Дэвид Дикинсон - Смерть в адвокатской мантии
Пауэрскорт написал и запечатал пять писем. Он уже собирался отправить их, как вдруг понял, что должен непременно написать смотрителю спортплощадок еще в одном месте. На конверте шестого, последнего послания он вывел адрес: графство Кент, округ Мейдстон, имение Калн.
Сара Хендерсон никак не ожидала, что присутствие мужчины так изменит атмосферу в ее родном доме. Да, хотя ей самой он, худенький, с нервным мальчишеским лицом, казался совсем юным, для всех остальных ее Эдвард (а она уже считала его «своим») — настоящий мужчина. И вот он здесь, в Эктоне, сидит у камина, разговаривает с ее матерью. В этот вечер все шло не так, как Сара предполагала. Она заранее рассказала матери о трагической гибели семьи Эдварда, о его проблемах с заиканием, о том, что сейчас он живет с дедушкой и бабушкой, и была уверена, что мать при встрече устроит ему допрос. Ничего подобного. Сара боялась, что миссис Хендерсон, как обычно, станет сыпать колкостями, пытаясь унизить собеседника. Нет, с появлением Эдварда ее матушку словно подменили, и это даже слегка раздражало Сару, хотя она и сама не могла понять, почему ей так не нравится, что ее мать любезно беседует с молодым человеком, которого впервые видит. В глубине души девушка подозревала, что, видимо, просто ревнует — ну, не ревнует, это, конечно, слишком сильное чувство, а скорее раздосадована тем, что кто-то еще пытается очаровать ее Эдварда. А миссис Хендерсон тем временем демонстрировала глубочайший интерес к предстоящему процессу по делу Панкноула.
— Напомните мне, Эдвард, — мило улыбаясь, попросила она, — когда именно состоится суд? Вы мне сказали, но я тут же позабыла. Память моя, увы, уже не та.
«На жалость бьет, ждет сочувствия!» — мысленно прокомментировала Сара.
— Суд состоится в четверг, миссис Хендерсон, — сказал Эдвард.
— А он действительно такой злодей, этот мистер Панкноул? Прямо как Джек-Потрошитель?
«К старости она стала прямо-таки кровожадной, — отметила Сара. — Неужели и я когда-нибудь буду такой же? О нет, ни за что!»
— Он настоящий негодяй, — непринужденно ответил Эдвард, — хотя, насколько мне известно, никого не убивал. Его не обвиняют ни в чем подобном. Но он обманул и обокрал тысячи людей, а это очень тяжкое преступление.
Эдвард уже как минимум второй раз отвечал на этот вопрос, и его терпение Сару просто поражало.
— Но объясните мне, пожалуйста, еще раз, Эдвард, как он их обманывал? Вы уже рассказывали, но я не совсем поняла.
«О Боже! Сколько раз можно объяснять одно и то же!» — мысленно возмущалась девушка.
Эдвард взял со столика чайную ложку и украдкой подмигнул Саре. У нее сразу же поднялось настроение.
— Представьте, миссис Хендерсон, что эта ложечка — компания номер один. Мистер Панкноул предлагает людям вложить в нее деньги, стать акционерами его грандиозной строительной компании под названием «Свобода». Акции охотно раскупают. Но мистера Панкноула и его компаньонов обуревает жадность. Вместо того чтобы строить недорогое жилье, они просто забирают большую часть денег себе. Дивиденды по акциям должны были выплачиваться дважды в год, и акционерам полагалась часть прибыли. Но поскольку все деньги украдены и платить нечем, мистер Панкноул запускает компанию номер два, вот эту. — Эдвард взял вторую ложечку, на этот раз украдкой послав Саре воздушный поцелуй. — И снова ему удается распродать почти все акции. Полученные за них деньги идут на выплаты вкладчикам первой компании. И так далее, — закончил свой рассказ Эдвард, полагая, что описание компаний номер три, четыре, пять и шесть, составлявших карточный домик Панкноула, только утомит миссис Хендерсон. Да и ложечек не хватило бы.
— Вы замечательно объясняете, Эдвард, — восхитилась пожилая дама.
«Льстит! — сказала себе Сара. — Неужели даже Эдвард падок на лесть?»
— Значит, этот Панкноул все же истинный злодей, — подытожила миссис Хендерсон, с удовольствием повторяя слово «злодей». — Надолго его посадят в тюрьму?
— Сначала его должны признать виновным, миссис Хендерсон, — улыбнулся Эдвард.
«Он вовсе не обязан ей все время улыбаться! — мысленно вознегодовала Сара. — Лучше бы уж заикался!» Но она тут же одернула себя: надо радоваться, ведь Эдвард сегодня разговорился не на шутку. Если так пойдет и дальше, скоро он вообще забудет про свои трудности с речью.
— А вы будете участвовать в процессе, Эдвард? Среди прочих адвокатов?
