Дональд Томас - Смерть на коне бледном
Не успели его спутники послушно рассмеяться, как раздался выстрел. Пуля ударила точно в середину мишени, висящей над воротами замка. Кое-кто из зрителей радостно зааплодировал. Но хлопки смолкли, когда Моран повернулся. Я отчетливо видел его через щель между полотняной стенкой шатра и деревянным шестом.
— Вы великий охотник, — восторженно крикнула молоденькая дама, все еще хлопая в ладоши.
Полковник выбрал приз и указал на дешевое латунное кольцо, зазывала поспешил снять его с полки. Потом Моран посмотрел на девушку.
— Охота, дорогая моя леди, — дело серьезное, и я кое-что об этом знаю. Берегитесь. Иногда не удается убить зверя с одного выстрела, даже если цель под самым носом. Это касается могучих и сильных животных. К примеру, слон — великолепная добыча, охотиться на него — величайшее удовольствие и вместе с тем настоящее испытание.
Его забросали вопросами.
— Да, сэр, приходилось, — ответил он кому-то, — множество раз. Больше всего мне запомнился африканский слон, которого я прикончил из винтовки Диксона. Гиганты передвигаются довольно медленно, но они сильны и весьма опасны, если не знаешь, как к ним подступиться. Сначала следует спустить собак, они отвлекут его внимание. Раз я стрелял в могучего зверя прямо с седла и попал ему в плечо. Сначала он будто даже и не понял, что произошло.
Пара слушателей засмеялась, словно по команде.
— Но вот что странно, меткий выстрел словно лишил его способности бежать, — продолжал Моран. — Слон даже не попытался скрыться, медленно зашел в рощу, потом повернулся и уставился на меня. Превосходная крупная голова. Я спешился и несколько раз пальнул в его массивный череп, а он, представьте себе, просто стоял и смотрел, словно не замечая выстрелов. Только каждый раз кивал головой, будто кого-то приветствовал, и тянулся хоботом к ране. Потом неуверенно качнулся, но сумел удержаться на ногах. Я всадил еще шесть пуль ему в плечо, а он все не падал. В конце концов пришлось добить его из голландской шестифунтовой полевой пушки.
Я слушал этот рассказ о хладнокровном убийстве благородного животного, и меня охватывало все большее отвращение. Напоследок полковник принялся высмеивать свою жертву, голос его сделался нарочито жалобным и удивленным:
— И вот он стоит там, закрывая и открывая глаза, а из них катятся огромные слезы. — Всем своим видом Моран изобразил горе и провел пальцами по лицу, притворяясь плачущим. — Потом гигантская туша дрогнула, он упал на бок и умер.
На этот раз молчали даже его поклонники. Вызвала ли у них эта история такое же неприятие, как у меня? Кто-то что-то пробормотал.
— К счастью, — ответил на неразборчивый вопрос полковник, — его бивни весили по девяносто фунтов каждый. Наша экспедиция сполна окупилась.
Моран взял тлеющую сигару, которую во время рассказа положил на выигранное латунное кольцо, сделал затяжку и снова опустил. Не знаю, как именно он выбрал жертву, но несколько минут спустя, когда компания вышла из тира, полковник окликнул молоденькую девушку, засмотревшуюся на жонглеров. Одета она была гораздо беднее спутников.
— Будьте добры, милочка, прихватите мое новое кольцо.
Девушка взяла с прилавка безделушку, но тут же, задохнувшись от боли, уронила ее на пол — сигара успела раскалить металл. Моран усмехнулся, и вместе с ним послушно захихикали двое других мужчин, которые с самого начала видели, к чему все идет, но, видимо, посчитали, что большого вреда полковник не нанес.
— Ох уж эти собаки и женщины, Арчи, — пожаловался он одному из пожилых спутников, — по-другому не понимают, да?
Таков был Роудон Моран. Его невообразимая бессердечность вызывала отвращение и немного пугала. Так это и есть наш самопровозглашенный враг? Боялся я не искусной стрельбы: даже если полковник меня и увидел, то вряд ли решился бы прикончить прямо в Эпсом-Даунс. Да, он настоящий мерзавец, но мы с Холмсом повидали немало отребья. Морана не привлекали к суду, однако он был гораздо хуже многих известных преступников. В тот миг я поставил бы последний соверен на то, что именно он застрелил Джошуа Селлона, хотя имеющиеся у нас доказательства не убедили бы ни одного судью. От полковника почти ощутимо веяло самоуверенностью и злой силой.
