Татьяна Романова - Сизые зрачки зла
– Деловитость – хорошее качество, особенно если у хозяйки семья большая, – невозмутимо заметила Вера. От ее внимания не укрылась тень, скользнувшая по лицу Щеглова, и чуть заметная пауза перед его ответом.
– Мне трудно судить, – напомнил тот, – у меня нет семьи.
Вера решила не лезть напролом и не заводить разговор о Марфе, пусть та сама решает свою судьбу. Сменив тему, она напомнила собеседнику о своей просьбе:
– Как мы поступим с Горбуновым? Он согласится поговорить с вами?
– Обижаете, Вера Александровна, – фыркнул Щеглов. – Нет в этом городе человека, который откажется поговорить с исправником при исполнении обязанностей.
– Так вы же занимаетесь моим делом. При чем тут ваши обязанности?
– Обязанности ни при чем, да остальные этого не знают, а вот форма всегда при мне, – подмигнул ей Щеглов.
Вера расхохоталась:
– Я об этом не подумала. Не известно еще, кто из нас лучший коммерсант – я или вы.
Впрочем, шутки – шутками, но и дело надо делать. Вера взяла капитана под руку и попросила:
– Проводите меня, пожалуйста, к Марфе, а сами уж поищите этого Горбунова.
– Сделаем по-другому: заберем Марфу Васильевну с ярмарки, и я отведу вас обеих в гостиницу, а сам пойду к откупщику.
– Ну, хорошо, – согласилась Вера, – вам виднее.
Они дошли до рыночной площади и стали пробиваться к тому месту, где у подводы с солью стояла Марфа. Девушку они увидели издалека: яркая синяя шляпка возвышалась над толпой почти в центре площади.
– Замечательный рост у Марфы Васильевны, – почтительно оценил Щеглов, – ее всегда видно.
Наконец они пробрались сквозь толпу. По расстроенному лицу своей помощницы хозяйка поняла, что ничего не продано. Действительно, телега по-прежнему прогибалась под грузом мешков с солью.
– Ничего не берут, – чуть не плача, сообщила Марфа. – Ни одного мешка, как наваждение какое-то!
– Может, наваждение, а может, и сговор, – пытаясь скрыть досаду, заметила Вера. – Пойдем в гостиницу. Осип постоит здесь, а мы немного отдохнем.
– Да уж, Марфа Васильевна, вам пора на покой, вон ведь какая сегодня жара, а вы на самом солнцепеке стояли, – поддержал графиню Щеглов.
Марфа молча кивнула, взяла хозяйку под руку и стала протискиваться сквозь толпу. У нее это получалось даже лучше, чем у их единственного кавалера, и спустя четверть часа вся компания оказалась в гостинице. Исправник проводил девушек до их номеров на втором этаже и поспешил обратно, искать Горбунова. Вера сняла шляпку, потом тальму и подошла к окну. Она распахнула створки, впуская нагретый за день воздух, и опустилась в кресло, подставив лицо теплым лучам.
– Не обгорите? – поинтересовалась Марфа, – солнце в мае коварное, не успеете оглянуться, как кожа потемнеет.
– Да и пусть темнеет, мне на балы не ездить, а в шахте всем безразлично, какого цвета у хозяйки кожа. Это не у меня под носом жених неприкаянный ходит.
– А у кого?
– У тебя, у кого же еще, – не открывая глаз, сообщила Вера. – Он и ростом твоим восхищается, и тем, что ты очень деловая.
– Не может быть! Кому могут нравиться «синие чулки»?
– Не считает он тебя никаким чулком, так что все от тебя самой зависит. Хоть раз в его присутствии открой рот. Я-то знаю, что ты – умная девушка, а он об этом не подозревает, ведь ты все время молчишь как рыба.
– Я не молчу, – слабо оправдывалась Марфа, – я просто не знаю, о чем с ним говорить.
– А ты просто слушай его, и отвечай, – посоветовала Вера и замолчала, решив не нагнетать обстановку. Она поднялась и прикрыла окно – солнце спряталось за тучи, и с улицы сразу же потянуло прохладой. Захотелось согреться, и она предложила: – Давай закажем чай.
– Лучше я сама принесу поднос из чайной, – решила Марфа, – коридорного не докличешься. Вы, как мои шаги услышите, дверь откройте, а то руки у меня будут заняты.
Прикрыв за собой дверь, она вышла. Не было Марфы так долго, что Вера начала беспокоиться. Наконец в коридоре раздались шаги. Вера распахнула дверь, но ее помощницы в коридоре не оказалось, зато, повернувшись к ней спиной, у двери соседнего номера возился с замком высокий мужчина в синем сюртуке. Вера успела заметить темно-русые волосы и обтянутые тонким сукном широкие плечи. Щелкнул ключ, и мужчина толкнул дверь. Прежде чем войти в номер, он обернулся за своим саквояжем, и Вера увидела знакомое лицо с квадратным подбородком. В темном коридоре маленькой провинциальной гостиницы во всем блеске столичного шика стоял князь Платон Горчаков.
