец леди Джейн снова заговорила:
— Как ты это определил?
Теперь Ленокс встал и начал расхаживать по комнате, отвечая на ее вопрос, пока она и Эдмунд продолжали сидеть, а Грэхем все так же стоял у двери.
— Все было очень неясно, крайне неясно, но, как я уже говорил, Эдмунд, сегодня утром я сузил круг подозреваемых до двух кузенов и их дяди. И тогда, как обычно в таких случаях, серии мелких и не таких уж мелких подробностей начали складываться воедино у меня в уме. Я нашел древесный лист, редкий лист, там, где ему никак не следовало находиться — вблизи от подоконника окна Пру Смит, из которого выпрыгнул Юстес, убив Сомса, а позднее я вспомнил, что при моей первой с ним встрече я заметил, что из его кармана торчат веточки и листья. Такое часто можно видеть у ботаников, когда они собирают образчики, и потому тогда я не придал этому никакого значения. Но позднее припомнил.
— Но это мог быть и Барнард, — сказала леди Джейн. — Ты помнишь, как он сводил меня в ботанические сады?
— Да, ты права. Это несколько осложнило дело. Но другие улики помогли покончить с этой путаницей.
— Какие другие улики? — спросил Эдмунд.
— Свеча. Я сразу заметил, что в комнате Пру Смит была свеча, ни разу не зажигавшаяся. Грэхем, напомните мне, что вам сказала горничная.
— Она сказала, сэр, что экономка выдает новые свечи очень скупо.
— Вот именно. Сведение не просто полезное, но многозначительное. Только потому, что вы узнали это, Грэхем, несколько позже я, случайно увидев Клода с расстегнутой манжетой, обратил внимание на маленький ожог выше запястья.
— Пру и Клод, должно быть, подрались, — осторожно предположил Грэхем. — Пятна воска на полу, сэр, — добавил он, словно спохватившись.
— Вот именно. Мы с Мак-Коннеллом обнаружили пятна воска на полу комнаты Пру Смит. Теперь я полагаю, что умерла она, поскольку подслушала, как Клод и Юстес говорили про Сомса, и вступила в конфликт с Клодом, с которым была близка. Во время ссоры они, возможно, схватились и сметали на пол всякие вещи, включая, как согласен Грэхем, свечу, обрызгавшую воском пол и обжегшую Клода. Быть может, перед тем Пру держала свечу, чтобы посветить им. В любом случае двое молодцов увидели в этом улику — в сломавшейся свече — и заменили ее. Разумеется, живя наверху, они могли иметь столько свечей, сколько им требовалось.
— Но если между ними произошла драка, — сказал Эдмунд, — то использование яда не было ли слишком уж окольным способом?
— Ты прав, — сказал Ленокс. — Полагаю, Клод уговорил ее на какое-то время придержать язык. Предположу, что она с неохотой согласилась и тем дала им достаточно времени отравить ее. Между прочим, я нашел еще кое-что подозрительное: носовой платок под кроватью в комнате Юстеса: он пахнул перечной мятой и воском, возможно, из-за частичек воска на нем. Предполагаю, Юстес вытер руку кузена его собственным платком, а затем припрятал платок, зная, что у него нерушимое алиби касательно убийства Пру Смит — на случай, если ему понадобится шантажировать Клода, а то и выдать его полиции с платком в качестве улики.
А затем добавилось еще кое-что — молодой Хилари, член Парламента (я сидел рядом с ним на балу), упомянул мимоходом, что Клод и Юстес, члены его клуба, вроде бы близки — не разлей вода. Вспомнил я его слова совсем недавно. Кроме того, он упомянул (но какое-то время спустя, и я не уловил связи), что оба они теперь при деньгах.
Мне бы следовало обратить внимание на это сразу, и тогда бы я заметил еще многое. Их алиби были слишком уж безупречными. Сначала услышать, что Юстес писал картину, всецело и надолго погрузившись в это занятие столь увлеченно, что подчеркнуто ни разу комнату не покидал, а затем услышать от него на следующий день, что он кое-как наляпал оставшуюся краску? Почему он сначала был таким требовательным к себе, а затем таким небрежным? Ради нерушимого алиби, сохранять которое на другой день не требовалось. Мне, право же, следовало заметить это тогда же. Всякий раз, когда алиби выглядит непробиваемым, его необходимо расследовать.
— То же относится и к Клоду, — сказал Эдмунд. — Пожалуй, следить за ним было слишком уж легко.
— Вероятно, ты прав. Хотя действовал ты безупречно, они, по твоим словам, заметили твое внимание. Насколько помнится, он строил тебе рожи.
— Совершенно верно, — сказал Эдмунд.
