Александр Арсаньев - Продолжение путешествия
Только теперь я вспомнила, что в его глазах, должно быть, выгляжу довольно странно в нынешнем своем одеянии. Хотя Анфиса наверняка его об этом предупредила.
– Ну, и слава Богу, – после довольно продолжительной паузы сказала я, не понимая, что я делаю в этой крестьянской избе, и зачем Анфиса сюда нас направила.
– Тут вот какое дело… – снова заговорил Василий и сделал это очень вовремя, поскольку я уже собралась с ним прощаться. – Я тут снова наведался к Орловскому…
Это имя заставило меня присесть к столу и отбросить все сомнения. Петр, не менее меня удивленный до этой минуты, также присел на край скамьи и, чтобы лучше слышать, снял с головы платок.
После чего Василий несколько мгновений сидел с каменным выражением лица. И зрелище того заслуживало.
– А разве Анфиса тебе не сказала? – смущенно спросил он у Василия.
При звуке его голоса Василий вздрогнул.
Он мог не отвечать, по этой его реакции Петр Анатольевич все понял и начал было напяливать платок обратно, потом чертыхнулся и сказал.
– Охраняю я… барыню. А чтобы никто не догадался – вот бабой вырядился.
Не знаю, убедил ли Василия этот аргумент, но он вроде бы успокоился, хотя на протяжении нашего с ним разговора несколько раз с неодобрением поглядывал на Петра и почти брезгливо отводил глаза в сторону.
– Так что Орловский? – спросила я его, напомнив о цели нашей встречи, как я ее начинала понимать.
И Василий рассказал мне более чем любопытную историю, тем более любопытную, что он был со мной совершенно откровенен и ничего не скрывал. Видимо, я еще прошлый раз произвела на него хорошее впечатление, а может быть, должна была за это благодарить Анфису. Она имела в деревне непререкаемый авторитет, и к ее мнению здесь прислушивались.
– Ага… – начал он…
И снова я вынужден ворваться в ткань повествования, поскольку едва Екатерина Алексеевна доходит в своих романах до Василия, как пытается этнографически достоверно стенографировать его корявую и совершенно нечленораздельную речь. При этом утверждая, что он мужик неглупый. Может оно и так, но на современный взгляд – подобная манера выражаться производит скорее отталкивающее впечатление и заставляет сильно усомниться в разумности говорящего. Поэтому я заменил его монолог пересказом. Для вашего же блага, господа. Так что не пеняйте…
Василий не оставил мечты отомстить за жену Орловскому, не только изнасиловавшему и совратившему ее, но и ставшего в конечном итоге непосредственной причиной ее смерти.
С этой целью он неоднократно наведывается в лесной домик князя, где тот безвыездно проживает все последнее время. Но никак не может улучить момента, чтобы привести свой приговор в исполнение, проще говоря, ему никак не удается того убить. А на меньшее Василий не согласен, и, зная подробности этой страшной истории, не берусь его за это осуждать.
Но он постоянно наблюдает жизнь князя и знает все, что происходит в его «Лесном замке». А два дня назад там произошло следующее:
Подъехала карета и из нее вышла… ваша покорная слуга. То есть так подумал в первую минуту Василий и очень этому удивился. Он был уверен, что я ненавижу Орловского не меньше его, а тут он наблюдает нашу трогательную встречу, улыбки и взаимные комплименты.
Надо напомнить читателю, что я имела несчастье быть весьма схожей с той самой персоной, о которой не раз уже упоминала на этих страницах. А именно – с Люси. Поэтому едва услышала эти слова Василия, сразу же поняла, кого он имеет в виду, о чем и поспешила сообщить ничего не понимающему Петру Анатольевичу.
– Так вот где они ее прячут, – хлопнул он ладонью по столу, и вскочив с места, принялся расхаживать по комнате.
Через некоторое время Василий осознал свою ошибку и, потеряв к этой персоне интерес, собирался отправиться восвояси, чтобы вернуться в более подходящий момент. Но в это время до него донеслись настолько странные звуки, что он решил остаться в своем укрытии, и в результате стал свидетелем очередного преступления.
Вначале это были стоны, слишком сладострастные, чтобы свидетельствовать о страданиях производящего их существа, но через некоторое время они превратились в истошные вопли. Можно только представить себе, в какую игру решил поиграть с Люси богатый на подобные выдумки князь, но результатом этой чудовищной игры стало безжизненное тело, которое его верные рабы пару часов спустя отнесли в лес и закопали.
