Йен Пирс - Последний суд
На этот раз калитка оказалась не заперта и открылась с тихим скрипом.
— Флавия, прежде чем мы войдем, объясни — в чем дело? — попросил Аргайл.
— В датах.
— В каких датах?
— Даты провала группы «Пилот» не совпадают.
— Я тебя не понимаю, но все равно, какое это имеет значение?
— Мы должны задать несколько вопросов Рукселю.
Джонатан мрачно засопел.
— Ладно, действуй как знаешь. Будь моя воля, я бы вернулся в аэропорт. Только безграничная вера в твой интеллект удерживает меня от этого шага.
— Прекрасно. Тогда, может быть, перестанем разговаривать и войдем?
Отрезав последнюю возможность к отступлению, Флавия поднялась по ступенькам дома и позвонила. Подождав немного, она снова надавила кнопку звонка, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Потом, решив, что обстоятельства позволяют пренебречь светскими условностями, толкнула дверь внутрь. Уже второй раз за последние два дня она входила в дом без разрешения.
В коридоре горел свет. Они подошли ближе и обнаружили, что в коридор выходят три комнаты. Все двери были плотно закрыты. Под одной из них виднелась полоска света. Флавия толкнула ее и вошла.
Комната оказалась пустой, но по некоторым признакам Флавия определила, что совсем недавно в ней кто-то был: на ковре валялась раскрытая книга, у очага стоял недопитый бокал бренди.
— Мне кажется, я что-то слышу, — тихо предупредил Аргайл. В принципе они могли разговаривать в голос, но ему показалось, что лучше вести себя тихо.
— Да? — сказала Флавия.
Они снова вышли в коридор и приблизились к двери комнаты, откуда доносились звуки.
Конечно, смешно было стучаться после того, как они уже проникли в дом, но Флавия все-таки постучалась. Ответа не последовало. Тогда она снова толкнула дверь и заглянула.
— Кто вы? — спросил кто-то в углу комнаты.
Флавия разглядела Рукселя, затерявшегося в лесу разнообразных растений. Он опрыскивал их каким-то составом. Флавия вспомнила, что Аргайл упоминал страсть Рукселя к комнатным растениям.
Комнату освещали два небольших бра: одно над рабочим столом и одно возле кресла, в котором сидела Жанна Арманд. В этом кабинете Руксель принимал Аргайла несколько дней назад.
Флавия осмотрелась. Одну стену целиком занимали полки темного дерева с книгами в кожаных переплетах. По обеим сторонам камина стояли большие удобные кресла. Она продолжала осматривать комнату, пытаясь выиграть несколько секунд на обдумывание. Флавия не знала, как начать разговор. На одной чаше весов была ее уверенность в том, что она наконец все поняла, а на другой — внезапное отвращение к тому, что она поняла.
— Кто вы? — повторил вопрос Руксель.
— Флавия ди Стефано. Я являюсь сотрудником римской полиции.
Руксель никак не отреагировал на ее слова.
— Я занималась расследованием похищения вашей картины…
— Мне уже вернули ее.
— … а также расследованием двух связанных с нею убийств.
— Да, мне говорили. Но, как я понял, с возвращением картины все закончилось.
— Боюсь, тут вы не правы: ничего не закончилось.
Флавия приблизилась к дальней стене, противоположной той, что вела в сад.
— А где же картина?
— Какая вас интересует?
— «Казнь Сократа» — та, которую вам подарил ваш покровитель Жюль Гартунг.
— Ах, эта… она причинила столько неприятностей, что я решил ее уничтожить.
— Что?!
— Это была идея Жанны. Она сожгла ее.
— Зачем?
Руксель пожал плечами:
— Не думаю, что обязан объяснять свои поступки в отношении принадлежащей мне собственности.
— Ладно, — легко согласилась Флавия. — Зато остались другие картины. Например, вот эта. — Она указала на небольшой холст, висевший рядом с книжным шкафом из красного дерева. Размеры совпадали с остальными картинами, входившими в серию. Аргайл любит такие вещи: Христос в окружении апостолов. Расположение фигур заимствовано из «Тайной вечери» Леонардо; все апостолы сидят с серьезными лицами, в глазах некоторых угадываются сострадание и печаль. Перед ними тянется длинная очередь, ближайший к ним человек опустился на колени в ожидании приговора.
Руксель не проронил ни слова. Он не пытался заставить ее замолчать, не задавал встречных вопросов, не возмущался внезапным вторжением. Он вообще не проявил никакого интереса к визиту непрошеных гостей.
