Жан-Франсуа Паро - Дело Николя Ле Флока
— И вы считаете, что я смогу справиться с поставленной задачей? — усмехнулся Николя.
Хохотнув, шевалье звучно шлепнул себя по ляжкам.
— Как знать! Не отчаивайтесь. С птицей такого полета все возможно. К тому же другие тоже будут пытаться. Впрочем…
— Впрочем?
— Несмотря на неприглядный внешний вид, он отнюдь не сумасшедший. Хотя история с присланным отрядом французов и обеспокоила его, он предпочитает смеяться над этой жалкой эскападой. Поговорите с ним. Даже если вы не добьетесь результатов, по крайней мере, подготовите почву для дальнейшего наступления. Кроме того, мне поручили сообщить ему, что вы посланец короля, а не эмиссар герцога д'Эгийона, так что он об этом знает. У меня свои источники информации, у него — свои, и они иногда пересекаются. Кстати, маркиз, по слухам, за вами по пятам мчатся гончие, так что у вас есть основания снискать расположение Моранда! Но в Англии лисице иногда удается удрать от охотников. И я желаю вам того же. Кстати, вы вооружены?
— Да, шпага и пистолет.
— Если возникнет нужда, могу вас снабдить. У меня лучшие клинки во всем Лондоне. Вы знаете, что я был учеником Дюмоншеля и Руссо, лучших учителей фехтования в Париже?
И он гордо выпрямился во весь свой небольшой рост.
— Не доверяйте никому и ничему, — продолжал он. — Моранд будет с вами почтителен, но засыплет неудобоваримыми предложениями, не попадитесь на его удочку. Он игрок, азартный игрок, и сейчас ведет рискованную игру, которая поглощает все его мысли.
— Когда я смогу его увидеть?
— Завтра, разумеется. Госпожа Вильямс вам сообщит. Он намеревался принять вас у себя. Но это довольно опасно. Лучше я организую что-нибудь на нейтральной территории.
И он с затаенной жалостью посмотрел на Николя и сочувственно ему улыбнулся.
— Не рискуйте зря, страх иногда является прекрасным советчиком, и прислушаться к нему порой очень полезно. Нас, готовых бороться за интересы Его Величества, лучшего из королей и моего блистательного тайного покровителя, не так уж много…
Не сумев скрыть волнения, Николя изумленно взглянул на сидевшую перед ним загадочную личность.
— Ах! — воскликнул д'Эон, — я и забыл… Наше посольство сейчас увязло в некоем деле, коим мне тоже приходится заниматься, и я боюсь, как бы оно его не провалило. По возвращении из Лондона вы наверняка увидите короля. Передайте ему от меня, что господин Флинт, тот самый, что в 1736 году совершил путешествие в Китай, в 1759-м прошел по Великой Китайской стене, но не сумел попасть в Пекин, а потом долго сидел в китайской тюрьме, все еще размышляет над нашими предложениями. Он сообщил мне, что после того как он высадился на берег, английское судно водоизмещением в сто тонн и с экипажем в двенадцать человек, на котором он совершил свое плавание, словно растворилось.
— Я непременно все передам, — ответил Николя, пытаясь понять, о чем идет речь.
— Это еще не все, — молвил Эон. — Насколько я понял, сведения, собранные англичанами в Китае, крайне для нас важны. Но они утрачены — за исключением тех, что сохранились в голове господина Флинта, утверждающего, что он все запомнил, и прежде чем вернуться обратно на вышеупомянутом судне, досконально изучил те земли и моря.
— Но в чем суть ваших переговоров? — спросил Николя. — Простите, если мои вопросы кажутся вам излишне назойливыми.
— Мы должны оградить его и его семью от неприятностей, которые наверняка случатся, если узнают, что он согласился на переговоры с нами. А если мы не сумеем ему помочь, и его все же отправят в ссылку, нам надо компенсировать нанесенный ему ущерб. Лорды из Адмиралтейства глаз с него не спускают. В свою последнюю встречу с королем я намекнул Его Величеству, что такому великому государю, как наш, и такому просвещенному правительству, как наше, просто необходимо брать под свое крыло людей, обладающих выдающимися способностями и обширными познаниями. Я напомнил о временах Кольбера, когда мы искали таланты у всех народов и вознаграждали их соразмерно. Видите ли, мой дорогой, именно выдающиеся личности, окружающие трон, прославляют имя монарха для потомков, а не разные там заморанды и заморандочки. Маркиз, я вас приветствую и еще раз напоминаю: будьте осторожны. Берегите себя.
— Мадемуазель, — произнес Николя, — я крайне признателен вам за заботу; события последних дней убеждают меня последовать вашему совету.
Мадемуазель-шевалье протянула ему руку, и комиссар ощутил крепкое рукопожатие; затем широким торопливым шагом она удалилась.
