Светлана Белова - Визитатор
Единственное время, когда можно незаметно проникнуть в амбар, — ночь. Открыть дверь не составит труда, ибо однажды в порыве небывалого доверия брат Гийом показал вестиарию, где хранится запасной ключ. Именно за ним забежал сегодня утром брат Тома в амбар и, улучив момент, одним прыжком сорвал ключ с гвоздя.
Итак, сегодня ночью он узнает, чем пирует брат Гийом, а уж потом выскажет в лицо предателю всё, что он о нём думает. Например, можно начать так…
Но неожиданный приход камерария помешал дальнейшим рассуждениям брата Тома.
— Работа закончена?
— Две простыни ещё остались, — не поднимая головы, процедил в ответ вестиарий.
— Что это сегодня с вами, брат Тома? Опоздали и работа не сделана.
— Не доделана, — поправил вестиарий.
— Пусть так, но я всё же ожидал от вас большего.
Брат Тома открыл рот, чтобы огрызнуться, но вовремя прикусил язык. Лучше ему стерпеть придирки камерария, чем быть посаженным под замок на хлеб с водой. А то пока он будет голодать, брат Гийом успеет всё один слопать.
Вестиарий взял следующую простынь и склонился над работой.
День тянулся бесконечно долго.
Ночную вылазку брат Тома наметил на время перед Утреней. После Повечерия монахи разошлись по кельям, однако вестиарию, по понятной причине, не спалось.
По коридору кто-то прошёл, раз, другой, где-то тихо скрипнула дверь, затем послышался громкий храп. Наконец всё стихло. Сколько прошло времени, трудно было сказать, но ждать далее было невыносимо.
Брат Тома тихонько выскользнул за дверь.
Крадучись и постоянно озираясь по сторонам, он спустился через церковные хоры к массивным дверям храма, удивился тому, что внутренняя щеколда не была задвинута, вышел на внешний двор и огляделся.
Ночь была тёмной и безлунной. Внезапный порыв сильного ветра сорвал капюшон с его головы… Сердце брата Тома замерло в тощей груди, во рту пересохло, а ноги готовы были повернуть назад. Но ключ от амбара, зажатый в кулаке, придавал смелости — прочь страхи и сомнения, если всего в нескольких шагах его ожидает кусок жирного мяса! Брат Тома решительно шагнул в темноту.
Теперь бы только незаметно добежать до хозяйственного двора, минуя сторожку. Оказавшись перед заветной целью, вестиарий перевёл дух. Новый порыв ветра толкнул дверь амбара, жалобно скрипнувшую на ржавых петлях. Брат Тома застыл перед образовавшейся чёрной щелью.
Странно, что среди ночи амбар оказался незапертым. Чтобы это могло значить? А, верно брат Гийом пиршествует под покровом темноты. Ничего, сейчас ему придётся поделиться, а заодно и объясниться.
Брат Тома проскользнул в дверь. Плохо ориентируясь в чёрной утробе амбара, он сделал неверный шаг, споткнулся и, растянувшись, взвыл от боли.
Неожиданного разоблачения не получилось — сейчас появится брат Гийом, измышляя на ходу оправдания.
Вестиарий подождал немного, но напрасно — вокруг стояла гробовая тишина.
Какой всё-таки негодяй хранитель амбаров — вместо того, чтобы прийти на помощь другу, сидит тихо, ничем не выдавая своего присутствия. Тем хуже для него — брат Тома забудет о снисхождении, когда его обнаружит.
Вестиарий, кряхтя, встал, почесал ушибленный бок, обругал про себя брата Гийома и принялся за поиски. Этим утром он приметил огарок сальной свечи — как раз то что нужно для обнаружения затаившегося брата Гийома и его припасов.
Брат Тома пошарил руками по близлежащим мешкам, неосторожно сбросив на земляной пол какую-то бумагу. Ну что за напасть такая! Он опустился на четвереньки и стал медленно передвигаться в поисках злополучной бумаги. Сброшенный листок не желал находиться, зато брат Тома больно стукнулся головой о лежавший на полу табурет.
— Теперь точно выскочит шишка, объясняйся потом, где ты её поставил, — проворчал вестиарий, энергично растирая лоб. — А вот и бумага! Ну, хоть с этим повезло.
Он поднялся, выпрямился и тут… его лицо упёрлось в чьи-то ноги.
Ужас сдавил горло вестиария, лишая рассудка. Брат Тома силился крикнуть, но из горла вырвался только утробный хрип. Собрав последние силы, он оттолкнул, качнувшиеся ноги, и, продолжая хрипеть, выскочил за дверь, угодив прямиком в крепкие объятия сторожа Дидье.
— Ага, попался, вор! Ну, сейчас я тебе задам! — закричал тот, поваливая вестиария на землю. — Теперь не уйдёшь! Пьер, бездельник, сюда, ко мне!
