Макс Коллинз - Двойник
Бьеф все еще раздумывал, показать ли мне, где раки зимуют. Он, наверное, рассчитывал, что Кампанья поможет ему. Но он не знал, почему я здесь нахожусь, может, работаю на Нитти. Тогда ему не стоило бы связываться со мной. Он был просто трусом.
– Нам нужно простить все друг другу, – сказал Бьеф и быстро поковылял прочь.
– Ненавижу этого маленького сутенера, – произнес я.
Кампанья невозмутимо смотрел на меня, потом его сжатые губы слегка раздвинулись в улыбке. Я посчитал, что если он со мной согласен, то напряженность в наших отношениях слегка ослабнет. Но если Нитти решит, что мне нужно умереть, то Кампанья безусловно сделает это, чтобы сохранить свою работу.
Сейчас он показал мне своим коротким и плоским пальцем, чтобы я оставался на месте, и сказал:
– Подожди здесь, я посмотрю, что делает Фрэнк. Буквально через секунду Кампанья вернулся и спросил:
– Фрэнк хочет знать, ты по личному вопросу?
– Извините?
У Кампаньи опять появилось выражение отвращения на лице.
– Можешь ли ты говорить о своем деле в присутствии еще кого-либо, или разговор предназначен только для ушей Фрэнка?
– Только для Фрэнка, – ответил я. Кампанья кивнул, вернулся в номер, потом снова вышел ко мне.
– Придется подождать несколько минут. У Фрэнка парикмахер.
– Вот как?
Мы стояли в ожидании у прикрытой двери.
Внезапно Кампанья сказал:
– И я тоже.
– Что?
– Я тоже ненавижу маленького сутенера Бьефа. Хотите сигару?
– Спасибо, нет.
Кампанья вынул сигару, такую же толстую, как его пальцы, и зажег ее. Я почувствовал довольно приятный запах. Многие парни в городе продали бы душу за работу, которая стоила бы столько, сколько одна эта сигара.
Я совсем не собирался осуждать Кампанью за то, что он наслаждался сигарой. Если иметь такую работу, как у него, жизнь может оказаться очень короткой. Почему бы не доставить себе удовольствие? Я был ему благодарен даже за мимолетный жест человеческого контакта между нами. Может, этот жест окажется в будущем благоприятным для моей жизни. По крайней мере, сейчас я не открывал список тех, с кем он хотел бы расправиться в первую очередь, – так мне показалось.
Внезапно открылась дверь, и худой человек в белом халате с тонкими усиками и прилизанными волосами выскочил оттуда пулей со словами:
– Извините, простите... – и быстро захлопнул за собой дверь.
Внутри что-то ударилось о дверь. Послышался звон разбитого стекла.
Парикмахер был очень напуган, Кампанья остановил его прежде, чем тот успел убежать, пожал руку, сказав:
– Тебе еще повезло.
Парикмахер кивнул и в испуге быстро побежал по коридору.
Кампанья улыбнулся уголками губ. Чувствовалось, что его это забавляло. Показав пальцем на дверь, он произнес:
– Фрэнк говорил, что ты можешь войти, как только уйдет парикмахер. Входи, Геллер.
– Вы очень добры ко мне, Кампанья.
Он опять улыбнулся. Я в первый раз увидел, что у него есть зубы. Открыв дверь, я вошел в комнату.
Пока я проходил по прекрасному ковру гостиной, осколки стекла от разбитого ручного зеркала хрустели у меня под ногами.
Нитти стоял у большого зеркала на стене, вокруг его шеи было повязано белое полотенце. Он трогал свои волосы и недовольно качал головой.
– Входи, Геллер, – сказал он, не глядя на меня. – Садись.
Роскошный номер был оформлен в белых с золотом тонах в викторианском стиле. Возле дивана стоял стул с высокой спинкой. Рядом со стулом на белом ковре валялись клочья состриженных волос. Я сел на диван.
Сорвав полотенце с шеи, Нитти бросил его на пол, а сам подошел к стулу и сел, положив руки на колени. На нем были серые брюки и белая рубашка. Пиджак и галстук лежали на кофейном столике, стоявшем неподалеку, но он не стал их надевать.
– Да, теперь они уже не те, – сказал он, качая головой.
– Что такое, Фрэнк?
– Этот маленький засранец парикмахер за пятнадцать минут получает у меня больше, чем я зарабатывал за неделю, когда сам занимался этим бизнесом. Посмотри, что он со мной сделал?
Он показал на свои прекрасно подстриженные черные волосы, приглаженные назад с пробором слева. Прическа была идеальной.
– Фрэнк, мне нравится твоя прическа.
– Правда? Может, я придираюсь. Это пятый парикмахер за год. У них у всех одна и та же чертова проблема.
– Какая?
– Трясутся руки! Посмотри! – Он наклонился и повернул голову. За его ухом я увидел кровь. – Они не парикмахеры, а мясники, я истекаю кровью! В мое время парикмахеры имели вот такие руки...
