Лев Портной - Акведук на миллион
Конечно же о том, кто подослал ко мне убийцу, поручику Жмыху я ничего сказал.
— Нужно немедленно ехать к графу Строганову, — заявил я, когда квартальный надзиратель покинул дом.
— И не думайте! — воскликнул Мартемьянов. — До утра никуда вас больше не отпущу!
— Сергей Михайлович прав, — поддержал хозяина Яков. — Уже поздно…
Не обращая внимания на присутствие Мартемьянова, я взял отставного штабс-капитана под руку, отвел в сторону и прошептал:
— Балк выдал себя с головой. Нужно немедленно арестовать его!
— Не горячись, дружище, не горячись. У тебя все еще нет доказательств, только догадки, — покачал головой Яков.
— Не могла же Алессандрина подослать убийцу! А Балк знал, что мы поедем к Мартемьяновым!
— Он придумает, как оправдаться, — настаивал на своем Яков. — Скажет, что сообщники графини проследили за нами!
— Послушайте, у меня найдется для вас отдельная спальная, — раздался голос Сергея Михайловича.
— До утра осталось совсем немного времени, — умоляюще добавил Яков.
— Ладно, будь по-вашему, — сдался я.
Я промучился оставшуюся половину ночи, проклиная Якова за то, что поддался на его уговоры, и чувствуя неизгладимую вину перед Алессандриной. Потом захотелось пить, и я отправился на первый этаж.
В гостиной я нашел графин с водой и глотнул прямо из горлышка. Неожиданно донесся шум из сеней — видимо, слуги впустили кого-то в дом. Я насторожился и с ужасом узнал знакомый голос… Майор Балк приказал челяди никого не беспокоить!
Послышались шаги: он явно направлялся в гостиную, где замер от ужаса я. Злодей был не человеком, а машиной для убийств, с бездушной настойчивостью выполнявшей свою работу. Он не погнушался и пришел лично сделать то, с чем не справились его клевреты. Он шел во всеоружии, готовый убивать, а я стоял посреди гостиной, беззащитный, в чужой ночной рубашке.
Паника охватила меня. Оцепенев, я потерял несколько драгоценных мгновений. Шаги майора приближались, и я побежал на цыпочках прочь, в соседнее помещение — судя по едва различимым в темноте ломберным столикам, это был кабинет для карточных игр. Прислушавшись, я различил, как майор, не останавливаясь, пересекает гостиную и вновь приближается ко мне.
Я побежал в следующую комнату. Перед глазами вставали картины недавних убийств: вот академик Холмогоров лежит на полу, заколотый кинжалом, вот Петруша Рябченко с разодранным горлом и зарезанный почтовый комиссар, вот фон Штейниц падает с выбитым пулей глазом.
Господи, неужели и мне суждено пополнить злосчастный список?!
Я остановился и прислушался: шаги вновь настигали. Мелькнула мысль, что, если помчусь быстрее, смогу обежать по кругу всю анфиладу комнат и напасть на Балка сзади! Но вместо этого я прокрался на цыпочках в следующую комнату — большой зал с камином и тремя окнами, выходившими на задний двор.
Майор Балк шел следом размеренным шагом. Я бросился к камину, опустился на колени и притаился за невысокой ширмой.
Слабый свет падал в зал через высокие окна, и все помещение хорошо просматривалось из моего укрытия. Я нащупал кочергу и снял ее с подставки. Когда Балк войдет, его силуэт окажется хорошо различим, я выскочу и оглушу убийцу.
Я прислушался и… ничего не услышал. Кажется, этот человек обладал звериным чутьем. Только что он двигался неодолимой, уверенной поступью, а теперь затаился, почувствовав засаду. Я впился глазами в дверной проем, откуда должен был появиться противник, сердце бешено колотилось, я едва сдерживался, чтобы не броситься наутек.
Вокруг царила тишина. Колени устали, я осторожно приподнялся и сел на корточки. Иногда мне чудилось, что я слышу дыхание Балка, но в следующую же секунду бившая в висках кровь заглушала внешние звуки.
Преимущество было на его стороне. Я мог рассчитывать только на внезапность. Но противник разгадал мой план и не торопился переступать порог. Возможно, он стоял в двух шагах от дверного проема и, насколько этот проем позволял, осматривал помещение, вычисляя мое местоположение.
А я сидел на корточках с кочергой и дожидался, когда он войдет и застрелит меня!
Мелькнуло запоздалое сожаление о том, что отказался от охраны, предложенной поручиком Жмыхом.
И вдруг — торопливые шаги раздались с противоположного края! Пока я корячился за каминной ширмой, Балк обошел анфиладу, чтобы напасть с другой стороны! От неожиданности я потерял равновесие и едва не упал. Крик ужаса чуть было не сорвался с губ. А в зал стремительной походкой вошла помещица Поцелуева-Горева, остановилась посередине и громко испустила ветры.