За время беседы отношение Николя к Эону изменилось. Искренний тон, с каким он говорил о короле и славе государства, взволновали его. Хотя он точно знал, что Эон шантажировал своего повелителя с помощью неких документов, служивших ему охранной грамотой. Однако баланс оказался в пользу шевалье — или мадемуазель-шевалье, во что, впрочем, Николя так и не смог поверить. Думая о своей миссии, комиссар понимал, что судьба в любой момент может загнать его в ловушку. Слова д'Эона лишь подтвердили сложность стоящей перед ним задачи, где интересы государства и интриги частных лиц переплелись так тесно, что распутать их непросто.
Предстоящая беседа также не внушала ему доверия: англичане наверняка попытаются его обмануть. Ведь заманили же они в ловушку отряд капитана Беранже! А предстоящие переговоры с Морандом и вовсе обескураживали его. Как добиться согласия от столь порочного субъекта, если он и в самом деле таков, каким его описал Эон? Чего ожидать от человека, не имеющего ни совести, ни принципов? Какие рычаги использовать, чтобы повернуть его в сторону, желательную королю? Как, чередуя соблазны и угрозы, разрушить оборону противника, основанную на лжи и клевете?
Подводя итог беседе с Эоном, Николя с тревогой огляделся вокруг: он запомнил многократные предупреждения, высказанные ему шевалье, хотя они и были столь же двойственны, как и его посетитель. Или все же посетительница? Он не сомневался: кто-то жаждет убить его; вопрос в том, откуда исходят удары, и один ли конец у этой загадочной цепи событий. Он решил во всех подробностях вспомнить вечер 6 января, когда сцена ревности, больше похожая на супружескую ссору, нарушила мерное течение его судьбы и привела к ужасной гибели Жюли де Ластерье, а его самого опутала сетями подозрений и пустила по его следу неведомых убийц. И он вновь с горечью подумал о двусмысленной роли, сыгранной при нем Жюли.
Часы пробили половину седьмого. Появившийся слуга убрал со столика чайную посуду и поставил на ее место столовый прибор. Николя, ожидавший совсем другого визитера, уже вздохнул с облегчением, как в комнату, словно огромный крейсерский корабль, с возмущенным видом вплыла госпожа Вильямс.
— Сударь, какой-то человек утверждает, что вы обязаны принять его. Я сказала ему, что вас нет дома. Однако он настаивает, заявляя, что вы должны были с ним встретиться в девять часов, но он желает перенести час свидания.
— Как он выглядит? — спросил Николя.
— Как приличный джентльмен! А как же иначе?
— Хорошо, я приму его. Будьте столь любезны и пригласите его подняться, а также велите принести нам два стакана и какой-нибудь напиток, который принято пить в Англии перед обедом.
С недоумевающим видом почтенная дама выплыла из гостиной и вскоре вернулась в сопровождении низенького человечка лет шестидесяти, с выпирающим брюшком, без парика, с лысой макушкой, обрамленной венчиком коротких седых волос. Бледное лицо с кустистыми серповидными бровями, острый красный нос, длинная шея, окутанная тонким кружевом галстука, волнами ниспадавшего на отвороты зеленого фрака, обтягивавшего бесформенное туловище. Безупречно белые казимировые панталоны и черные шелковые чулки; башмаки с серебряными пряжками. Встав на цыпочки, человечек схватил двумя пальцами лорнет, висевший на черной ленте, и, окинув одобрительным взором комнату и обстановку, принялся лорнировать Николя. Не дожидаясь приглашения, он уселся напротив комиссара и, уставившись на него в упор, заговорил с выговором, характерным для английских аристократов.
— Господин маркиз, — без всякого вступления начал он, — а вы задумывались над тем, приятно ли нам встречаться с вами?
Николя не собирался сразу сдавать партию.
— Прежде всего, — начал он, — я хотел бы знать, с кем имею честь? Ибо если вы, похоже, знаете меня, то я не имею удовольствия знать вас.
— Я лорд Эшбьюри, Роберт Эшбьюри. Сегодня вечером вас должны были привезти ко мне, но я решил приблизить час нашего свидания. Мне, знаете ли, не хочется, чтобы столь славный посланец, как вы, исполнял бы неприятные для него обязанности. Добавлю, я не высоко оцениваю те развлечения, кои наш друг для нас приготовил.
На протяжении всей речи лорд, не переставая, покачивал лорнетом. Поднявшись с кресла, Николя направился к камину; помешивая угли и усмехаясь про себя, он подумал, что именно так всегда поступал Сартин, когда во время беседы хотел выкроить время для размышлений. От едкого дыма у него запершило в горле, и он закашлялся. Все же он выиграл несколько секунд, позволивших ему совладать с нараставшим раздражением.
