Ирина Глебова - Кровная добыча
– Все, все, ложитесь, вы еще очень слабы! – и добавила для Мити: – Две раны: пуля навылет прошла, а осколок там, в плече. Вот и не заживает.
– Как же ты был ранен, Коля?
Тот утомленно улыбнулся:
– Еще осенью я здесь оказался, задание было – организовать подпольную работу. А Новороссийск-то был главным городом Черноморского военного губернаторства, сам понимаешь – наводнен войсками. И центр контрразведки вашей тоже здесь базировался. Трудно пришлось. Но… делали дело. – Николай погрозил Мите пальцем. – В подробности вдаваться не буду… А тут месяц назад английский транспорт прибывает, оружие для белых привез. А у нас – потери большие, погибли ребята, кто в перестрелках, кто арестован и расстрелян. Вот я сам и решил взорвать. Слыхал небось – получилось!
Кожевников улыбнулся широко, открыто, словно приглашал друга порадоваться вместе с ним. «Как мальчишка», – подумал Митя и не удержался, улыбнулся в ответ.
– Только заметили меня, когда я еще на борту был. Пришлось отстреливаться и прыгать за борт перед самым взрывом. Плыл к берегу уже с пулей и осколком. Хорошо, что я пловец отменный, у себя дома на речке Чуне плавать учился, а она ой какая порожистая и быстрая… До берега я дотянул, а там, может, и взяли бы меня, силы уже потерял, сознание уходило. Да вот Сева меня нашел.
Всеволод слушал, вытянув шею, широко раскрыв глаза. И тут же подхватил:
– Порт там совсем рядом, а мне в тот день повезло, взяли на разгрузку корабля из Турции, с продуктами.
«Такой хрупкий парнишка, – с жалостью подумал Митя, – интеллигентный…»
А мальчик, поймав его взгляд, словно прочел мысли, кивнул:
– Я с этой бригадой уже несколько раз работал, они меня взяли. Перед самым взрывом грузчики перекусить сели, а я отошел в сторону, ближе к бухте. Смотрел на море и все видел. Взрыв, огонь, и как человек в воду прыгнул, а по нему стреляют… Я понял, что он к следующей бухте плывет, там каменистое пустынное место. Вот и побежал туда, незаметно, пока все на горящий корабль смотрели, да кричали, да руками размахивали.
– Как же вы, Всеволод, дотащили Николая? – удивился Митя. – Он такой большой!
– А я в себя пришел, помогал ему. Сева молодец, провел меня незаметно, подворотнями. Вот только и себя травмировал, ногу о железку разодрал.
– Царапнул, – махнул рукой Всеволод. – Это даже удачно получилось.
– Появился повод просить Уржумова помочь с медикаментами, – вставила Елена. – Он все хочет сам перевязать Лодю, да мы избегаем. Рана небольшая, ему покажется странным, что нужно так много бинтов…
– А я специально сильно хромаю.
– Боюсь только, не слишком он обманывается. – Елена перевела тревожный взгляд с брата на Кожевникова. – И Николаю нужна настоящая помощь врача, хирурга, условия госпитальные.
– А, может, попробовать… – Митя оживился. – В городе несколько госпиталей, там много раненых, Коля среди них затеряется.
– Нет, Митяй, это рискованно, – сказал Николай. – Ваша контрразведка… там такие зубры есть! Знакома им и внешность моя, и то, что я ранен. Небось все медицинские точки под контролем держат. А церемониться не станут, ясное дело – время военное, да и злость у них сильная на нас, на победителей. Расстреляют, как пить дать. А я пожить еще хочу. Галину вот отыскать… Помнишь Галю Акимчук? Искал я ее, да пока не встретил.
Медсестру Акимчук из Харьковского военного госпиталя Митя помнил хорошо. Помогла она тогда Николаю, а значит, и ему… А ведь и правда Николай в большой опасности! Раны не заживают, по городу его ищут, а тут еще Уржумов со своими намеками…
– Надо тебе, Коля, к своим поскорее выбираться, – сказал озабоченно. – Только как? Линия фронта вроде близко, а попробуй доберись! И ты прав: офицеры звереют, я сам видел вчера, прямо на улице расстреливали вроде бы красных. А там – кто знает…
– Ладно, Митяй, не переживай! – Кожевников старался говорить бодро. – Наши – то есть мои – скоро сами здесь будут. Тогда я тебя спасать стану. Если, конечно, не уплывешь в Крым и дальше, в чужие страны.
Дмитрий пристально смотрел на Кожевникова, тот тоже не отводил взгляда.
– Значит, не боишься меня? – спросил Митя наконец.
– Нет, – покачал головой Николай. – Суть в человеке, а не в форме, которую он носит. А тебя я еще тогда узнал, с первой встречи. Если б твоей формы боялся, никто тебя сюда не позвал бы.
