"Библиотечка военных приключений-2". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Иванникова Валентина Степановна

— Какой вы глупый!.. — Дина всплеснула руками и тотчас опять схватилась за бревно, чтобы не упасть. — Простите меня! Да говорите, пожалуйста, что угодно!

Вы уж, наверно, думаете «про меня: вот болтунья неуемная! А я ведь серьезная, Алексей, это только кажется! Алексей… Можно, я вас буду звать Алешей? Можно? Алеша. Алешка в Алешках — ужасно смешно! — и она снова захохотала. — Холодно становится. Пойдемте, я вас буду чаем поить!

Дина соскользнула на землю и, схватив Алексея за руку, потащила к дому.

В окнах было темно.

— Мои уже спят, — предупредила Дина, — они рано ложатся. Сейчас пойдем наверх, там моя обитель…

По темной лестнице Дина провела Алексея в мезонин. Здесь было две комнаты: в меньшей — спальня, большая— для гостей. В этой, второй, комнате Дина раздернула занавески на окнах, зажгла пузатую керосиновую лампу под синим абажуром, стоявшую на круглом столике, и придвинула его к низкой, обитой плотным зеленым плюшем кушетке.

— Садитесь вот сюда, Алеша, к огоньку, — пригласила она. — И пожалуйста, не стесняйтесь, чувствуйте себя как дома. Сидите, привыкайте и ждите меня. Я сейчас…

Она выпорхнула из комнаты и застучала каблучками по лестнице, оставив Алексея удивляться обстановке, в которую он попал.

В комнату Дины снесли, по-видимому, все самое ценное в доме: большие, как шкаф, часы с медными гирями, похожими на снарядные стаканы, кушетку, ковер, два глубоких кресла, фисгармонию, на которой лежали ноты и толстые тома «Чтеца-декламатора», Над фисгармонией висела гитара с красным бантом на грифе. Рядом с нею — портрет Дины: глаза мечтательно устремлены в пространство, пальцы задумчиво перебирают кончик косы.

Алексей встал с кушетки и внимательно всмотрелся в фотографию. Кто она, эта девушка? Неужели враг? Что-то южное, нерусское в лице. Смуглая, нервные ноздри… Да, Соловых попался недаром! Кстати, она ни разу не вспомнила о нем. Положим, это еще можно понять. А офицеры? Может быть, ее отношения с ними и в самом деле не шли дальше простого знакомства, ухаживаний и тому подобного? А его «письмо», которое она вскрыла и прочитала?

На лестнице забарабанили каблучки. Дина вошла с двумя тарелками в руках. Алексей сидел на кушетке, где она его оставила.

— Знаете, — обескураженно сказала Дина, — самовар уже остыл. Но зато я принесла маминого печенья и яблок из нашего сада, самых вкусных.

— Вы это зря! Мне даже неловко, — произнес Алексей.

— Глупости! — Дина поставила тарелки на столик. — Ешьте, вы такого печенья еще не пробовали. Ну, берите же!

Она всунула ему в руку румяный рассыпчатый пряник с маковыми узорами, взяла с тарелки яблоко и прыгнула в кресло.

— Ну как, освоились немножко? — спросила она. — Правда, у меня неплохо?

— Даже очень… Я бы сказал, совсем, как раньше. Будто все на свете в полном порядке.

Действительно, в этой уютной комнате с занавесками, гитарой и удобной мебелью и впрямь можно было забыть, что идет война, что еще вчера только в десяти верстах от Алешек был перехвачен кавалерийский рейд белых, что через городок непрерывно движутся войска, стягиваясь для удара по Врангелю. Где-то далеко за пределами тихого мезонина остались ЧК, товарищи, Брокман, Маруся, хранящая в лямке дешевого сарафана кулечек страшного яда — защиту от девичьего позора… Перед Алексеем сидела девушка, такая непохожая на Марусю, что казалась совсем из другого мира, смотрела томно, загадочными синими глазами, и что-то тревожило в ней, что-то одновременно притягивало и заставляло постоянно быть начеку.

— Интересно вы сказали: «Как раньше»! — говорила она. — Мне и самой так кажется. Придешь вечером с почты и словно отодвигаешься на три года назад. Здесь, как на острове: кругом бушует, ревет, а у меня тихо. Какая-никакая иллюзия нормальной жизни. — Она вздыхала. — А работать приходится… Кстати, увидя вас, я подумала: такое интеллигентное лицо и — красный солдат, даже не командир! Впрочем, надо сказать, вы отлично освоились среди таких, как эти ухажеры с чубами и бантами. Как вы его осадили! Просто чудно! А вы знаете, они могли что-нибудь такое сделать с вами, у меня даже сердце упало! Вы смелый!

