Энн Грэнджер - Любопытство наказуемо
Я смотрела на Люси в бессильном отчаянии. Она так наивна; неужели и правда не понимает, какое впечатление производят на других ее слова и поступки? Только теперь, когда приехал дядюшка, она пожалела, что швыряла в доктора Лефевра камнями. Тогда же, как мне показалось, ей тоже было «очень приятно».
Мы не слышали шаги в коридоре, но вдруг в мою дверь постучали, и мы обе вздрогнули.
– Откройте, Лиззи! – велела Люси, подталкивая меня к двери. – Это ваша комната; я спрячусь за кроватью.
– Не надо… – крикнула я, но она уже спешила прочь. Когда я открыла дверь, Люси присела за кроватью и скрылась из вида.
В коридоре стояла Кристина Роуч; как и следовало ожидать, уловка племянницы ее не обманула. Возможно, она из-за двери слышала, как мы разговариваем. Несомненно, мрачно подумала я, страсть к подслушиванию в этой семье передается по наследству.
– Где моя племянница? – осведомилась мисс Роуч. – Люси! – Она прошла мимо меня, как мимо пустого места. – Выходи немедленно!
Люси робко встала и принялась отряхивать юбку.
Мисс Роуч бесстрастно взирала на нее.
– Спускайся вниз. Приехал твой дядюшка; он хочет с тобой поговорить.
– Насчет Джеймса? – вдруг спросила Люси со страхом в голосе. – Что-нибудь случилось с Джеймсом? Только не говорите, что он умер! Если он умер, я выброшусь из окна!
– Не говори чушь! – сухо ответила тетка. – Если хочешь убедить нас в своем здравомыслии, ты выбрала очень странный способ. И чтобы я больше не слышала от тебя таких глупостей, ясно? Насколько мне известно, мистер Крейвен не умер и не заболел. – Она отвернулась и шагнула к двери. – Пойдем, Люси!
– Ах, Лиззи, пойдемте со мной! – взмолилась Люси, хватая меня за руку.
Мисс Роуч остановилась и посмотрела на нас вполоборота.
– Нет, – отрывисто сказала она. – Мы будем говорить о семейных делах. Мисс Мартин – не член нашей семьи. Поэтому, мисс Мартин, мне бы очень хотелось, чтобы вы сходили на прогулку.
– В отличие от других я за дверью не подслушиваю! – вспылила я.
– Надо надеяться, – последовал сухой ответ. – Однако моя племянница по случаю приезда дядюшки способна закатить истерику; я бы предпочла, чтобы вас в это время дома не было. Прошу вас гулять не менее получаса, мисс Мартин.
С этими словами она вышла, прямая как палка. Люси с жалким видом поплелась за ней.
Мне хватило времени прошептать:
– Люси, ничего не говорите и не делайте!
Но я понятия не имела, слышала ли она меня. Во всяком случае, виду она не подала.
Встревоженная и сердитая, я натянула ботинки, нахлобучила на голову шляпку и отправилась на вторую в тот день утреннюю прогулку.
Высокомерный тон мисс Роуч, фактически выгнавшей меня из дому, так взбудоражил душу, что мне пришлось едва ли не бежать, чтобы избавиться от распиравшей изнутри дурной энергии. В таком состоянии нельзя думать здраво, а мне нужно было соображать как можно лучше. Я шагала совершенно не так, как подобает настоящей леди, и развила такую скорость, что не успела оглянуться, как очутилась на кладбище. Я заглянула за ограду проверить, там ли церковный сторож, но не заметила никаких признаков Джарвиса. И церковь оказалась заперта. Я подошла поближе и подергала железное кольцо. Так и есть, закрыто. Значит, Джарвис отправился обедать домой… или в «Желудь». Я вздохнула с облегчением и повернула к крытым воротам, где собиралась немного посидеть.
Вдруг краем глаза я заметила какое-то движение справа. Кто-то, согнувшись почти пополам, бежал от могилы ребенка Люси. Я невольно вспомнила краба на берегу моря, который перебегает от одного камня к другому, везде ища укрытия. Фигура, которая так украдкой передвигается, всегда возбуждает любопытство, но мне показалось, что она стремится под тень тиса, туда, где я уже кого-то видела. На сей раз я решила выяснить, кто это.
– Стойте, погодите! – крикнула я и понеслась между холмиками, придерживая юбки обеими руками. Я непочтительно перепрыгивала через надгробные плиты, памятники и урны в греческом стиле, в которых стояли увядшие цветы; если бы старый Джарвис сейчас меня увидел, его бы удар хватил.
Теперь я различала женскую фигуру в темной одежде и заметила знакомую клетчатую шаль.
– Миссис Бреннан! – позвала я наудачу.
Услышав свою фамилию, женщина споткнулась, ухватилась за ближайший памятник, чтобы не упасть, и остановилась. Мне удалось догнать ее. Я увидела, что передо мной в самом деле вдова крысолова. Она по-прежнему сутулилась и избегала смотреть на меня. Ее взгляд был устремлен в землю.
