Валентин Лавров - Кровавая плаха
— Да, — признался Аронов, — я, конечно, знал о поездке Озолина в Ростов. Я даже провожал его на вокзал.
— Но вы кому-то рассказали, что Озолин будет покупать дорогую вещь?
— Нет, даже дома не говорил!
— Мы вынуждены снять у вас отпечатки пальцев.
Юноша покорно вздохнул и не возражал. Но и на этот раз отпечатки не совпали с теми, что имелись на портсигаре.
— Хорошо, вы можете идти, — сказал Кошко Аронову.
…Тем временем московские и петербургские ювелиры были извещены о пропаже. Если колье принесли к кому-нибудь из них, то они были бы обязаны сразу же сообщить в полицию. Но никто колье не нес, сведений об убийце не поступало.
Побывал у Кошко и супруг счастливой Веры, но он тоже не сумел внести в дело ясность.
— У меня ощущение, что мы зашли в тупик и не можем найти выхода, — признался на совещании Кошко.
Линдер, отличавшийся неистощимой изобретательностью, вдруг предложил:
— Давайте используем «детский» ход!
Такими ходами московские сыщики называли всякого рода наивные до примитивности следственные мероприятия.
Кошко улыбнулся:
— Дадим объявление: «Ищем за приличное вознаграждение колье, похищенное в двадцать девятом поезде. Желательно вместе с убийцей».
Линдер невозмутимо сказал:
— Ну и что в таком объявлении плохого? Нам терять все равно нечего. Только зайдем с другого бока. Напишем не про колье, а про серебряную вещичку…
— Понял вас, Ромуальд Викентьевич! Комбинация и впрямь почти бесперспективная, да выхода нет у нас. Любой шанс следует использовать.
«Не искушай…»И вновь отделы газетных объявлений украсились текстом, написанным в сыскном управлении: «1000 рублей тому, кто вернет или укажет местонахождение утерянного мною серебряного портсигара с золотой монограммой „К“ и золотыми изображениями: обнаженной дамы и кошки с изумрудными глазами. При указании требуется для достоверности точнейшее описание вещи и тайных примет. Вещь крайне дорога как память. Обращаться по адресу: Николо-Песковский пер., дом 14, кв. № 2. Спросить артистку Незнамову Веру Александровну».
…Во второй квартире и впрямь жизнь закрутилась богемная. Певица Незнамова под аккомпанемент рояля поет романсы, да так, что слышно чуть не за версту, под окнами народ собирается. Вечером идет веселье, раздаются тосты, смех и пение, пение.
И вот однажды довольно ранним утром, когда, впрочем, уже шла репетиция и артистка со своим аккомпаниатором доводила до совершенства популярный романс «Не искушай меня без нужды», кто-то позвонил в дверь.
Певица заголосила еще громче, а лакей, числившийся в сыскном отделении под фамилией Силантьев, а по кличке «Леший», взял под мышку салфетку и отправился открывать дверь.
В дверном проеме стоял скромного вида юноша лет восемнадцати. Он вежливо поклонился и тихо молвил:
— Я беспокою вас по объявлению.
Лакей низко наклонил лысую голову:
— Милости прошу, присаживайтесь! Я сей миг доложу госпоже.
Лакей робко приоткрыл дверь и произнес:
— Простите, Вера Александровна, здесь господин спрашивает вас.
Артистка возмутилась:
— Сколько раз просила меня не перебивать во время репетиций! Безобразие! — И, смягчив несколько тон: — Простите меня, маэстро! Я долго не задержусь. — И вновь к лакею: — Пусть войдет!
Юноша робко вошел к артистке. Та окинула его быстрым взглядом и проговорила:
— Вы — Реентович? Насчет ангажемента?
Юноша помялся и еле слышно промолвил:
— Вы ошибаетесь, я, к сожалению, не артист. Я пришел по объявлению.
Певица вся расцвела:
— Ах, — какая радость! Вы принесли мой портсигар! Юноша смешался еще больше:
— Нет, но я могу совершенно точно указать его местонахождение.
Певица погрустнела, вздохнула, надула губки:
— А я-то обрадовалась! Но вы уверены, что знаете мой портсигар?
— Его невозможно перепутать ни с каким другим! Монограмма «К», рубиновый камень между ног дамы, на обороте гравировка — «Вера». Все так?
Певица протянула пухлые руки к юноше:
— Вы мой благодетель! Я вам обязана своим счастьем. Скорее говорите, не разрывайте ожиданием мою грудь — где он?
— Ну уж нет, мадаменька! Сначала деньги — тысячу рублей, а потом все сведения.
Дама в момент превратилась в грозную фурию:
— Да как вы смеете со мной разговаривать таким тоном? Маэстро, арестуйте этого нахала!
