Александр Арсаньев - Похищение
И только оставшись одна, я решилась вскрыть конверт, при этом, правда, оговорившись про себя, что, ежели там будут сплошные моленья о прощении или, не дай Бог, объяснения в якобы чувствах, то я тотчас его сожгу.
Теперь же, мне думается, что нужно привести здесь содержание того письма. Начиналось оно так:
«Милая Катенька, если мне, конечно, теперь позволительно обращаться к Вам таким образом… Впрочем, позволительно или нет, а я все же обращаюсь именно так, потому что в моих мыслях называю Вас не иначе, как „милой Катенькой“. Если Вам это не нравится, что ж, pardon, – я фыркнула. – Вы читаете это письмо, а уже сам этот факт значит для меня очень много. Возможно, что и гораздо больше, чем Вы можете себе представить… Впрочем, Вам, должно, не слишком это приятно, такой вывод я делаю из того, что Вы меня не посещаете… – Я снова фыркнула, решив уже, что не стоит читать далее, однако, пробежав глазами несколько строчек, пересилила свое желание сжечь листы и заставила себя читать далее. – Как вымолить Ваше прощение, я не знаю, надеюсь только, что когда-нибудь все-таки его получу, может, поэтому и пишу к Вам теперь. Сейчас же, позвольте рассказать Вам правду. Да, да, не смейтесь, теперь уж я вовсе не желаю Вам лгать, да и никогда не желал Вас обманывать, а если и делал это, то только в силу обстоятельств. Я знаю, милая Катенька, что заслуживаю в Ваших глазах презрения, но дайте мне шанс оправдаться… Оправдаться перед Вами для меня гораздо важнее, нежели оправдаться перед судом, поскольку Ваше мнение для меня значит куда как больше мнения всего света. Но хватит, пора уже приступить… Трудно, не скрою, не хотелось бы, чтобы Вы сочли меня трусом, я, возможно, негодяй, но не трус. Поверьте.
Во-первых, милая Катенька, скажу Вам прямо, в моих словах не будет plus de noblesse que de sicerite', наоборот, я хотел бы, чтобы Вы знали – здесь больше искренности, чем благородства, именно поэтому я вручаю Вам себя на Ваш суд. Но довольно, приступаю. Вы помните ту историю, которую я рассказал Вам в день, когда с Натали случился приступ? Конечно же, Вы помните. Так вот, в той истории, как вы догадались, не все было правдой, но правды там было больше, нежели может показаться. Особенно же правдивой была та часть моего рассказа, когда говорил Вам о своем детстве и о своих родителях, только, пожалуй, за одним небольшим исключением – я был единственным ребенком в семье. Правдивым было все до тех пор, как я, вернувшись с военной компании, приехал к отцу в имение, там, я познакомился с соседом, помещиком Велеховым. Мой отец был тогда уже очень болен, и я понимал, что он не проживет и года, а зная, что большую часть своего состояния он успел уже извести на свои полусумасшедшие проекты, извините, конечно, за выражение, я понял, что мне необходимо жениться, желательно скорее и желательно на девушке состоятельной. Вы ужаснулись? Отчего же? Поймите, Катенька, я был молод, передо мной лежал весь мир, я мечтал о карьере, богатстве, славе, словом, обычные честолюбивые мечты молодого человека. Я женился на дочери Велехова. Да, Натали мне не сестра, она моя жена…
Я вынужден был сделать небольшой перерыв в своем повествовании, поскольку это признание далось мне трудно. Должно быть, после него Вы презираете меня еще сильней, но поверьте, что я Вам не лгал, когда говорил о своих чувствах. Я никогда не любил свою жену и очень часто жалел, что поступил столь опрометчиво. Возможно, что моя жизнь сложилась бы совсем иначе, если бы… Впрочем, мне всегда было жаль Натали, мне кажется, что и она была бы более счастлива, если бы не дала тогда согласия выйти за меня. Но я опять отвлекся.
Итак, мы поженились. Какое-то время мы жили дружно и ждали прибавления в семействе. Я просил продлить мне отпуск, надеясь после рождения ребенка вернуться на военную службу, но, увы. Этому не суждено было сбыться. Тот эпизод о сгоревшем доме, Вы помните? Да все так и было. Только в ту ночь мы с Натали уехали погостить к ее родителям, затем поднялась метель, и вернулись мы уже утром, вместо дома обнаружив пепелище. Простите, но позвольте мне не углубляться в те мрачные воспоминания, тем более что подробности Вы уже знаете. Скажу лишь только, что и мой больной отец погиб тогда же. С Натали же случилось что-то страшное. Она совершенно разболелась, не верила, что сын погиб, и доктора настоятельно советовали ехать на воды.
Я вышел в отставку, мы уехали на Кавказ, а вскоре получили сообщение о том, что умер Велехов. Мой тесть, оказывается, не был так богат, как могло казаться и казалось, в наследство единственной своей дочери он оставил так мало, что я был в отчаянии. Вы не верите? Что ж, попробуйте себе представить мое тогдашнее состояние – без средств, с больной женой на руках, которую совершенно невозможно было оставлять одну, в чужом городе, без друзей, без надежды. Словом, я был близок к краху, но случай свел меня с человеком, которого Вы знаете как господина Пряхина. Мы познакомились случайно и при обстоятельствах, о которых я предпочел бы умолчать. Скажу только, что Пряхин (позвольте уж мне называть его тем именем, под которым он известен Вам) стал моим должником, образно выражаясь, а потому решил, как он это называл, «помочь другу» и подсказал мне ту самую идею с финансовыми аферами. Рассказал мне основы, но сам устранился, поскольку привык зарабатывать иначе. Что мне оставалось делать? У меня не было выбора. Возможно, что Вы скажете, что выбор есть всегда, но тогда я так не считал.