— Однако это как-то не согласуется, — сказала леди Джейн. — Зачем сообщать Эдмунду, что они его заметили?
— Чрезмерная уверенность в себе, — сказал Эдмунд.
— Верно, — продолжал Ленокс. — Когда они на секунду встретились, и Клод ударил Юстеса, они, видимо, мгновенно составили план: Клод облегчит слежку за собой, а Юстес тихо исчезнет. В конце-то концов, у Юстеса было его алиби, а под подозрением находился Клод. Но не принимай к сердцу, Эдмунд. Они одурачили меня с куда большей легкостью, чем тебя.
Ленокс задумчиво постучал трубкой по ладони.
— Но зачем? — продолжал он. — Зачем все это? Зачем убивать Сомса и даже убить кого-то еще, чтобы подобраться к Сомсу? Какой властью он обладал? Я пришел к выводу, что ценность в доме Барнарда было бы крайне трудно унести, а именно это в первую очередь заботит взломщика — вспомните непреходящую популярность бриллиантов! — и что убийство Пру Смит и Джека Сомса ни на йоту не разрешило бы эту проблему. Как, по-твоему, Эдмунд?
— Абсолютно верно, — сказал Эдмунд. — Особенно в доме, полном народа. Ведь через дом должны были бы незаметно пройти двадцать человек. И бал не слишком подходящее время для этого.
— Вот именно. Так зачем же? Во-первых, нам известно, что Клод и Юстес принадлежат к совсем небогатым ветвям семьи. Однако, как оба с охотой признались, они по достижении совершеннолетия получили от дяди по десять тысяч фунтов. И были обеспечены финансово. Подозреваю, что Барнард точно так же обеспечил брата и сестру. Он большой гордец и, подозреваю, поддерживал их не столько по доброте душевной, сколько ради того, чтобы ему не кололи глаза бедностью его родственников.
— Помнится, он мне говорил, что его племянники обеспечены на всю жизнь, — сказала леди Джейн.
— Да? Совершенно в его духе. Но так или иначе, у обоих племянников имелись деньги. Юстес сказал, что свои вложил в железнодорожный фонд под четыре процента, а Клод сказал, что нашел выгодное помещение капитала в Америке. Вот так. Несомненно, они могли ожидать побольше после смерти Барнарда — но, думается, ни тот, ни другой не хотел до тех пор трудиться в поте лица. Заметьте, они все еще живут у него, хотя обычно молодым людям не терпится обзавестись собственным кровом. Это факт, который следует придержать. Я скоро вернусь к нему.
Что дальше? Я рекомендовал Итедеру проглядеть газеты с оповещениями о смерти Сомса, а он безмятежно проигнорировал мой совет. Как легко угадать, в моих построениях они стали ключом к делу.
Почему, хотя он располагал достаточными средствами, люди поговаривали, будто Джек Сомс разорен? Кто пустил этот слух? Я прикинул, что это маневр для отвода глаз. Слух пустили наши молодцы. Полагаю, они начали с дяди, который, как хорошо известно нам троим, любит посплетничать после бокала вина. Они к тому же знали, — он взглянул на Эдмунда, — что под одной крышей с ними находится эта ценная вещь. Быть может, Пру Смит за несколько недель до бала проведала про их план украсть ее и молчала только из-за уговоров Клода, и они решили, что это слишком рискованно.
— Почему вы сразу не заподозрили Клода, если мне дозволено спросить, сэр?
(Это был Грэхем.)
— Они разыграли это очень умно. Пока Сомс еще не был убит, им требовался способ снять подозрения с Клода, у которого не будет алиби для убийства Пру Смит. То ли чувство юмора, то ли они предвидели, что Сомс поведет себя глупо и доверчиво, но, подозреваю, что они подтолкнули Итедера (и меня) заподозрить Сомса. Они пустили сплетни, что он разорен, зная, что ум детектива всегда нацелен на поиски мотива. А фактически реальным мотивом вовсе не была ценность в доме Барнарда, из-за которой я заплутался еще больше и оставил племянникам предостаточную свободу рук, пока они не убили Сомса, успев к тому времени запастись алиби.
Но это лишь прикидки. Вернемся к фактам. Сомневаюсь, что так уж много людей прочли в «Пост», что на самом деле Сомс вовсе не был разорен, но я-то прочел. И, что важнее, полагаю, вы все читали некролог в «Таймс». Припомните его — или любые в респектабельных газетах. Они все подчеркивали одно и то же: спортивные успехи, труды в Парламенте, положение в обществе и его НЕДАВНЮЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В ПРАВЛЕНИИ «ПАСИФИК ТРАСТ». Это последнее, как я понял сегодня, и было самым важным. И подсказал мне это ты, Эдмунд.
