Мередит Митчелл - Змея в гостиной
Приданое мисс Феллоуз, насколько можно понять по некоторым фразам ее мачехи, должно устроить Ричарда, чьи дела, признаться, оставляют желать лучшего. Но ради его дорогой мисс Феллоуз Соммерсвиль, похоже, готов остепениться и если и не отказаться полностью от своей прежней порочной страсти к игре, то хотя бы предаваться ей с меньшим пылом. Казалось бы, в скором времени нас могло ожидать объявление о помолвке, так как мистер Феллоуз, по моему мнению, не способен проявить твердость и заставить дочь выйти замуж за кого-то другого на свой вкус.
Нам оставалось только порадоваться за Ричарда, ему уже давно пора жениться, а характер мисс Феллоуз именно такой, какой нужен, чтобы сдерживать его порывы или направлять их в нужное русло. Как вдруг в Торнвуде появился некий джентльмен, мистер Ходжкинс! Если вы когда-нибудь видели его, дорогая тетушка, то можете себе представить, как мы были поражены, когда он отрекомендовал себя как жених мисс Феллоуз. Огорчение Ричарда трудно описать словами, как и изумление, охватившее всех нас. До сих пор ни Шарлотта, ни ее отец и мачеха в разговорах ни разу не упоминали, что мисс Феллоуз помолвлена. Не только Ричард ухаживал за Шарлоттой, но и два или три молодых джентльмена, кого, несомненно, привлекло приданое девушки, проявляли к ней особый интерес. В такой ситуации правильнее всего было бы немедленно рассеять их надежды и сообщить всему Торнвуду о существовании у мисс Феллоуз жениха.
Феллоузы этого не сделали, мало того, все они выглядели ошеломленными при появлении Ходжкинса, а Шарлотта явно расстроилась. В последующие дни чем чаще мы встречались с этим джентльменом, тем большее удивление вызывала эта помолвка. Мисс Феллоуз не казалась довольной тем, что ее нареченный приехал и находится возле нее, а его отталкивающая внешность и развязные манеры вызывали только один вопрос – могла ли какая-нибудь здравомыслящая девушка полюбить такого человека? Шарлотте не откажешь в здравомыслии, ее остроумные суждения нередко вызывали у меня улыбку. Подозревать у мистера Ходжкинса наличие каких-то скрытых достоинств, о которых известно только мисс Феллоуз, – единственное, что нам оставалось. До тех пор, пока Ричард не нанес вчера визит Феллоузам и не имел с мачехой Шарлотты длительной беседы, в которой миссис Феллоуз посвятила его в обстоятельства помолвки своей падчерицы.
Увы, эта женщина оказалась достаточно хитрой, чтобы взять с Соммерсвиля обещание молчать о содержании их беседы, и Ричард смог лишь сообщить нам с Джейн, что мисс Феллоуз собирается выйти за Ходжкинса из чувства долга. Но в чем состоит этот долг, нам неизвестно. Можно только предположить, что мистера Ходжкинса привлекает приданое Шарлотты, хотя, возможно, он действительно любит ее. Чем обусловлено согласие мисс Феллоуз – нам с Джейн очень хотелось бы это узнать. Тетушка, если вам что-либо известно, прошу вас, не тяните с ответом. Мое желание помочь другу, а Ричард – мой друг, несмотря на все свои недостатки, объясняет поспешность, с которой я пишу это письмо. Пока дата свадьбы не оглашена, и Соммерсвиль утешает себя тем, что мисс Феллоуз не любит Ходжкинса, но его надежды в любой момент могут окончательно разрушиться.
Признаюсь, мы с ним и его сестрой изобрели один план, который смело можно назвать коварным и даже неблаговидным, но чего не сделаешь ради счастья друзей? Вы писали мне о своей подруге, миссис Хоуп, и вот на ее помощь мы и рассчитываем теперь».
Эмили поделилась с леди Боффарт надеждами на содействие миссис Хоуп и на этом завершила свое послание. О домашних новостях она писала тетушке совсем недавно и еще не получила ответ на то письмо, поэтому не стала тратить время на пересказ последних торнвудских сплетен, когда ей предстояло еще много времени посвятить своему дневнику.
В письме к миссис Хоуп она честно изложила все, что требовалось от вдовы, и постаралась деликатно намекнуть, что мистер Соммерсвиль готов щедро вознаградить того, кто поспособствует расторжению помолвки мисс Феллоуз. Предложение не должно было обидеть миссис Хоуп, но в то же время женщина в стесненных обстоятельствах способна понять свою выгоду и не упустить ее.