— Ну уж!

— Нет, правда, вы очень смелый! Их двое, а вы одни! Вы же не могли знать, что тот солдатик вступится!

— На худой конец, и нас двое, — сказал Алексей, указывая на револьвер.

— Нет, нет, не говорите, это было безрассудно! — Дина замахала руками. — А когда вы сказали, что не всегда удается сдержаться — помните, вы так сказали? — я поняла, что вы из себя представляете!

— Что же?

Дина шутливо насупилась:

— Алеша, вы заставляете меня говорить вам приятные вещи! Но я не скажу, и не рассчитывайте! Вот возьмите еще печенье и будьте довольны! — Она потянулась, схватила с тарелки пряник и бросила его на колени Алексею. Потом откинулась в кресле, положила голову на спинку. — Да, вот вы говорите: «Как раньше»… А вы помните, что была за жизнь? Театры, вечера поэзии, Игорь Северянин… А балы в дворянском собрании? Вы-то, гимназисты, положим, там не бывали. А я была! Два раза! Это незабываемо, Алеша! На всю жизнь!.. А помните, какие артисты приезжали? Розанов-Питерский — изумительный трагик!

— Конечно, помню! — сказал Алексей. Он действительно помнил афиши с этой фамилией.

— Мы с мамой ездили его смотреть. Бледный, точно выходец из потустороннего мира… Это было как раз, когда освящали новые верфи.

— А… с фейерверком? Меня отец водил…

— Да. Чудесно!..

Глядя на потолок, где колебалось круглое световое пятно от лампы, Дина начала вспоминать катания на яхтах по Днепру, которые устраивала одесская пароходная компания в целях рекламы, гастроли киевской оперетты, кинематограф и Веру Холодную в знаменитом фильме «Счастья нет у меня, один крест на груди». Алексей тоже припомнил пестрые весенние ярмарки с балаганами и каруселью, состязания борцов в цирке, холодное кофе «гляссе» с мороженым в ресторане «Золотой якорь», куда гимназистов пускали только в сопровождении взрослых…

— Кстати, — сказала Дина, — вы учились в первой гимназии?

— В первой.

— Здесь есть один бывший ученик из вашей гимназии. Может быть, он вам знаком? Его зовут, кажется, Виктор.

Кусочек печенья застрял у Алексея в зубах. Он осторожно выковырял его языком. Спросил как можно равнодушней:

— А фамилия?

— Фамилию не помню. — Дина смотрела на него пристально.

— Со мной в классе учился Витька Корсаков, по прозвищу Попчик, — медленно сказал Алексей. — Сын письмоводителя из городской управы, ябеда и фискал, его все лупили.

— Нет, — улыбнулась Дина, — у этого отец был, по-моему, негоциантом. Его фамилия не то Мохов, не то Маков…

— Может быть, Марков? Был такой. Только старше классом. Моторку имел, мы все ему завидовали.

— Точно не помню, — сказала Дина, — но что-то похожее. А какой из себя ваш Марков?

— Какой? — Алексей наморщил лоб, словно припоминая. — Крепкий… Пониже меня. Подбородок вот так, вперед…

— На виске родинка?

— Вроде, да…

— Тот самый. Вы его хорошо знали?

— Не-ет. Он старше, да и воображал много…

У Алексея так стучало сердце, что он боялся, как бы Дина не услышала. Говорил он ровно, даже посмеивался, а мысли суматошно прыгали в голове. Марков… Здесь… Теперь уж точно! Дина знает его… расскажет о новом знакомстве. А Марков помнит? Наверно, помнит… Ну, был у фронтовиков, еще что? В худшем случае, считает дураком, который помог ему когда-то проникнуть в штаб фронтовиков. И все. С тех пор ни разу не видел, если только не разглядел в ту ночь, когда поймали Соловых. Нет, не мог разглядеть.

— Насколько мне известно, — сказала Дина, — этот Марков интересный человек… (Алексей пожал плечами.) Если хотите, я могу вас с ним свести как-нибудь.

— Отчего же, можно…

Если бы Дина догадывалась, какого труда стоило Алексею равнодушно произнести эту фразу!

Она взяла с тарелки второе яблоко и, задумчиво покусывая, несколько секунд смотрела на Алексея. Он аккуратно счищал крошки с колен.