Валентин Лавров - Кровавая плаха
Вот и сейчас к парадному подъезду подкатила рессорная коляска лихача. На землю ловко спустился господин высокого роста, с широким разворотом плеч, одетый в дорогой пиджак с золотыми пуговицами. Лицо его сохраняло большую важность. И только несколько портило впечатление большое родимое пятно на правой щеке.
Приезжего сопровождал юноша лет двадцати. Он помог извозчику донести поклажу до дверей гостиницы. Как и его патрона, юношу отличали высокий рост и широкие плечи. Ясное спокойное лицо поражало мужественной красотой. Бедная поношенная одежда несколько портила впечатление, а лакированные модные туфли на ногах молодого человека скорей подчеркивали убогость его костюма. Однако юноша держался уверенно. Он словно нечаянно коснулся руки молоденькой хорошенькой горничной, расселявшей приезжих в большом, с двумя спальными комнатами, номере 6, что возле лестницы на втором этаже.
— Простите мою неловкость, — улыбнулся юноша. И храбро добавил: — Прежде я думал, что самые красивые девушки — у нас, в Москве. Теперь вижу — ошибался.
Девушка залилась стыдливым румянцем.
— А как прикажете вас, сударыня, называть?
— Татьяной.
— Прекрасное имя! Самое мое любимое из прочих… — И далее юноша прочел стихи из пушкинского «Онегина»: — «Итак, она звалась Татьяной…»
Татьяна рассказала, что она сирота, ее отец-чиновник и мама погибли в прошлом году во время большого пожара на Лиговке. Теперь она живет у тети и служит здесь, в меблированных комнатах.
— А я природный москвич, студент, зовут меня… — начал рассказывать юноша. Но важный господин в пиджаке с золотыми пуговицами строго прикрикнул:
— Молодой человек, не отвлекайтесь! Поставьте мой саквояж в номер.
Юноша вздохнул:
— Простите, поговорим позже.
Они разошлись в разное стороны.
Любовь до гробаВскоре оба приезжих отправились в город. Татьяна видела, что они вернулись лишь часа в четыре — пропыленные и утомленные. Минут через пятнадцать юноша на мгновение выскочил в коридор, быстро сунул Татьяне в руку какую-то бумажку и вновь поспешил в номер. Девушку поразило, что тут же за юношей в коридор выглянул и важный господин. Он закричал:
— Почему вы все время бегаете? Я вас уволю от должности. Вы что-то сунули горничной? Горничная, что вам передал этот человек?
Татьяна приняла независимый вид:
— Вы ошибаетесь! Мне никто ничего не передавал.
Оба постояльца скрылись в номере. Татьяна слышала, как с обратной стороны щелкнула задвижка — важный господин закрыл дверь.
Уединившись, она с волнением развернула бумажку. Это оказалась торопливо написанная записка: «Татьяна, простите мою дерзость! Ее может извинить то обстоятельство, что в вашем городе я лишь на короткое время. Мой хозяин не отпускает меня от себя ни на миг. Но он сказал мне, чтобы я купил для его петербургского друга один билет на поезд до Москвы. Хозяин пойдет, по его словам, провожать друга. Стало быть, вечером его не будет дома. Приходите ровно в девять к Гостиному двору! Стану ждать возле конторы нотариуса. С первого взгляда я полюбил вас до безумства, до гробового исхода. Навеки ваш А.» Татьяна прижала записку к губам.
Она долго прихорашивалась перед зеркалом. Ровно в девять пришла к Гостиному двору. На душе почему-то было тяжело, словно томили мрачные предчувствия. Она говорила себе: «Отчего я совсем потеряла голову? Ведь я даже не знаю его имени — Алексей, Аристарх, Александр? Уж, во всяком случае, не Авдей — так нашего сторожа зовут».
Увы, юноши не было видно. «Верно, хозяин не пустил! — решила Татьяна. — Ух, вредный! Неспроста у него на щеке клякса — Бог шельму метит».
Потом она успокоилась: «Ничего, встретимся в гостинице, он назначит новое свидание!»
Бедная девушка! Она не ведала, какое испытание ждет ее.
Труп без головыНа следующее утро Татьяна много раз прошлась мимо шестого номера — все было тщетно! Двери оставались закрытыми. Дело шло к полудню.
Тогда она обратилась к портье, строгому старику, ревностно исполнявшему свои обязанности:
— Надо убрать в шестом номере, постояльцы, видно, ушли и ключ взяли с собой…
— Порядок — дело сурьезное. Возьми, Танюша, запасной. — И добавил: — Только я не видел, чтоб гости из шестого нумера выходили.
Татьяна легкими шагами поднялась на второй этаж. Повернула в замке ключ. Дверь открылась. Она шагнула в помещение.