– А как ты обо мне узнал? – запоздало спохватился Митя.
– В это окошко увидал, – засмеялся Кожевников, кивая на окно, около которого стояла его кровать.
Митя выглянул: виден был торец дома, куда выходило окно столовой.
– Ты вчера из того окошка выпрыгнул, а я как раз смотрел от скуки во двор.
Митя покраснел и бросил быстрый взгляд на Елену. Она улыбалась, и улыбка была такая… Он не понял: вроде бы насмешливая, но не обидная, а еще… словно девушка все о нем знала.
– Наверное, я почувствовал, что кто-то должен меня увидеть, – пояснил шутливо.
Не стал говорить о том, что избегал встречи с Уржумовым, а тот должен был вот-вот вернуться. Не хотел слушать его бахвальство и намеки…
Елена вернулась к разговору о судьбе раненого.
– Красная армия, конечно, возьмет Новороссийск, сомнений нет, – сказала. – Может, это случится через неделю, а, может, через месяц. Но вам, Николай, и то, и другое – слишком долго. Как я ни стараюсь, рана ваша начинает гноиться, температура не спадает. Осколок сидит глубоко, его может изъять только хирург. Вы правы, Дмитрий, ему бы туда, за линию фронта. Но я не знаю, как это сделать.
– Буду думать, – сказал Митя и стал прощаться.
Вернулся ушедший на улицу Всеволод.
– Уржумова еще нет, – доложил.
И Митя поторопился. Не надо было Виктору знать, что он был в гостях у соседей.
17
На следующее утро в военном губернаторстве Дмитрий получил распоряжение проследить за вывозом на корабли штабных документов. Через час несколько подвод, груженных металлическими ящиками-сейфами, картонными и деревянными упаковками, направились к Цемесской бухте. Были здесь не только ящики, но и сундуки с вещами, баулы. Все это следовало переправить на два корабля – «Цесаревич Георгий» и «Аю-Даг»: Митя слышал разговоры, что именно на них уйдут в эвакуацию генералы Деникин и Кутепов со своими штабами. Народу в порту было еще больше, чем накануне. «Столпотворение!» – думал Дмитрий, помогая вооруженной охране пробивать дорогу транспорту.
За баррикадами стало легче, но у Мити осталось ощущение, что выстроенные ограждения и охраняющие их отряды с трудом сдерживают толпу. А ведь сама эвакуация еще даже не начиналась, руководство армии еще только решало, какие корабли кем будут загружаться, неясно было, возьмут ли на борт эвакуируемых английские, итальянские и французские суда, стоящие дальше на рейде. Но атмосфера в городе и особенно на Торговой площади вблизи бухты накалялась, наполнялась истерией, слухами, вспышками агрессии. Нервным, напряженным ожиданием…
На сами корабли ни Дмитрия, ни штабную охрану не пустили. Оттуда пришла особая вооруженная команда охраны, именно эти люди разгрузили подводы, увезли большими лодками все на корабли, стоящие поодаль от берега.
Выполняя порученную работу, помогая снимать ящики, отдавая распоряжения, Митя постоянно думал: а Елена с братом – они тоже хотят уехать? Накануне вечером они об этом совсем не говорили. О том, что Николая Кожевникова нужно срочно переправить за линию фронта, – да. О том, как сильно наводнен город беженцами, – тоже. Но о своих планах не обмолвились и словом. И теперь, думая об этом, Митя вдруг точно решил: «Без них никуда не поеду!»
Когда вчера вечером Елена провожала его к выходу, у самой двери они остались одни, остановились на минуту, и она вдруг сказала ласково:
– Митя…
Засмеялась, провела ладошкой по его щеке и снова так странно протянула:
– Митя…
Как будто что-то хотела сказать – так, как там, еще в комнате, за общим столом. Но не сказала… Ночью Митя то засыпал, то просыпался и шептал:
– Елена… Леночка…
А теперь вот твердо решил: без нее не уеду! Без них… Понимал – брата она не оставит.
Пустые подводы он отправил обратно, к штабу. Сказал фельдфебелю:
– Поезжайте, я скоро подойду.
Ему вдруг захотелось заглянуть в театр Жаткина, тем более что это было рядом. Сцена была задернута занавесом. Как только Митя отодвинул его, он сразу увидел антрепренера. Тот сидел за столом прямо на сцене, вместе с еще двумя мужчинами и женщиной, все играли в карты.
– Вы на представление, господин офицер? – вопросил Жаткин хорошо поставленным баритоном. Вскинул руки: – Лизетта, обслужи!
– Представление я тоже посмотрю, – засмеялся Митя. – Но сейчас я заглянул к вам. Виктор Васильевич, вы меня вряд ли узнаете, но мы с вами знакомы. Приходилось встречаться в Харькове.
Жаткин подошел, ловко повернул Дмитрия за плечи к свету, стал рассматривать.
– Напомните обстоятельства!