Глубочайшее омерзение я испытал, услышав издевательский рассказ об убийстве слона. Перед этим померкли даже многочисленные истории о несчастных жертвах полковника. Кстати, Шерлок Холмс чаще всего сохранял невозмутимость, изо дня в день сталкиваясь с отъявленными негодяями, совершающими отвратительные поступки, но впадал в безграничную ярость, узнав о жестоком обращении с нашими меньшими братьями. Мой друг охотнее взялся бы защищать убийцу, нежели человека, ради забавы прикончившего дикое животное. Эту особенность его характера я теперь понимал как никогда ясно.
Я посмотрел на часы: до нашей встречи оставалось около часа. Что же делать? Главное — не попадаться на глаза нашему недругу. Там, в тире, Моран смотрел в мою сторону, но, кажется, не увидел и не узнал меня. Хотя все может быть. По чистой ли случайности оказался он сегодня на ипподроме? Или все это время кто-то из его подручных следил за мной?
Моран наверняка уже прослышал о наших визитах к Майкрофту и в Карлайл-меншенс. В Англию он прибыл недавно и, скорее всего, не знает меня в лицо, тем не менее расслабляться не стоит. Видимо, ему докладывали о наших посетителях на Бейкер-стрит и обо всех приходящих туда письмах. Оставалось лишь надеяться, что полковник не ожидал встретить меня здесь и я не привлек его внимания. Ведь сначала я стоял к нему спиной, а потом укрылся за углом палатки.
Но нельзя быть уверенным ни в чем. Следует позаботиться о собственной безопасности и держаться в тени. С моего места открывался отличный вид на раскинувшуюся вокруг ярмарку: шатры пестрели до самого горизонта. Есть где затаиться. Вряд ли Моран со своей свитой отправится в палатку с семейными развлечениями — они сочтут это ниже своего достоинства. А компания большая, так что я наверняка замечу их даже издали.
Я обошел шатры. Полюбовался «красавицами из гарема» (вполне безопасное удовольствие), посмотрел «Корсиканских братьев» (милое кукольное представление по мотивам повести Дюма), подивился на «стереоскопические чудеса света» и даже заглянул в палатку к ясновидящей мадам Палмейре. А напоследок отправился в лабиринт кривых зеркал. Он располагался под полотняным навесом, и фонари там горели весьма тускло. Могу поклясться: никто не видел, как я вошел туда, кроме цыганки, взимавшей плату. Посетителей в этот час почти не было. Я подождал немного, чтобы убедиться, что внутри никого нет, и вступил в лабиринт.
Сооружение состояло из арочных проходов, затянутых красным репсом и увешанных зеркалами. Никаких особенных хитростей — просто вогнутые и выпуклые стекла, которые превращали отражение в нелепые и странные фигуры. Вот в одном я съежился до размеров карлика, а в следующем вытянулся каланчой. Через мгновение левая половина моей головы неимоверно раздалась, а правая стала расплывчатым пятном. Вот я перевернулся и встал на голову, вздернув ботинки к потолку, а вот распался надвое, и каждая часть гордо вышагивала на одной ноге.
Сам лабиринт был достаточно прост, и главное развлечение составляли именно зеркала. При этом, чтобы попасть в соседний зальчик, надо было обойти аттракцион по кругу.
Где-то справа раздался смех, — по всей видимости, две женщины с детьми. Вот прошелестели их торопливые шаги, заскрипел укрытый тонким ковром дощатый настил, и веселые голоса постепенно смолкли — посетители нашли выход из лабиринта, и я, казалось, снова остался один.
Я добрался почти до самого центра и вдруг услышал, как кто-то тихо, но уверенно приближается. Быть может, цыганка хочет закрыть аттракцион и решила проверить, здесь ли я еще. Коротко скрипнули доски под чьей-то ногой. Неизвестный находился в каких-то двух футах от меня, за зеркальной перегородкой, но, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, пришлось бы обогнуть весь лабиринт по внешнему кругу.
Звук шагов смолк и послышался голос:
— Доктор, все это ни к чему. Зря вы затеяли возню. Поверьте, вам лучше бросить это дело, независимо от его цели. В противном случае вы навредите сами себе. Оставьте бесполезные попытки и возвращайтесь к своим семейным тайнам, потерянным наследствам и разочарованным старым девам. А еще лучше, займитесь исцелением больных. Вас ведь этому учили?
Он замолчал. Неужели полковник действительно ждет, что я отвечу? В груди похолодело, но я застыл абсолютно неподвижно и затаил дыхание. Стоит заговорить или сделать шаг, он тут же узнает, где именно я нахожусь, и, вероятно, всадит в меня пулю. Я не двигался. Скрипучий пол выдал бы меня с головой.
— Бросьте это дело, — повторил Роудон Моран. — Ничего не выйдет. Можете так и передать своему другу Шерлоку Холмсу. А можете ничего ему не говорить. Оставляю это на ваше усмотрение. Но над своей судьбой вы больше не властны. Прошу мне поверить. Я предупреждаю лишь один раз. Вы сами себе навредите.