Глава 15
Впервые в жизни Платон Горчаков понял, что значит «онеметь». Он смотрел на замершую в дверях соседнего номера девушку – и не знал, что сказать. Самым интересным было то, что во время всего долгого путешествия из столицы он постоянно думал о графине Чернышевой, а когда наконец ее встретил, замер столбом, не находя слов. Он видел, что Вера тоже его узнала – взгляд ее заметался, а щеки вспыхнули. Девушка отступила в глубину комнаты, собираясь захлопнуть дверь, и это привело Платона в чувство. Он шагнул за ней и успел перехватить створку двери прежде, чем та захлопнулась.
– Вера Александровна, погодите минутку, у меня для вас есть письмо от вашей сестры, – выпалил он первое, что пришло в голову.
Это сработало, дверь приоткрылась пошире, и он вновь увидел все еще пылающее лицо. Губы Веры подрагивали, но она мужественно выдержала взгляд Горчакова и, гордо вздернув подбородок, осведомилась:
– Разве вы знакомы с моей сестрой? Кстати, с которой? У меня их две.
– Я имел честь быть представленным графине Надежде Александровне. Перед отъездом из Санкт-Петербурга я посетил Кочубеев, а ваша сестра и бабушка тоже были там. У нас состоялся очень хороший разговор. Кстати, я и не знал, что мы с вами стали соседями. Мария Григорьевна сообщила мне, что Солита теперь принадлежит вам, а когда дамы узнали, что я собираюсь в свое имение, то попросили захватить для вас письмо.
Похоже, он смог убедить красавицу: та полностью открыла дверь, мгновенье помедлила, решая, пригласить ли его войти, но потом сама вышла в коридор.
– Очень любезно с вашей стороны захватить для меня письмо, – заметила она, и Платон услышал заученные интонации светской дамы. Стало жаль – смущенная и растерянная Вера Чернышева была гораздо милее величественной и прекрасной графини из дома на набережной Мойки.
– Конверт лежит в саквояже, разрешите мне его достать, подождите минутку, – попросил он.
– Да, конечно, я побуду здесь.
Платон зашел в свой номер и, не разбирая, вывалил содержимое саквояжа на кровать. Кожаный мешок с документами, где лежало и драгоценное письмо, он положил на самое дно, и сейчас тот выпал последним. Платон развязал шнурки и достал маленький конверт с ярко-алой сургучной печатью. На нем крупным, но изящным почерком четко, без единой помарки были выведены титул и имя Веры. Надин Чернышева оказалась умной и деловой (в чем князь успел убедиться лично), но всеми повадками сильно напоминала боевой таран.
«Ну и сестрицы, – успел подумать Платон, – и как с ними только обращаться? Как бы впросак не попасть».
Он вернулся в полутемный коридор. Вера по-прежнему ждала у своей двери. Она уже взяла себя в руки, лицо ее стало невозмутимо-спокойным, а взгляд фиалковых глаз – холодновато-любезным. Она протянула руку за письмом:
– Нашли? Благодарю вас.
– Да, вот оно, но, пожалуйста, не уходите. Ваша бабушка и сестра обнадежили меня, что я смогу обратиться к вам с просьбой.
Он замолчал, ожидая ответа. Девушка замерла от неожиданности, но потом откликнулась: – Слушаю вас.
– Дело в том, что в Хвастовичах меня ждут сестры. Они должны были приехать туда еще неделю назад. Я отправил их в имение вместе с гувернанткой, надеясь, что мадам Бунич не откажется присмотреть за ними до моего приезда. Но при встрече ваша бабушка сообщила, что наша соседка скончалась, вот мне и пришлось срочно выехать в поместье, чтобы устроить девочек самому. Вы разрешите мне привезти их в Солиту и представить вам?
– Конечно, привозите, – согласилась Вера, – мы пробудем здесь еще пару дней и вернемся в имение. Я буду рада видеть ваших сестер.
«Только сестер, – отметил Платон, – а мне она не будет рада – так, видимо, нужно понимать ее приглашение».
Он постарался не выдать своего разочарования и как можно равнодушнее спросил:
– Вы здесь с родными?
– Я приехала с исправником нашего уезда и своей помощницей. Родных у меня здесь нет.
Подтверждая ее слова, в конце коридора показались высокая девушка с чайным подносом в руках и несущий небольшой медный самовар мужчина в мундире.
– Вот и они, – кивнула на приближающуюся пару молодая графиня. – Приходите к нам на чай, я вас познакомлю.