Василий по пятам следовал за ними, хорошо запомнил и брался показать место этого поспешного и не слишком торжественного захоронения. Вся эта история настолько потрясла его, что он, не разбирая дороги, бросился прочь и в себя пришел только несколько часов спустя в собственной избе. С тех пор прошло двое суток, но его колотило при одном воспоминании об этом кошмаре.
– Значит маленькой Люси больше нет на свете, – печально констатировал Петр Анатольевич.
– Да, – согласилась с ним я. – Как ни омерзительна была эта женщина, смерть, которую ей уготовил князь…
Меня трясло не меньше Василия, и не было слов, чтобы выразить обуревавшие меня чувства. Поэтому я предпочла помолиться за упокой этой грешной души и хотя бы постараться простить ей все ее прегрешения. Сразу признаюсь, что мне это плохо удалось, но я искренне этого хотела. Тем более, что я была единственным человеком на свете, который понимал всю чудовищность произошедшего. Ведь настоящим отцом этой женщины… даже сейчас я испытываю волнение, вспоминая тогдашние свои чувства… был никто иной, как сам князь Орловский. То есть замучил и погубил свою он свою собственную дочь. Воистину «…ибо не ведают, что творят». История, достойная стать сюжетом древнегреческой трагедии…
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
– У тебя есть хорошие лошади? – спросила я Василия некоторое время спустя, сообразив, что он не просто мужик, а местный староста, то есть, в отличие от всех прочих, мог распоряжаться лошадьми с барской конюшни.
– Как не быть? Вам каких надо?
– Быстрых и выносливых.
– Могу запрячь… – начал было он, но я его остановила.
– Ничего запрягать не надо. Мне нужны верховые лошади.
– Так как же вы…
Василий не поверил бы, если бы я стала уверять его, что увереннее чувствую себя в седле, нежели в карете. Во всяком случае, не уступала в этом отношении ни одному из знакомых мне мужчин. И я не стала этого делать.
– Поторопись, – просто приказала я.
В узле у Петра Анатольевича оказался не один, а два мужских костюма, и снова я могла бы поразиться дару предвидения Анфисы, но уже привыкла к ним и восприняла это как должное. И через четверть часа мы с Петром Анатольевичем уже забирались на двух шустрых ухоженных лошадок.
«Как это мы сразу не догадались одеться таким образом? – с удивлением подумала я. – В конце концов – именно меня разыскивал Алсуфьев, и в изменении внешности прежде всего нуждалась я. Кроме того, мы бы тогда имели возможность передвигаться быстрее…»
Но сделанного воротить было нельзя. Поэтому и думать об этом было нечего. И я уже собиралась хлестнуть доставшуюся мне каурую лошадку, когда стоявший рядом Василий спросил:
– Барыня, а как вас зовут-то?
И снова я сообразила с опозданием, что ему до сих пор не известно мое настоящее имя. Ведь в прошлый мой приезд он считал меня дочерью Павла Семеновича. Я на секунду задумалась и ответила:
– А называй как прежде – Натальей Павловной…
Не знаю, почему я так сказала, может быть, просто потому, что имя красивое. Или в память о так страшно закончившей свой век преступной, но по-своему несчастной женщине. Тем более, что мы с ней были похожи. Разумеется, только внешне.
Путь наш проходил мимо владений Орловского, и когда мой спутник узнал об этом, он неожиданно предложил:
– А почему бы двум заблудившимся джентльменам не заглянуть на огонек к князю?
– Вы это серьезно? – прокричала я ему в ответ, потому что разговор наш происходил на полном скаку.
– А почему бы нет? Тем более что у нас с собой есть пара убедительных доводов, – он достал из-за пояса пистолет и помахал им над головой, словно саблей.
Разгоряченные быстрой ездой, мы не могли размышлять трезво. Ритм погони заставлял нас мыслить стремительно и толкал на совершенно безрассудные поступки. Только этим я могу объяснить и саму идею Петра Анатольевича, и то, что она пришлась мне по вкусу. И мы без лишних слов повернули лошадей в лес. Это было настоящее безумие.
Пожалуй что так. И тем не менее – такой это был человек. А не будь она безумной – разве бы посвятила она свою жизнь столь странному для нормальной женщины делу? Да еще в середине 19 столетия? Вспоминая все глупости, что я совершил в своей беспутной жизни, я теперь догадываюсь, кому этим обязан. Тетушкина кровь – никуда не денешься.
Удивительно, как это мы не поломали себе головы. Ночью, в почти незнакомом лесу. Но, видимо, Силы Небесные в этот день были на нашей стороне. Кроме того – ночь была удивительно светлая благодаря полной луне, которая сопровождала нас всю дорогу от Лисицына до Лесного замка.
