Макс Коллинз - Двойник
У этого человека в каждом кармане что-то лежало. Теперь из правого кармана пиджака он достал еще одну вырезку и подал ее мне.
– Это напечатано в сегодняшней утренней газете, – сказал он. – Прочитав ее, я сел на поезд и приехал к вам. Понимаю, что долго не решался, слишком долго.
Я уже видел эту статью в «Трибюн», но сейчас я воспринимал ее по-другому.
Полиция Сент-Пола вчера всадила примерно пятьдесят пуль в Гомера Ван Метера. Петерсен задрожал и сел.
– Я читал газеты, – сказал он. – В заголовках полно крови. Клайд Берроу и Бонни Паркер... Джон Диллинджер... Теперь Ван Метер... Люди вне закона. Их ждет один конец, не так ли? Они умрут под градом пуль...
Я пожал плечами.
– Наверное.
– Мистер Геллер, я волнуюсь за свою дочь.
– Понимаю вас.
Он наклонился вперед и стал очень серьезен.
– Верните ее мне.
– Что?
– Верните ее домой.
Он показал на вырезку с сообщением о смерти Ван Метера.
– Чтобы она не погибла подобным образом. Я смотрел на этого изможденного человека со Среднего Запада, вцепившегося в черные ручки моего идиотского чертова кресла.
– Мистер Петерсен, вы понимаете, о чем меня просите?.. Ну... дело это сложное... Может, вашу просьбу и невозможно выполнить.
Он молчал и как бы в ожидании чуда ждал, что я ему еще скажу. Ждал моего однозначного ответа.
Если его дочь поймают и ей повезет, то она попадет в тюрьму. Но она запросто может погибнуть «от града пуль», как выразился Петерсен. Но пока это была лишь безликая подружка гангстера (существовал только один полицейский портрет), и ее имя не фигурировало в газетах. Оставалась маленькая надежда, что еще не поздно и что ее можно спасти, выдернуть из огня, пока он не разгорелся с сумасшедшей силой...
– Хорошо, мистер Петерсен, – сказал я. – Попытаюсь кое-что разнюхать. Уолкер долго жил в Чикаго, и через его старые контакты я постараюсь выведать, с ним ли находится сейчас ваша дочь. Если так, то, может, я ей смогу передать, что отец ждет ее с распростертыми объятьями.
Он отрицательно покачал головой.
– Этого недостаточно. Вы должны не только ее найти, но и привезти ко мне. Хочет она этого или нет, мистер Геллер.
– Как же я могу вам обещать привезти ее назад? Вдруг она не захочет этого? Будьте благоразумны, мистер Петерсен. Ведь это будет расцениваться как похищение...
– Возвращение дочери к отцу не может рассматриваться как похищение.
Он был прав.
Уверенный в своей правоте, Петерсен медленно поднялся. Достал из кармана брюк толстую пачку денег и отсчитал пятьсот долларов в двадцатидолларовых купюрах.
Я был поражен. Наверное, такую сумму «подсказало» мое модерновое кресло.
Я взял тяжелую пачку денег.
– Мистер Петерсен, почему пятьсот долларов?
Он строго ответил мне:
– Потому что вам придется рисковать жизнью. Вы будете общаться с волками.
Он был прав – опасно расхаживать и расспрашивать о женщине, живущей с парнем, которого разыскивает полиция и который считается врагом общества. Но пять сотен долларов – это пять сотен долларов!
– Мистер Петерсен, что вы ожидаете получить от меня за пять сотен долларов?
– Мистер Геллер, я хочу, чтобы вы искали Луизу.
– Сколько времени?
– На сколько хватит пять сотен долларов.
– Если десять баксов в день, то это долгий срок.
– Если вы найдете ее, то можете оставить себе остальные деньги. Если все потратите, позвоните мне...
Он достал из левого кармана брюк клочок бумаги, на котором были написаны его адрес и телефон, и отдал его мне.
– ...Наверное, я вас тогда попрошу продолжать поиски.
Петерсен взял шляпу со стола.
– Да, – добавил он, надевая шляпу, – я вам дам еще тысячу, если вы привезете ко мне Луизу.
Я был поражен подобным заявлением. Меня просто пригвоздило к креслу то количество денег, которое выкладывал этот бывший фермер.
– Мистер Петерсен, простите меня за любопытство, не собираюсь что-то у вас выпытывать, но как вы можете себе такое позволить, да еще в наши трудные времена?
Его вымученная улыбка на этот раз показалась мне усталой и мудрой.
– У меня плохое здоровье, мистер Геллер. Больные легкие. Я заболел туберкулезом во время войны. Получаю пенсию, на которую могу существовать, поэтому продал ферму и собрал эти деньги, чтобы найти мою девочку. У меня есть маленький домик в Де Кальб. Мы могли бы там жить вместе на мою пенсию, а она начала бы новую жизнь. Мне бы хотелось, чтоб она нашла работу и хорошего человека, который бы заботился о ней, когда умрет ее отец. А это, наверное, случится скоро, по воле Божьей.