— Какое-то время да, миссис Хендерсон. Но выступать в суде мне не придется. Я буду только время от времени давать справки своему патрону.
Прощаясь с гостем, миссис Хендерсон превзошла самое себя. Когда Сара помогла ей встать, чтобы увести наверх и уложить в постель, она обернулась и сказала:
— Пожалуйста, помните, Эдвард, у вас в этом доме теперь два близких, друга. Надеюсь, вы будете часто навещать нас — пожалуйста, без всякого стеснения, когда вам только захочется нас увидеть.
Сара мысленно взмолилась, чтобы перспектива докучливых расспросов не отвратила Эдварда от визитов в Эктон. А он в это время думал о том, хватит ли у него храбрости поцеловать Сару, когда она спустится вниз.
Лорд Фрэнсис Пауэрскорт выглядел спокойным: известие о том, что на него объявлена охота, казалось, его совершенно не взволновало. Ведь постоянный риск стал частью его жизни. Он подвергал себя опасности и в Индии, когда служил в армейской разведке, и в Южной Африке, где налаживал систему сбора секретных данных во время англо-бурской кампании, и на родине, когда, став частным сыщиком, занялся расследованием убийств. Но на самом деле Пауэрскорт отнесся к словам Джонни Фитцджеральда вполне серьезно. Об этом говорило то, что он снова, как когда-то в Индии, начал вести дневник. Тогда он каждый вечер фиксировал полученные в течение суток данные о передвижении, силах и резервах противника, чтобы в случае его гибели можно было использовать эту информацию. Джонни называл такие записи «ежедневными завещаниями». Ну а сейчас детектив кратко описал два нераскрытых убийства, изложил суть проведенных им бесед, перечислил свои версии, подозрения и вопросы, которые собирался выяснить в ближайшие дни. На страницах дневника отсутствовало только имя убийцы. На вопрос «Кто он?» точного ответа пока не было.
Закончив записи и отправив бывшему эконому Куинза Бассету письмо с просьбой принять его завтра днем, Пауэрскорт направился в гостиную, к леди Люси. Сидя за роялем, она тихо наигрывала «Ликуют сердца радостью Христовой» из оратории Генделя. Пауэрскорт любил слушать, как она играет. Он уже собрался попросить жену спеть что-нибудь, как на пороге появился Джонни Фицджеральд с пачкой рисунков в руках. Леди Люси, не отрывая рук от клавиш, шутливо поклонилась.
— Играй, играй, Люси, — кивнул Джонни и патетично продекламировал:
Любовь питают музыкой: играйте
Щедрей, сверх меры, чтобы в пресыщенье
Желание, устав, изнемогло.
Еще раз тот напев! Тот, замиравший.
Ах, он ласкал мне слух, как сладкий звук,
Который, вея над грядой фиалок…[39]
Леди Люси улыбнулась ему, а Пауэрскорт вдруг побледнел.
— Я не ошибаюсь, это ведь вступление к «Двенадцатой ночи»?
— Оно самое, дружище, — бодро подтвердил Джонни. — Когда-то я играл в школьном спектакле герцога Орсино. Правда, наш учитель считал, что мне больше подходит роль сэра Тоби, а директор школы — что сэра Эндрю, пьяницы и бездельника еще похлеще сэра Тоби. Как им удалось разглядеть во мне, тогда мальчишке, будущего поклонника Бахуса, загадка! Но режиссер настоял, чтобы я играл Орсино. Фрэнсис, взгляни, я принес черновой макет «Птиц Лондона».
В другое время макет вызвал бы бурные обсуждения, но сегодня Пауэрскорта птицы явно не интересовали. Расхаживая по гостиной, словно адмирал Нельсон по палубе корабля, он что-то бормотал себе под нос, качал головой, а порой застывал у окна, созерцая вечерние огни Манчестер-сквер.
Наконец он остановился перед камином, но Люси видела, что мысли его витали где-то далеко. Она ждала. Джонни внимательно рассматривал рисунки. Он хорошо знал своего друга и понимал его состояние. Однажды зимней ночью, когда они были в Индии, Пауэрскорт целый час метался в проходе между палатками, а потом вошел и абсолютно точно предсказал, что утром враги нападут на них не с юга, к чему все готовились, а с северо-востока.
— Послушайте, — наконец промолвил Пауэрскорт, машинально водя ладонью по каминной полке, — у меня возникла безумная идея. Хочу узнать ваше мнение.
Он замолк, собираясь с мыслями. С улицы слышался цокот копыт и дребезжание кебов, которые делали круг по площади и направлялись к Хай-стрит.
— Сначала просто ряд не связанных между собой фактов.
«Фрэнсис их обязательно пронумерует», — подумала леди Люси и приготовилась загибать пальцы.
![Харлан Эллисон - Время глаза [Время ока]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