– Дорогая миссис Бреннан, – сказала я, задыхаясь, – я мисс Мартин, компаньонка миссис Крейвен из «Прибрежного». По пути сюда несколько дней назад мы обогнали вас и вашего мужа на пустоши. Гринуэй вез меня и еще одного джентльмена в двуколке.
Она нехотя выпрямилась и, по-прежнему не глядя на меня, хрипло ответила:
– Да, мисс.
– Примите мои соболезнования… и все же я рада вас видеть. Мы все очень волновались за вас, – продолжала я. – Никто не знал, где вас искать и не нужно ли вам что-нибудь.
– Мне ничего не нужно, – по-прежнему хрипло отвечала она.
Кожа у нее была смуглая, обветренная; на лице выделялись маленькие бегающие глазки. Подойдя к ней вплотную, я почувствовала, что от ее одежды сильно пахнет дымом. Может быть, это она тогда разводила костер на берегу? Вдруг меня осенило. Гринуэй намекал на цыганское происхождение Бреннана; по пути в «Прибрежный» мы обогнали цыганскую кибитку; в дом заходила цыганка, которая продавала прищепки…
– Вы живете с цыганами, – сказала я. – В трудную минуту вы обратились к мужниной родне.
Она глянула на меня с удивлением:
– Откуда вы знаете, мисс?
– Догадалась, – смущенно призналась я. – Зачем вы убегали? Зачем скрывались от полицейских?
Она покачала головой, и длинные сальные патлы упали ей на лицо. В черных волосах заметны были седые пряди.
– Я ни от кого не убегаю, мисс. Мне больше некуда было пойти, кроме как в цыганский табор. Констебль не велел мне никуда отсюда уходить, вот я и осталась.
– Но вы не сказали констеблю, где вас искать! – сердито возразила я.
Она съежилась, и я тут же пожалела о своей несдержанности.
– Я ничего плохого вам не сделаю, – пообещала я. – Прошу вас, миссис Бреннан… по-моему, вам многое известно, и вы должны кое-что рассказать… и полицейским, и мне! Скажите, позавчера, когда мы с миссис Крейвен были на кладбище, это вы следили за нами из-за тиса? Почему вы…
Я замолчала; мысли в голове путались и неслись вперед такими огромными скачками, что я едва поспевала за ними. Я повернулась и окинула взглядом детскую могилку. На ней лежал свежий букет полевых цветов.
Заметив, куда я смотрю, жена крысолова негромко застонала и схватилась за свою шаль у самой шеи.
Я схватила ее грязную, но безвольную руку:
– Милая миссис Бреннан, значит, там похоронен ваш ребенок?! Там не малышка миссис Крейвен!
Она снова застонала и покачала головой.
– По-моему, так и есть, – сказала я решительно, но по возможности мягко. – Пожалуйста, расскажите все, что вам известно. Давайте посидим на скамейке под крышей; можете не торопиться. Но вы должны рассказать мне все, понимаете? Самое главное, известно ли вам, что случилось с малышкой Люси Крейвен, где она и… жива она или нет? Неужели вы не понимаете, что из-за всего этого бедная миссис Крейвен наполовину лишилась рассудка!
Миссис Бреннан кивнула и позволила мне увести ее к крытому входу, где мы сели. Я надеялась, что нам никто не помешает – ни Джарвис, ни случайный прохожий. Миссис Бреннан молча сидела рядом со мной, ломая свои натруженные руки. Трудно было понять, сколько ей лет. Возможно, она не так стара, как кажется, это жизнь обошлась с ней немилосердно. Годы страданий наложили отпечаток на ее морщинистое, забитое лицо. Она открыла рот, показав темные, плохие зубы, и снова закрыла его, тряхнув головой. Мне показалось, что ей и хочется во всем признаться, но она не знает, с чего начать.
Ей нужна была помощь. Наверное, решила я, лучше всего поговорить о самых последних событиях и постепенно двигаться назад.
– Расскажите, – попросила я, – почему вы оставили лагерь на пустоши и пошли к цыганам, не предупредив констебля. Полицейские боялись, что вы погибли на пожаре.
При слове «пожар» миссис Бреннан резко вскинула голову и в ужасе посмотрела мне в глаза.
– Но ведь я не хотела! – взвыла она, всплеснув руками. – Я не думала, что пламя займется и пойдет дальше… Я не поджигательница, мисс, а меня за такое посадят в тюрьму, точно посадят!
– Никто не собирается сажать вас в тюрьму, если вы ничего не поджигали, – ответила я, надеясь, что права. – Зачем вы разожгли костер? Чтобы приготовить на нем еду?
– Нет, мисс, чтобы сжечь вещи Джеда. – Должно быть, заметив недоуменное выражение моего лица, она поспешила объяснить: – У цыган есть обычай, мисс… Когда кто-нибудь умирает, сжигают все его личные вещи.