В номере был идеальный порядок. Ни одной вещи постояльцев — удивительно!
— Неужели съехали? — прошептала Татьяна.
Она прошла в спальню юноши, распахнула дверь и застыла в ужасе. На кровати лежал человек. Лежал он на спине, ровно вытянув вдоль туловища руки. На ногах черным лаком блестели штиблеты — она сразу узнала их. Но на лежавшем был дорогой пиджак с золотыми пуговицами — тот самый, что носил важный господин. И еще: у лежавшего отсутствовала голова.
На ватных, непослушных ногах Татьяна выскочила в коридор, истошно закричала:
— Скорее, сюда! Тут — убийство…
Минут через тридцать в Лештуков переулок вкатился фырчащий автомобиль. Из него вылез со своей бригадой сам Филиппов — начальник Петербургской сыскной полиции. Он был энергичен и удачлив.
Белозубый оскалУкрепив треногу, фотограф аппаратом Бертильона делал стереометрические снимки трупа. Медик соскабливал темный сгусток крови — для анализа. Сыщики обыскивали помещение. Филиппов, развалившись в кресле, диктовал секретарю текст протокола осмотра места происшествия.
Медик произнес:
— Судя по состоянию трупа, убийство произошло часов двенадцать — четырнадцать назад.
— За это время отошли поезда на Москву, Варшаву, Батум, Владивосток… Ищи-свищи! — покачал головой Филиппов. — А может, где поблизости спрятался убийца? Что у вас, Смирнов?
— Вот, два ножа — клинки длиннющие! Лежали в сливном бачке. — Маленький, юркий Смирнов выпучил глаз с бельмом. Вопреки этому дефекту, он видел, кажется, сквозь стены. — И вот валялась под ванной — мыльница, кажись, серебряная. Вензель на ней — А.
— Прекрасно! А что одежда?
— На пиджаке этикет «Ателье-люкс мастера Жака. Москва», — пробасил Каллистратов, мужчина гигантского роста с бычьей шеей, поросшей рыжей шерстью. Прежде он был профессиональным борцом в цирке.
— Ищите голову убитого! — строго сказал полковник.
— Все перевернули — нет ее. Ведь это, извините, не тараканья голова — ее легко заметить. Не для того ее отрезали, чтоб нам приятный сюрприз оставить.
— А вы, Смирнов, почему еще здесь? На поезд опоздаете. Срочно — в Москву!
— Не опоздаю, Владимир Гаврилович! — Сыщик покрутил своим уткообразным носом. — Только скажите на милость, не мерещится ли вам, будто паленым мясом тянет? Такой ле-егкий дух, эфирный. А?
Полковник втянул в себя воздух:
— Что-то этакое есть! Поди, с кухни…
Портье, любивший острые ощущения и по этой причине вызвавшийся быть понятым, по-военному четко ответил:
— Никак нет-с! Наша кухня в другом крыле расположившись, и сюды запахи доходить не имеют возможности.
— Тогда откуда запах жареного мяса?
Смирнов кивнул на чемодан и большую сумку с инструментами, которые судебный эксперт поставил к стене, закрыв таким образом от взоров печную дверцу:
— В топку кто заглядывал? — И он, распахнув металлическую дверцу, посмотрел вовнутрь. Затем спокойно, как об обыденном, сказал: — Голова там!
Когда мужественный атлет Каллистратов осторожно извлек из топки голову и положил ее на ломберный столик, даже бывалые сыщики побледнели, а любопытный портье грохнулся без чувств на мягкий ковер, покрывавший пол.
Очевидно, преступник пытался сжечь голову, но безуспешно. Она лишь местами обуглилась и изрядно обгорели волосы. Голова была варварски обезображена: вырезаны щеки и глазные яблоки, отхвачены ножом уши и губы, так что выглядывали два ряда ровных белых зубов. Кожа со лба была содрана. Уши, свернувшиеся темно-розовыми пельменьками, тоже вытащили из печи.
Немного мистики— Под какими фамилиями приезжие записались в книгу постояльцев? — обратился Филиппов к немного очухавшемуся портье.
— Они не записавшись! Господин постоялец сказал: «Потом, потом! Сейчас некогда!» И положил деньги за трое суток — семь рублей с полтинником.
— Господин полковник! — прогудел Каллистратов. — Девица-горничная желает вам сказать нечто важное.
Полковник увидал миловидную девушку лет восемнадцати с зареванным личиком и толстенной, соломенного цвета косой. Они опустились на угловой диванчик. Татьяна все, что знала, поведала полковнику и дала прочитать записку юноши.
И удивленно развела руками:
— Если убит юноша, то почему на нем пиджак постояльца?