Елена Михалкова - Тайна замка Вержи
«Но почему бы вам не пойти к графу, месье Бонне? – предложила воображаемая Николь. – Вы чистосердечно признаетесь его милости во всем, что произошло. Он прикажет обыскать людей в замке».
Но прежде его милость прикажет вздернуть меня, с усмешкой возразил Венсан. Или ты плохо знаешь Гуго де Вержи? Думаешь, он поверит, что я не замешан в смерти его дочери, если я скрыл, что убившее ее средство принадлежало мне?
«Граф сперва разберется…» – начала его собеседница.
Возможно, именно граф это и придумал, заметил Венсан. Тогда он все равно повесит меня. Ведь свалить вину на коварного лекаря намного удобнее, чем на горничную, тем более сгинувшую невесть где. Его милость даже не будет утруждать себя сочинением причин, по которым я мог бы убить его дочь: все вокруг без объяснений примут тот факт, что я чудовище и потому расправился с бедняжкой.
«Под пытками вы сами все успешно сочините, месье Бонне», – прошелестел грустный голос Николь.
Да, и правда, рассмеялся Венсан. Об этом я не подумал. Ничто не делает человека столь изобретательным, как самая обычная кочерга, раскаленная в жаровне. Ведьмы, истребленные маркизом де Мортемаром, могли бы многое поведать об этом.
Голос девочки умолк. Николь нечего было возразить.
Некоторое время Венсан всерьез обдумывал, не исчезнуть ли ему, пока не поздно. Он соберет свои пожитки быстрее, чем наступит рассвет, и к утру следующего дня будет далеко.
«А к вечеру меня уже схватят слуги графа, заинтересовавшегося, отчего его лекарь сбежал всего через два дня после смерти его старшей дочери».
Венсан вернулся за стол и вывел на шершавой бумаге строкой ниже: «Элесия».
Свечи потрескивали и оплывали, по комнате от них распространялся сильный приятный запах. Венсан Бонне всегда использовал самые дорогие, восковые свечи. Их спокойное сияние далеко раздвигало темноту, заставляя тени боязливо ежиться по стенам. Но в углах они впитывали густой отвар ночи, сгущаясь в плотные, будто почти осязаемые фигуры.
Тени скользили мимо Венсана, и он, не приглядываясь, узнавал в них графа, белокожую Элен, Пьера Рю, надменную графиню, маркиза… Сплетаясь в танце, они неслись все быстрее и быстрее, сливались в сплошное мельтешение серых пятен, затягивая и его в свой стремительный круг. Кружитесь с нами, месье Бонне! Сыграйте с нами!
Венсан зажег еще одну свечу, и побледневшие тени дернулись в стороны. Лекарь обвел взглядом стены своего жилища и усмехнулся.
«Вы вступаете в очень опасную игру, месье Бонне», – проговорил в его голове напряженный голосок.
Знаю, Птичка-Николь. Но, похитив второй пузырек, убийца не оставил мне выбора. Ты можешь считать, что он уже втянул меня в свои игры. Если я останусь отстраненным наблюдателем, исход ее предрешен. Так не лучше ли действовать, пусть даже рискуя?
Николь замолчала, и Венсан рассмеялся. Смех странно прозвучал в пустой комнате. Ну не забавно ли, что единственный человек, с которым он мог бы обсудить все не таясь – девчонка-служанка?
«Вы хотите найти убийцу и разоблачить его?»
Не совсем, Птичка-Николь. Да, я хочу найти убийцу. Но лишь для того, чтобы забрать у него свое лекарство. Мне не нужны доказательства его вины, которые я смогу предъявить людям, и мне безразлично, понесет ли он наказание. Ты неодобрительно хмуришься? Но я не карающий меч в руке господа, я врачеватель, ученый, если хочешь, и моя работа мне дороже любого правосудия.
Пусть суды карают преступников, небесные или земные. Я всего лишь человек.
«Но как вы найдете его, месье Бонне? Как?»
Венсан подумал, придвинул к себе чернильницу и начал быстро писать.
Проснувшись утром, он первым делом сжег в камине все, что вывело его перо этой ночью. В записях больше не было смысла: они крепко отпечатались в его памяти.
Кому была выгодна смерть Элен?
Первым именем в его списке стояло «Беатрис».
Что он знает о ней? Легкомысленная, капризная, очаровательная, умеющая получать все, что захочет. Поневоле жестокая, как любое дитя, не привыкшее встречать противодействия в своих просьбах. Что еще? И вполовину не такая красивая, как Элен, но прелестная своей живостью. Кажется, привязанная к Николь – как привязываются к любимой и к тому же нужной вещи.
Может это быть портретом убийцы?
Вполне.
Вскоре Венсан Бонне входил в покои младшей дочери графа.
– Коринна, как себя чувствует наша маленькая госпожа?