В комнату влетели вооруженные браунингами агенты. Они надели на гостя наручники, усадили в пролетку и повезли в сыскное отделение.
Юноша ронял слезы и причитал:
— Зачем я клюнул на эту приманку?! Какой я дурак…
Прохожие с любопытством показывали пальцами на пролетку:
— Смотрите, жулика арестовали! Всех их пора передавить. Всю Москву заполонили.
Грязная историяПеред Кошко сидел робкий, заикающийся от страха темноволосый юноша. На руках у него позвякивали наручники, хотя смысл в них был лишь психологический — «для острастки!»
— Если хочешь увидать своих маму и папу, говори только правду! — Кошко грозно посмотрел допрашиваемому в глаза. — Фамилия, где живешь, чем занимаешься? Быстро!
— Зовут меня Семеном Шмигайло, живу на Маросейке в доме купчихи Васильевой. Работаю в часовой мастерской на Рождественке.
— Как же ты, Семен, влип в такую грязную историю? Ведь на этом портсигаре человеческая кровь. Придется тебе идти на каторгу.
Шмигайло аж подскочил:
— Какая каторга?! Только за то, что хотел заработать честным путем деньги? Я прочитал объявление. Такой портсигар я по правде видел. Отчего не сделать даме приятное? Вот я и пошел…
— Не врешь? Где ты его видел?
— У моего хозяина часовщика Федорова. На моих глазах в мастерскую зашел какой-то солдат. Он предложил хозяину портсигар. Мне очень понравились на нем картинки. Я еще подумал: «Были бы у меня двадцать пять рублей, обязательно купил бы такой и научился курить». Я долго рассматривал его, открывал. Хозяин купил портсигар. А дня через два хозяин куда-то его отнес. И больше этой вещички я не видел.
За Федоровым были посланы два агента, а отпечатки пальцев Шмигайло легли в картотеку полицейских.
ОтпечаткиДва агента ввели в кабинет детину громадного роста, с широким разворотом плеч и сонно-туповатым выражением лица.
Кошко начал с места в карьер:
— Этот портсигар вам знаком?
— Да, конечно. Недели две назад я купил его у неизвестного лица. Пришел в мою мастерскую солдат и сказал: «Нашел на улице, хочу двадцать пять рублей». Я и купил.
— А потом?
— Дня три спустя на Лубянке какой-то господин увидал, что я положил мимо кармана портсигар. Он поднял его и протянул мне. Я поблагодарил, мы разговорились. Господин, которого я видел первый раз в жизни, сказал, что портсигар ему нравится. И предложил мне за него пятьдесят рублей. Я согласился.
Кошко вздохнул. Ни рассказ, ни этот светловолосый человек подозрений не вызывали. Исключительно ради пополнения картотеки сыщик небрежно, как бы вскользь, произнес:
— Мы начали составлять дактилоскопическую картотеку. Вы, как человек, занимающий видное положение, должны быть заинтересованы в том, чтобы иметь свою карточку…
Федоров удивленно посмотрел на Кошко. Он понятия не имел о дактилоскопии и не возражал.
— Ирошников, — произнес Кошко, — помогите господину Федорову.
Отпечатки были быстро сняты, Кошко поклонился посетителю и выразил сожаление, что пришлось его беспокоить.
После ухода часовщика прошло минут пять. Вдруг Ирошников влетел в кабинет Кошко. Захлебываясь от волнения, выпалил:
— Где Федоров? Это его отпечатки на портсигаре!..
Часы показывали половину двенадцатого ночи. Были в наличии лишь трое дежурных полицейских. Во главе с полноватым, не быстрым на ногу Ирошниковым они бросились на улицу.
Путь держали на Рождественку. Федоров жил в том же доме, в котором находилась его мастерская.
Они вломились в квартиру, переполошив молоденькую беременную жену часовщика.
— Василий уехал в полицию и еще не возвращался. — Женщина стояла в одной ночной рубашке, прижимая руки к груди.
Устроили засаду. Часы отсчитывали ночное время. В половине пятого раздался осторожный стук в дверь. Ирошников попросил женщину:
— Спросите «кто» и откройте.
Она так и сделала. Едва дверь раскрылась и вошел Федоров, как на него навалились сыщики. Надели наручники. Федоров усмехнулся: «Перехитрили! Я с вечера наблюдал за входной дверью: придете или нет? Когда вы успели прошмыгнуть?»
Жена рыдала, и ее всхлипывания долго достигали слуха удалявшихся сыщиков.
Знать не знаюПервый допрос Федорова продолжался два часа. Шок от ареста прошел. Подозреваемый недоверчиво ухмылялся, когда Кошко пытался объяснить сущность определения личности по отпечаткам пальцев.