Я расхохотался.
Глава 25
Амалия Михайловна взвизгнула и убежала. С другой стороны послышались решительные шаги, всколыхнулся свет, в зал вошли майор Балк и лакей с пятирожковым подсвечником.
— Андрей Васильевич! — радостным голосом окликнул меня Михаил Дмитриевич.
— Здравствуйте. — Я выпрямился.
— Я увидел вас, пошел следом, но вы так проворно скрылись в темноте, что пришлось звать слугу со свечами, — улыбнулся майор.
— Что же вы сразу не позвали меня?
— Так ведь ночь, все спят, не хотелось тревожить хозяев, — ответил он. — Но самое главное, вы-то как? После всего случившегося?
— Благодарю, со мною все в порядке, — промолвил я с настороженностью. — Но как вы оказались здесь?
— Карета графа Строганова вернулась без вас. Кучер рассказал о случившемся, — объяснил Михаил Дмитриевич.
Я осмотрелся и при свечах обнаружил, что стены обшарпаны, окна грязны, а мебель была полуразвалившейся. Задние помещения дома Мартемьяновых не предназначались для взглядов гостей.
— Давайте пройдем в гостиную, — предложил я, развел руками, подергал ночную рубашку и добавил: — Извините за столь неприглядный вид, моя одежда сушится.
Майор бросил удивленный взгляд на кочергу в моих руках, и я повесил ее на подставку. Мы покинули каминный зал. Лакей принес горячий самовар и чай с малиной.
— Дивлюсь я на людей, — начал майор, — вот жил себе человек, мещанин, чугунных дел мастер Капитонов. И вдруг он становится убийцей…
— Это вы о ком? — спросил я.
— О том злодее, которого вы пронзили шпагой, — пояснил Михаил Дмитриевич.
— Его звали Капитонов?
— Да, при нем был паспорт. По пути сюда я заезжал в Тверскую полицейскую часть, выяснил.
— Heus-Deus! Знакомая фамилия! — воскликнул я.
— Судя по образу действий, — продолжил Балк, — этот Капитонов и убил Пескарева…
— Где-то недавно, совсем недавно я встречал обе эти фамилии, — промолвил я.
Тщетно я напрягался, память подводила, но вдруг я вспомнил рассказ Мартемьянова о службе Пескарева.
— А вы, Михаил Дмитриевич, вы разве не знали Пескарева раньше? — спросил я Балка. — Насколько я знаю, он служил в столице в драгунах!
— Я служил в карабинерном полку, но Павел Петрович отправил меня в отставку сразу после смерти императрицы Екатерины. Я оставался не у дел почти шесть лет и только в апреле этого года поступил на службу в Санкт-Петербургский драгунский полк…
— Вот оно как, — кивнул я.
— Вы поэтому встречали меня с кочергой? — усмехнулся майор. — Все еще не верите в виновность итальянской графини?
— Если быть честным, не верю, — признался я.
— Дело ваше. — Балк сделал большой глоток. — Рядом с вами все это время еще крутился Чоглоков.
— Он постоянно был на виду, — с сомнением сказал я.
— А сообщники? — возразил майор.
Я покачал головой:
— Чоглоков принимал меня за Рябченко. А раз так, то какой ему смысл было убивать пьяного незнакомца, спавшего в задней комнате почтовой избы?
— В этом деле много неясного, мы многого не знаем. Но представьте себе, что Чоглоков не знал в лицо Рябченко, а пособник его знал!
— Скажите, Михаил Дмитриевич, — вместо ответа спросил я, — а имена других… тех, кого убила Алессандрина, вам известны?
— Стрелявшего в голштинского ученого не опознали. А у того, что напал на вашего слугу, паспорт был. Билингслейд Никита Борисович…
— Билингслейд! — воскликнул я. — Heus-Deus! Такую фамилию нескоро забудешь!
Я выскочил из-за стола и принялся ходить из угла в угол. Ум заработал столь лихорадочно, что я опасался запутаться в мыслях. Балк следил за мною испытующим взглядом.
— Чоглоков! Чоглоков! — воскликнул я, подсел к майору и сказал: — Вот что, Михаил Дмитриевич, наклонитесь поближе — кажется, у меня есть отличная идея, как вывести злодея на чистую воду!
Утром лакей принес мой мундир, высушенный и выглаженный. Я спустился в гостиную, где застал Якова с котенком Розьером и все семейство Мартемьяновых, за исключением Амалии Михайловны.
— Как почивалось, дружище? — улыбнулся отставной штабс-капитан. — Ну-с, теперь мы готовы отправиться к Павлу Александровичу…