– Хвала господу, месье Бонне! Она даже покушала нынче с утра, моя крошка, а потом снова уснула.
Венсан присел перед кроватью девочки и будто бы невзначай дотронулся до ее туфель. Ночь была обильна на росу, и если его подозрение справедливо, расследование на этом можно считать законченным.
Но нежная кожа туфелек была совершенно сухой. Подняв голову, Венсан наткнулся на удивленный взгляд больших темных глаз.
– Простите, что потревожил, ваша милость.
Он поклонился. Правила этикета требовали от него дождаться, не соизволит ли дочь графа одарить его приветствием. Но Беатрис снова нырнула под одеяло. Венсан постоял немного возле ее кровати, но, ничего не дождавшись, прошел в соседнюю комнатку, подав Коринне знак следовать за ним.
– Месье Бонне?
Пухлая нянька выжидательно уставилась на него. В последнее время ее недоверчивость, кажется, слегка развеялась. Во всяком случае, она больше не бросалась на него как цепная собака, за спиной которой скулит обиженный щенок.
– Я должен поручить тебе одно важное дело, касающееся твоей питомицы, – вполголоса сказал Венсан. – Доверить его я могу только тебе.
Коринна вся обратилась в слух.
– Когда человек умирает, – начал он издалека, – его близкие потом могут чувствовать себя виноватыми. Не в его смерти, нет. В том, что при жизни они не ладили с ним, или не обращали на него внимания, или обманывали его. Ты понимаешь, о чем я?
Коринна кивнула.
– Это чувство вины точит их изнутри, как вредный жук. Особо совестливые могут даже заболеть из-за этого.
Нянька сосредоточенно слушала.
– Очень важно убедить их, – продолжал Венсан, тщательно подбирая слова, – что они ни в чем не виноваты. Люди частенько обманывают друг друга или ссорятся, верно?
Коринна по-прежнему не понимала, к чему он клонит.
– Возможно, Беатрис не может простить себе, что спорила с Элен, – объяснил Венсан. – Из-за этого ее болезнь и затягивается. Ты должна объяснить девочке, что сестры часто ссорятся, и что ей не стоит казнить себя из-за этого.
Наконец-то бедная нянька сообразила. И отчаянно замахала на него руками:
– Что вы, что вы, месье Бонне! Они никогда не ругались, наши ласточки!
Венсан снисходительно улыбнулся, словно отдавая должное ее доброте.
– Коринна, так не бывает. У ее милости Элен был нрав…
– Нрав что твой железный прут, – перебила женщина, – уж мне-то можете не рассказывать! А все ж таки разладов между ними не случалось. Беатрис как ивовая веточка: гнешь ее, а она все гнется, да не ломается. Уступчивая, податливая… Да и подумайте сами: что им делить?
– Элен была красивее, – напомнил Венсан, понизив голос.
Если он ждал, что Коринна бросится превозносить достоинства своей любимицы, то просчитался.
– Так ведь ее милость Беатрис этого даже не понимала, – улыбнулась нянька. – Моя голубка думает, что краше ее во всем свете нет.
Перед этой спокойной убежденностью Венсан вынужден был отступить. Он спросил, выпила ли девочка на ночь лекарство.
– Я его взболтала, как вы говорили… – начала нянька, и осеклась, склонив голову набок. Умильная улыбка расползлась шире по ее лицу.
– А кто это там ходит! – проворковала она, хотя Венсан ничего не слышал. – Проснулся, наш ягненочек!
И бросилась прочь, рассыпая ласковые прозвища.
Коринна оказалась права: Беатрис поднялась и стояла посреди комнаты, жмурясь и зябко переступая с ноги на ногу.
– Ах! Зачем же босыми ножками на пол, ваша милость! – укоризненно вскричала Коринна.
Под квохтанье няньки Венсан посчитал удары сердца девочки, осмотрел кожные покровы. Беатрис была по-прежнему болезненно бледна, но выглядела лучше, чем накануне. Юность брала свое.
– Николь здесь? – тихо спросила девочка, когда Коринна отвернулась.
Венсан покачал головой.
– Я плохо обошлась с ней, – через силу сказала Беатрис и сморгнула выступившие слезы. – Не хочу, чтобы ее нашли.
Лекарь испытующе взглянул на нее, но ничего не сказал. Про себя он подумал, что вряд это зависит от Николь – скорее от тех, кто преследует ее.
Преследует!
Он едва не вскочил. Маркиз де Мортемар должен был давно возвратиться! Со всей этой историей с похищением элесии Венсан совершенно упустил из виду, что отряд ускакал на поиски ведьмы еще вчера. Время для него сократилось до нескольких ночных часов, которые он потратил на версии об убийстве Элен.
Лекарь торопливо пробормотал что-то в свое оправдание, поклонился и покинул комнату с такой быстротой, что Коринна осуждающе скривила губы.