Только после того, как с письмами было покончено, молодая женщина придвинула к себе дневник и раскрыла его на чистой странице. Увы, описание разговора с Ричардом и Джейн заняло намного больше места, нежели пересказ беседы с миссис Пейтон, на помощь которой Эмили так надеялась.
Дафна, казалось, рада была снова вернуться к происшествию в Гренвилл-парке, на которое теперь смотрела исключительно как на будоражащее кровь приключение, словно позабыв, какой страх довелось ей пережить в те несколько минут. К радости Эмили, ей не пришлось придумывать никакой истории, чтобы заставить миссис Пейтон поговорить о своей эскападе, но о людях в библиотеке Дафна ничего не смогла сообщить.
– Кажется, там были мужчина и женщина, но я не уверена даже в этом, – заявила она. – К чему тебе знать, о чем они говорили? Если бы кто-то из них узнал меня, наверняка по всему Торнвуду поползли бы сплетни. Но этого не случилось, значит, тот из них, кто вошел в кабинет, где я пряталась, не увидел моего лица, я успела выскользнуть за дверь раньше.
– Мне просто любопытно, кто бы это мог уединиться в библиотеке во время моего бала. – Эмили сделала вид, что ее обидело пренебрежение кого-то из гостей к ее празднику, и Дафне вполне хватило этого объяснения.
– Если бы я знала, что тебе это не понравится, подслушала бы их разговор, – засмеялась миссис Пейтон.
Ее подруга не знала, что еще спросить у Дафны, надежды узнать побольше о людях в библиотеке не осталось.
– Почему же ты решила, что беседовали леди и джентльмен? – в отчаянии спросила Эмили. – Это могли быть двое мужчин, не любящих танцы, например доктор Вуд и мой муж. Решили переждать в библиотеке, пока не позовут к ужину.
Дафна неопределенно пожала плечами, на ее личике появилось озадаченное выражение.
– Я же говорила, что не могу быть уверенной даже в этом, но ты права, почему-то мне так показалось. Почему же… подожди минуту, мне надо подумать.
Леди Гренвилл замерла, боясь даже дышать – обычно заставить Дафну вспомнить что-то не представляющее для нее интереса было почти невозможно.
– Я вспомнила! – Зеленые глаза миссис Пейтон заблестели. – Один человек обратился к другому, назвав его «миледи»! Вот почему я поняла, что один из этих людей – женщина! Это прозвучало громко, а потом они заговорили тише. Спустя минуту или две она повысила голос и сказала что-то вроде «другого пути у меня нет, пора что-то сделать!». Еще раньше, как мне кажется, прозвучало чье-то имя, показавшееся мне знакомым, но вскоре я услышала шаги, и мне едва не стало дурно от страха, разве мне было до того, чтобы подслушивать, когда нужно было поскорее сбежать оттуда!
– Попробуй вспомнить что-нибудь еще, чье имя ты услышала? И почему другой человек должен быть мужчиной? Ты не узнала его голос? Ведь ты наверняка знаешь обоих этих людей.
Эмили воспряла духом, но на большее Дафна оказалась не способна. Она сочла другого человека мужчиной потому, что услышала его тяжелые, решительные шаги рядом с дверью в библиотеку, только и всего. Если бы к двери подошла дама, миссис Пейтон могла бы и не услышать легкие женские шаги и быть разоблаченной в своем платье горничной.
Все это леди Гренвилл добросовестно записала в дневник и еще целую страницу посвятила своим измышлениям, честнее даже было бы сказать «домыслам». Единственная фраза, которую смогла уловить Дафна, была, очевидно, сказана громче других под влиянием каких-то эмоций. Судя по содержанию сказанного, женщина либо находилась в отчаянии, либо была очень сердита на кого-то. Так или иначе, могло быть сказано что-то еще, например о намерениях этой леди. Могли эти намерения быть настолько ужасны, что понадобилось убить трех девушек только потому, что одна из них подслушала чужой разговор? Могли, сказала себе Эмили. За последние полтора года количество ее знакомых, которые оказались способны совершить преступление, сложилось в весьма впечатляющую цифру – лорд Мортем и Кэтрин Рис-Джонс убивали сами, Николас Ченнинг мог подтолкнуть Кэтрин к совершению этих убийств, а леди Пламсбери угрожала возлюбленному Луизы и шантажом заставила ее выйти замуж за своего внука.
Выходит, под личиной любого из соседей Гренвиллов, будь то благонравная леди или блестящий джентльмен, может скрываться темная натура, вынашивающая бог знает какие замыслы. Эмили ведь уже подозревала свою лучшую подругу в убийстве Флоренс Несбитт, ее родной сестры! Так почему она не имеет права подозревать кого-то еще в смерти своей горничной и двух других девушек?