Он протянул мне руку, я встал и пожал ее.
– Когда вы ее найдете, расскажите о моих надеждах, – попросил он. – Может, она вернется домой по своей воле.
Я кивнул головой.
– Но найдите ее.
Он с такой силой хлопнул по столу, произнося слово «найдите», что моя лампа на столе подпрыгнула. Потом, смутившись, спокойно добавил:
– Пожалуйста, отыщите ее и верните домой. Он вышел, а я остался один в офисе со своей модной мебелью и его старомодными деньгами.
26
Когда Фрэнк Нитти не занимался делами в ресторане «Капри» или не общался с людьми из «Аутфита» в своем доме в Ривер-Сайде, то его можно было найти в роскошных номерах отелей Луп. Там он обычно встречался с политиками и лидерами рабочих союзов. Это были встречи на нейтральной и более безопасной территории.
Поэтому, когда я позвонил в «Капри» и попросил о встрече с Нитти, я не удивился, что мне перезвонил мужчина, который, не представившись, предложил приехать в вестибюль отеля «Бисмарк» в два часа дня в понедельник.
«Бисмарк» находился на углу Ла-Саль и Рэндольф, через улицу от Сити-Холла. Недавно перестроенный отель высился на Джерман-Сквер, там же находились несколько немецких клубов, управление пароходства и магазины западной части района Риалто-Тиетер.
Я прошел мимо швейцара в униформе и поднялся по широкой, покрытой красным ковром лестнице. Когда я шагал по мраморному полу роскошного вестибюля с высоким потолком, мои шаги отдавались эхом. Через некоторое время ко мне подошел широкоплечий мужчина небольшого роста, с темными, начинающими редеть волосами и холодными, как мрамор, глазами.
Это был «Маленький Нью-Йорк» Луи Кампанья, личный охранник Фрэнка Нитти.
Он молча встал передо мной с выражением брезгливости и отвращения на лице. Кампанья кивнул мне головой, показав, что мне нужно встать. Я поднялся с дивана и последовал за ним в лифт. Лифтер в униформе, не спросив, какой нужен был этаж, поднял нас на седьмой. Кампанья выпустил меня из лифта первым.
Пока мы шли по коридору, я осмелился спросить:
– Надеюсь, вы не злитесь на меня за старое? Как-то я стукнул Кампанью, но это длинная история...
Не глядя на меня и шагая рядом, он ответил:
– Если Фрэнк сказал – никаких обид, то и нет никаких обид.
Я не стал продолжать эту тему.
В конце коридора был маленький вестибюль, здесь на единственной двери под номером 737 золотом было написано «Президентский номер». Я стоял в вестибюле по одну сторону двери, а Кампанья со змеиным взглядом – по другую. Руки у него свободно болтались. Сильные большие руки.
– Хотелось бы поиметь такой костюмчик, – заметил я. – А то в моих всегда видно, что у меня с собой есть пистолет.
– Ты не можешь платить такие большие деньги моему портному, – ответил он. Я пожал плечами.
– Наверное, так.
Я вспомнил, что он даже не обыскал меня на предмет оружия. Кампанья сразу увидел, что у меня оружия нет. Мой костюм был недостаточно хорошо сшит, чтобы скрывать оружие. Преступный мир мог научить нас, как нужно ухаживать за собой и следить за высокой модой.
Дверь открылась, и толстый маленький человек в очках в железной оправе, черных галстуке и шелковом костюме вышел, улыбаясь и разговаривая с кем-то, стоявшим позади него.
– Для меня это всегда удовольствие, Фрэнк. Кампанья закрыл дверь за толстым человеком. Тот надел шляпу, и когда проходил мимо меня, я спросил его:
– Как дела, Вилли?
Вилли Бьеф прищурился, потом произнес:
– Геллер?
– Правильно.
Он усмехнулся.
– Как ты себя чувствуешь в роли бывшего копа?
– А как ты себя чувствуешь в роли бывшего сутенера?
Усмешка превратилась в издевку.
– Умная задница всегда останется умной задницей.
– Ты останешься сутенером до самой смерти. Наверное, Бьефу хотелось дать мне в зубы. Но я прекрасно понимал, что он не сделает этого. Работая раньше в профсоюзах, он всегда за спиной прятал дубинку. А когда занимался сводничеством, было известно, что он крепко бил своих девочек. Именно за это я его арестовал, когда носил форму полицейского. Еще до того, как меня послали следить за карманниками, я работал в паре с одним частным детективом Чикаго Вильямом Шумекером «Олд Шуз». Мы совершили налет на бордель и поймали Вилли Бьефа, когда тот пытался скрыться по черной лестнице с бухгалтерскими записями. Когда мы притащили его обратно наверх, одна из девиц призналась, что Вилли был ее сутенером. Услышав это, он вырвался и сильно ударил ее. Его осудили на шесть месяцев отсидки в тюрьме. Но этот ублюдок даже не отсидел и этого срока. Что поделать – Чикаго!