Сначала я попробовал организовать лотерею, вложив в это предприятие ту скромную наличность, что еще оставалась, и я сам не ожидал, что это так легко принесет приличную прибыль, правда, пришлось очень спешно уезжать из города, где мы до сих пор были, но успех меня ошеломил. Не стану вдаваться в подробности, это Вам не интересно, скажу лишь, что после того, первого раза, я поверил в свою фортуну, более того, поверите ли, я, кажется, нашел свое призвание. Пусть, пусть это звучит цинично, но это правда. Впрочем, я ничуть не собираюсь сейчас рассказывать Вам обо всех моих идеях, которые воплощались легко и приносили немалую прибыль, поскольку не хочу злоупотреблять Вашим вниманием, да и не это тема моего письма. К рассказу о том времени могу лишь добавить, что Натали, здоровие которой, казалось бы, совершенно поправилось, и она вполне уж могла появляться в свете, однажды чуть было не подвела меня – с ней случилось нечто, очень напоминающее тот приступ, свидетельницей которого Вы стали. С тех пор я понял, что ее болезнь гораздо глубже и опаснее, чем представлялось. Впрочем, по большей части она вела себя хорошо и была мне помощницей.
А сейчас, позвольте мне рассказать Вам о том, что случилось здесь. Поверьте, я никогда не опускался до такого, это чистая правда. В моих мыслях вовсе не было идеи похищения, тут я честен перед Вами и Богом. Все это случилось неожиданно и для меня, я узнал позднее, но…
Словом, после того случая, у Вас Натали совершенно разболелась, она не давала мне покоя, твердила только о ребенке, она не могла иметь своих детей. Я предчувствовал, что она что-то задумала, особенно же мне это стало ясно, когда доктор, что осматривал ее, сказал, что Ника тоже немного приболел и утром он его осматривал. Это было в понедельник, я собирался везти Натали в деревню. После ухода доктора она стала твердить, что хочет взглянуть на Нику всего лишь одним глазком, иначе грозилась меня разоблачить. Что я мог поделать? Она в такие минуты совершенно не управляема, а потому я сдался и это был единственный мой слабовольный поступок, я пошел у нее на поводу. Но как попасть в дом? Вот что меня смущало. Но тот же случай, который несколько лет назад свел меня с Пряхиным, свел нас и теперь. Я встретил его здесь еще по приезде, в клубе, и узнал, что он завел интрижку с горничной Селезневых. В тот день я вспомнил о нем. Я приехал к нему, а затем мы втроем направились к Селезневым. Глаша впустила нас в дом. Пока Пряхин беседовал с нею, мы с Натали прошли в детскую. Ника спал. Лакея не было, он появился позже, когда Натали, совершенно не понимая, что творит, попыталась забрать ребенка. Пока я отнимал у нее плачущего Нику, появился тот самый лакей, он кинулся на нас, но Пряхин остановил его, накинув на шею удавку. Так все произошло.
Я понял, что отступать поздно и нужно отвести от нас подозрение. Относительно Глаши Пряхин обещал все устроить, а я, схватил бумагу, написал ту самую записку, в которой указывалось на возможный выкуп, но тогда я еще не собирался требовать денег, я лишь хотел избежать огласки. Это после, когда я отвез Натали и Нику, когда я понял, что расставаться с ребенком она не желает, я решил воспользоваться ситуацией. Не надо, Катенька, не рвите письмо и не презирайте меня еще сильнее, это пустое. Я таков, каков есть, и мне все-таки кажется, что я Вам я не безразличен. Сейчас, конечно, Вы испытываете ко мне чувства негативные, но вспомните…
Впрочем, я продолжу. Когда я понял, что огласки избежать удалось, я решил, почему бы не воспользоваться удобным случаем? Это всего лишь impovoptu. Я написал еще одно письмо, с тем, чтобы Селезневы и впредь держали все втайне. Тем временем моя основная задумка с банком осуществлялась, и я рассчитывал получить неплохую прибыль. Натали была в деревне, так что я мог не опасаться разоблачения раньше времени. О том же, что Вы участвуете в поиске похитителей, я узнал от Пряхина. Каким образом ему это стало известно, я не знаю, поскольку он никогда не открывал мне своих источников, но, узнав об этом, я запаниковал. Пряхин подсказал мне, каким образом можно Вас, с позволения, нейтрализовать. Это было не сложно, тем более что мне во всем этом отводилась роль более чем благородная. Согласитесь, это было ловко придумано: Пряхин ждал нас в аллее, он нанял какого-то громилу и неплохо ему заплатил, а Ваш кошелек прихватил я, в надежде, что это может когда-нибудь пригодиться. Так и оказалось. Как Вы уже, наверное, догадываетесь, письма приносил я, а Вы, верно об этом уже догадываетесь, как и о том, что кошелек и удавку, которой так ловко умел пользоваться мой приятель, я подбросил господину Гвоздикину. О, почему Вы не поверили, Катенька? Ведь это было бы куда как лучше! Вас сбило с толку письмо? Но ведь на самом деле я думал, что теперь, когда все улики против Гвоздикина, а он лежит в бессознательном состоянии, вы все станете ждать, когда он придет в себя, полагая, что письмо было писано им раньше, еще до ранения. Но, увы, Вы решили иначе. И мне ничего другого не оставалось, как действовать согласно Вашему решению. Я надеялся, что, обнаружив вещи господина Гвоздикина, вы решите, что не стоит ехать с деньгами по указанному маршруту, но на всякий случай все-таки отправил туда Натали. Согласитесь, она неплохо справилась со своей ролью!