— «И судимы будете по делам своим», — процитировала Флавия. — А вы готовы ответить за свои деяния, месье?
— Разве кто-то бывает к этому готов? — со слабой улыбкой заметил Руксель.
— Интересно, скоро сюда прибудет кавалерия? — задумчиво протянула Флавия, бросив взгляд на часы.
— Кто? — не понял Джонатан.
— Монталлу со своими ребятами. Пора бы им уже быть здесь.
— И что тогда?
Флавия сделала безразличное лицо.
— Меня это не волнует. А что вы скажете, месье Руксель? Мне следует объясниться?
— Вы, похоже, относитесь к тем молодым женщинам, которые полагают, что все на свете можно объяснить. Вы думаете, что, разложив все по полочкам, можно разобраться в любом деле. Я, прожив много лет, уже не так в этом уверен. Зачастую поступки людей и причины, побудившие их к этим поступкам, оказываются непостижимыми.
— Но не всегда.
— По-моему, они приехали. — Джонатан отодвинул занавеску и вглядывался в темноту за окном. — Да, Монталлу и с ним еще несколько человек. Одному, кажется, дали указание стоять на воротах, другому — охранять входную дверь. Двое вошли.
Через несколько секунд они были в кабинете. Спутника Монталлу Джонатан видел впервые.
В помещении аэропорта представитель разведки старался быть вежливым, однако сейчас он отбросил все светские любезности, не считая нужным церемониться с беглецами.
Его спутник — немолодой, с коротко стриженными седыми волосами и острым носом, не бросал по сторонам яростных взглядов и не кипел от негодования, но чувствовалось, что он внутренне напряжен. Одним взглядом окинув всех присутствующих, он моментально оценил обстановку.
— Я обещал не выдвигать обвинения против мистера Аргайла и не портить вашу карьеру, — отрывисто бросая слова, начал Монталлу, с трудом сдерживая бешенство. — Полагаю, вы понимаете, что после вашего поступка я беру свои слова обратно.
Флавия слушала его с олимпийским спокойствием. Возможно, она избрала не лучший способ остудить его гнев, но ее это нисколько не волновало. В конце концов, какого черта?
— Здравствуйте еще раз, инспектор Жанэ, — сказала она. — Как приятно увидеть вас снова.
Седовласый мужчина натянуто кивнул ей. Аргайл присмотрелся к нему внимательнее: он впервые видел его воочию. Пожалуй, из всех собравшихся он был единственным человеком, кому они могли более или менее доверять. Но, как бы ни развернулись события дальше, франко-итальянские связи еще не скоро восстановятся в прежнем объеме.
— Здравствуй, Флавия, — ответил Жанэ, улыбнувшись, и в его улыбке Аргайлу почудились сожаление и чуть ли не просьба о прощении. — Мне в самом деле очень жаль, что все так получилось.
Она холодно пожала плечами.
— Зачем вы приехали сюда? — продолжил Жанэ. — Какой в этом смысл?
— Я знаю, какой в этом смысл, — начал Монталлу. Жанэ поднял руку, приказывая ему замолчать. Жест не ускользнул от Флавии. Это уже становилось интересным. Она всегда знала, что Жанэ обладает большей властью, чем предполагал его официальный статус; в отличие от Боттандо он входил в ограниченный круг чиновников, коротко знакомых с самыми известными и влиятельными людьми Франции и многие вопросы мог решить по звонку или шепнув кому надо на ухо. Однако его связь с разведывательным управлением явилась для Флавии новостью. Монталлу безоговорочно признал его превосходство. Жанэ с самого начала дал понять Монталлу, что состоит в приятельских отношениях с итальянской полицией, и Флавия расценила это как хороший признак. Это давало надежду на то, что ее хотя бы выслушают.
— Я связала себя обещанием и намерена его выполнить.
— Ты можешь объяснить свое появление здесь? У тебя есть улики?
— У меня накопилось достаточное количество информации.
— Буду рад, если ты поделишься ею с нами.
— Не думаю. Я вообще не думаю, что в этом деле имеют какое-то значение доказательства. Это дело другого рода. Боюсь, оно не закончится предъявлением обвинения, экстрадицией или судом.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что двойное убийство в Риме — дело рук французской разведки? Я от души надеюсь, что это не так, — с тяжелым вздохом сказал Жанэ. — Действия месье Монталлу трудно назвать адекватными, но…
Флавия вновь покачала головой. Выпад Жанэ против представителя разведки был ей на руку. Судя по всему, они не испытывали друг к другу особой любви, и это обнадеживало.