Он протянул свои руки перед собой, чтобы показать, как они спокойны и не трясутся.
– Фрэнк, может, они волнуются? Казалось, он меня не понял.
– Почему?
– Ну, – продолжал я, – они стригут самого Фрэнка Нитти. Не кажется ли вам, что это не так-то легко делать?
– Я никогда об этом не думал. Но, может, ты и прав, Геллер. Напрасно он волнуется. Ведь он стрижет бывшего парикмахера. Ну ладно! – Он хлопнул себя по коленям. – В чем дело?
– Я пришел просить вас об одолжении.
Он пожал плечами.
– Ты же знаешь, что я твой должник с давних пор, малыш.
– Никакой вы не должник. А вот если вы выполните мою просьбу, то, наверное, я стану должником.
– Мне кажется, ты совсем не радуешься тому, что придется стать моим должником.
Я признался, что это так.
– Я хочу попросить вас вот о чем. Если вам когда-нибудь понадобятся мои услуги, я готов их предоставить, если для этого не нужно будет нарушать закон. Ведь иногда вы будете вынуждены использовать меня, потому что вам по каким-то причинам не захочется пользоваться услугами своих людей. Я готов поработать, никакой платы не надо, и лишних вопросов с моей стороны не будет.
Он кивнул и рассеянно улыбнулся.
– Геллер, ты уже не тот «малыш», что был раньше. Мне кажется, ты сильно подрос.
Я улыбнулся.
– Вы всегда присматриваете за мной, Фрэнк.
Он засмеялся, наконец-то забыв о неумелом парикмахере.
– Ты прав. Послушай, я тебе благодарен за ту маленькую работу, которую в свое время ты для меня выполнил.
Я не понял, о чем он говорил, но промолчал.
Фрэнк Нитти напомнил.
– Я имею в виду, – сказал он, размахивая рукой, – те сто баксов за твой отдых и сон, что сделали свое дело.
Он имел в виду мое участие в поимке Диллинджера. Действительно, на мне был костюм, который я купил, израсходовав часть этих денег.
– Все нормально, Фрэнк.
– Конечно, ты мог бы пойти в газеты и найти человека, который неплохо бы заплатил за твой рассказ. Правда, не уверен, что кто-нибудь тебе поверил бы, но все равно приятно, что ты так не поступил. Если бы я об этом вовремя не позаботился, наше озеро посетило бы настоящее цунами.
– Фрэнк, сейчас на озере все спокойно.
– Знаю, пусть так будет и впредь, и я этим доволен. Так какая же тебе нужна услуга?
– Помнишь парня по имени Кэнди Уолкер?
Нитти утвердительно кивнул, и я рассказал всю историю: и то, что теперешняя подружка Кэнди была дочерью моего клиента, и что клиент попросил вернуть ее, прежде чем начнется перестрелка.
– Кажется, Кэнди сейчас работает на Баркеров, не так ли?
– Эта маленькая группа действует уже давно, и они крепко связаны с некоторыми нашими друзьями в Сент-Поле, – подтвердил Нитти.
Под словом «наши» он имел в виду не своих и не моих друзей, а друзей «Аутфит». Они входили в группу «Твин Ситиз», включавшую в себя людей из Синдиката, и различных продажных политиков муниципального и даже государственного уровня.
– Мне казалось, что у вас... ну... есть кое-какие дела с Баркерами.
– Почему ты так решил? – спросил он, внимательно посмотрев на меня.
– Я могу говорить в открытую? Нитти кивнул головой.
– Ну, когда Зиглер получил по заслугам в «Цицеро», я решил, что Бойз одобрили это дело или все сделали сами.
Зиглера, охранника Капоне, называли одним из подставных копов, которые расстреляли парней Багса Морана в гараже на Норд-Сайд в день святого Валентина в 1929 году. В прошлом году в марте Зиглера перерезало автоматной очередью пополам, его голова разлетелась на части после выстрелов около любимого им кафе «Цицеро». Так же, как и «Детское личико» Нельсон и Кэнди Уолкер, Зиглер был солдатом Капоне и после отмены «сухого закона» перешел в армию бандитов, а именно в банду Баркера и Карписа. По слухам, это он организовал похищение Хемма для Баркеров. Это было одно из преступлений, которое Мелвин Пурвин считал делом группировки Тоуи. Но после похищения Хемма Баркеры обозлились на Зиглера.
Нитти мрачно улыбнулся, наклонился вперед и сказал:
– Хочу тебе кое-что сообщить о мистере Зиглере, чтобы ты мог извлечь из этого урок. Он слишком много пил, Геллер. Ты когда-нибудь видел, чтобы я пил слишком много?
– Я вообще никогда не видел, чтобы ты, Фрэнк, пил.
– Правильно! Я – бизнесмен. Геллер. А бизнесмены не должны развязывать язык после частых попоек.