Послышался топот ног и лай собаки, после чего брат Тома провалился в чёрную бездну.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
— Святой отец, святой отец, проснитесь!
Викарий разлепил глаза — в тусклом свете ночника над ним склонилось взволнованное лицо Жакоба.
— Что случилось? Неужели я проспал капитул?
— Какой там капитул! В аббатстве что-то происходит, со стороны покоев настоятеля я слышал шум и голоса.
Спустя минуту Матье де Нель и Жакоб спускались по лестнице, ориентируясь по приглушенным голосам впереди.
— Постой, теперь мы их не упустим, — сказал викарий, прячась за одной из колонн галереи. — Они идут через клуатр к порталу, с ними сторож Дидье, если меня не подводит зрение.
— Да, это он. Что произошло, как вы думаете?
— Событие должно быть из ряда вон выходящим — без веской причины сторож не осмелится прервать ночной сон аббата.
— А третий кто? Сдаётся мне, это брат Арман.
— Он самый, — подтвердил викарий, — тень и правая рука настоятеля. Престранная личность, ты не находишь?
— Смотрите! — воскликнул Жакоб, указывая на братские кельи. — Там кто-то стоит!
— Где? — спросил викарий, выступая из-за колонны. — Я никого не вижу.
— Вы его испугали, святой отец, своим внезапным появлением, — Жакоб не скрывал досады.
— Тебе, скорее всего, померещилось.
— Ничего подобного, — обиделся Жакоб. — Я, вот как вас сейчас, ясно видел лицо в окне. Кто-то из монахов следит за тем, что происходит во дворе.
— Ты думаешь? — усомнился викарий. — Впрочем, не мудрено, тебя ведь тоже разбудил шум. Но не будем мешкать, нам пора.
Матье де Нель, подобрав полы длинной рясы, побежал через клуатр к церкви. Жакоб последовал его примеру.
Аббат Симон резко остановился. На земле, прямо у распахнутых настежь дверей амбара, неподвижно лежало тщедушное тело, над которым горделиво возвышался Пьер с факелом в руке.
— Вы разве его уже сняли? — спросил настоятель.
— Нет, святой отец, как можно без вашего на то позволения, — ответил Дидье. — Это не висельник, а всего лишь вор и убийца.
— Всего лишь! — воскликнул в сердцах аббат. — Можно подумать, что вор и убийца — это лучше, чем висельник. Он что же, так и не пришёл в себя?
— Не-а, — ответил Пьер, легонько пнув ногой, распростёртого у его ног монаха.
— Видите, святой отец, — вмешался Дидье. — Всё, как я вам говорил. Выскочил он, значит, да так и обмер у меня на руках.
Вестиарий в этот момент пошевелился и жалобно застонал.
— О, глядите-ка, уже оклемался, — сторож Дидье бросился поднимать брата Тома. — Что будем с ним делать, ваше преподобие?
Аббат с отвращением посторонился.
— Отведите к санитарному брату. Пусть он приведёт его в чувство, но рот держите на замке и за ним проследите, чтоб не разболтал ничего. Может, ещё как-то выкрутимся.
Сторожа подхватили полуживого вестиария под руки и поволокли в лазарет.
В дверях амбара появился брат Арман с зажжённым факелом в руке. На губах его застыла привычная ухмылка.
— Входите, ваше высокопреподобие. Правда, предупреждаю — зрелище не из приятных, — он посторонился, пропуская отца-настоятеля вперёд.
Аббат Симон колебался всего мгновение, затем преувеличенно бодрым шагом вошёл в отталкивающую черноту амбара. Брат Арман последовал за ним и осветил посиневшее лицо висельника.
— Святые угодники! Кто это?
— Не узнаете? Это рыжий Гийом, — ответил брат Арман, с завидным спокойствием обходя висевшее тело кругом.
— С чего это вдруг вестиарий решил его повесить? Может, сошёл с ума? В прошлом году в аббатстве Сен-Пьер-де-Без один рехнувшийся монах зарезал другого.
Брат Арман покачал головой.
— О нет, ваше высокопреподобие, тут другое.
— Вы, похоже, в этом уверены?
Фаворит повертел в руках испачканный лист бумаги.
— Во-первых, потому что вестиарий наш идиот, к тому же трус. Бьюсь об заклад, он пробрался сюда, ни о чём не подозревая. Ну, а увидев, своего дружка между небом и землёй, сам от страха чуть жив остался. А, во-вторых, брат Гийом имел веские причины покинуть наш грешный мир.
— Какие ещё причины? — раздраженно спросил аббат, захрустев суставами. — Вы, что-то знали, но скрыли от меня! Что это у вас? — он выхватил из рук фаворита бумагу.
— Тут изложена вторая причина, в сокрытии которой вы меня напрасно подозреваете, — ответил брат Арман.
