Фрэнк Толлис - Смертельная игра
Либерман посмотрел на синевато-багровое небо. Рваные клочья облаков проносились над «Империалом», будто одежды влекомого куда-то ангела. В воздухе чувствовался странный металлический запах.
Либерман уже поднял руку, чтобы привлечь внимание извозчика, когда услышал знакомый голос:
— Макс!
Обернувшись, он увидел, что к нему приближается крупный мужчина. Ветер развевал полы его расстегнутого пальто, а шляпу он придерживал рукой. Либерман сразу узнал своего хорошего друга, инспектора Оскара Райнхарда, и широко улыбнулся.
— Оскар!
Они пожали друг другу руки.
— Макс, я знаю, это ужасно нагло с моей стороны, — Райнхард сделал паузу, чтобы отдышаться, — но можно этого извозчика возьму я?
Инспектор выглядел усталым, под глазами были заметны темные круги. При этом его усы были как всегда аккуратно подстрижены, с острыми, торчащими вверх кончиками.
— Спешишь на место происшествия?
— Да, — тяжело дыша, ответил Райнхард. — По правде говоря, довольно срочное дело.
— Тогда, конечно, забирай.
— Спасибо, дружище. Я твой должник.
Райнхард открыл дверь экипажа, забрался внутрь и крикнул извозчику:
— Рыночная площадь, Леопольдштадт.
Вместо ответа возница взял под козырек затянутой в перчатку рукой. Перед тем как закрыть дверь, Райнхард снова обратился к Либерману:
— Кстати, песни Хуго Вольфа пользуются популярностью.
— Тогда до субботы?
— До субботы.
С этими словами Райнхард захлопнул дверцу, и экипаж исчез в уличной суете.
В свете вспыхнувшей молнии Ринг-штрассе предстала черно-белым видением. Мгновениями позже с оглушительным грохотом разверзлись небеса, и на тротуар тяжело упали первые крупные капли дождя.
Либерман огляделся в поисках другого извозчика, уже понимая, что это бесполезно. Он вздохнул, добродушно ругнул Райнхарда и зашагал в направлении ближайшей трамвайной остановки.
2
Райнхард плечом навалился на запертую дверь, но она не поддалась.
От сильного порыва ветра задрожали оконные стекла, а в дымоходе, казалось, воют какие-то дьявольские голоса. Монотонно стучал ставень, будто какой-то усталый путник тщетно просился на ночлег. Все вокруг заполнил шум дождя. Частая дробь не прекращалась ни на минуту: проливной дождь барабанил по крышам, выплескивался из канав, журчал в водостоках. Наконец, началось настоящее наводнение.
Райнхард вздохнул, повернулся и посмотрел на молодую худощавую женщину, сидевшую в темной прихожей. На ней был передник поверх простого платья; она заметно нервничала. Ее пальцы теребили платье на коленях, такая же привычка была у его дочери Митци. Когда Райнхард подошел, женщина встала.
— Пожалуйста, сидите, — сказал Райнхард.
Она покачала головой:
— Спасибо, господин инспектор, но я лучше постою. — Ее голос слегка дрогнул.
— Разрешите задать вам несколько вопросов?
— Да, конечно, — произнесла она почти беззвучно, одними губами.
Узнав имя девушки — Роза Зухер, — Райнхард спросил:
— Когда вы вчера пришли?
— Как всегда, в девять.
— Фройляйн Лёвенштайн в это время обычно уже не спит?
— Как правило, но не всегда. Вы видите, дверь в спальню открыта. — Вместо ответа Райнхард бросил взгляд на край выцветшего покрывала на кровати.
— Постель была нетронута, поэтому я… — она запнулась и покраснела от смущения.
— Естественно, вы решили, что ваша хозяйка провела эту ночь не дома.
— Да, господин инспектор.
— И что потом?
— Я приступила к своей работе… но не смогла попасть в гостиную. Дверь была заперта, и я не знала, что делать. Я продолжила уборку, решив, что хозяйка рано или поздно вернется… Но она так и не вернулась. А сегодня четверг, в этот день фройляйн всегда посылает меня купить что-нибудь для гостей: пирожные, цветы…
— Для гостей?
— Да, господин инспектор. Фройляйн Лёвенштайн — знаменитый медиум. — В голосе молодой женщины прозвучала гордость. — По четвергам в восемь у нее собираются гости.
Райнхард сделал вид, что впечатлен.
— Она знаменита, вы сказали?
— Да, очень знаменита. Как-то к ней на сеанс приезжал даже один русский князь из Санкт-Петербурга.
Ливень усилился, и незакрепленный ставень застучал еще яростней. Роза Зухер посмотрела в направлении гостиной.
— Пожалуйста, продолжайте, — сказал Райнхард.
— Я подождала до полудня, но фройляйн так и не вернулась. Я начала беспокоиться… И в конце концов, пошла в кафе «Цильбергельд».
— На Хайдгассе?
— Да. Я знаю господина Цильбергельда, так как работала у него прошлым летом. Узнав, что моя хозяйка не вернулась и такого не случалось раньше, господин Цильбергельд посоветовал обратиться в полицию. Я пошла в участок, расположенный неподалеку, на Гроссе-Сперлгассе.
Молодая женщина вытащила из рукава платок и высморкалась. Было видно, что она вот-вот заплачет.
— Спасибо, Роза, — сказал Райнхард, — вы мне очень помогли.
Девушка сделала книксен и опустилась на стул, придерживаясь за маленький столик розового дерева.
Райнхард прошел по коридору, заглядывая в разные комнаты. Квартира была не очень большая: спальня, гостиная, будуар, ванная и кухня, к которой примыкал чулан. Горничная наблюдала за ним: крупный мужчина в темно-синем пальто был погружен в глубокие раздумья. Он остановился и подкрутил правый ус, заострив еще больше его кончик. Вернувшись к запертой двери, он наклонился и заглянул в замочную скважину.
Ничего не было видно. Дверь была заперта изнутри, а значит, в комнате все еще кто-то был. Однако этот кто-то ни разу не шевельнулся и не произнес ни слова с тех нор, как утром в квартиру пришла Роза Зухер.
Райнхард слышал, как его помощник Хаусман и офицер из полицейского участка на Гроссе-Сперлгассе взбежали вверх по лестнице. Через несколько секунд они появились в конце коридора.
— Ну? — спросил Райнхард и медленно выпрямился, опираясь руками о колени.
Полицейские направились к нему, оставляя на полу мокрые следы.
— Все ставни заколочены, — сказал Хаусман, — кроме одного окна. Снаружи за такой стеной дождя его трудно разглядеть… Но я думаю, что и оно закрыто. В гостиную совершенно невозможно попасть извне.
— Даже с помощью лестницы?
— Пожалуй, только если она будет очень длинной.
Мужчины остановились перед Райнхардом. Хотя оба они основательно вымокли, их лица выражали какой-то щенячий энтузиазм — каждый еле сдерживал волнение, как охотничья собака, которой вот-вот бросят палку. За ними виднелась трогательная фигура Розы Зухер, которая сидела и нервно обкусывала ногти.
— Офицер, — произнес Райнхард, — вы не проводите фройляйн Зухер вниз?
— Вниз?
— Да, в фойе. Я скоро приду.
— Хорошо, господин инспектор, — ответил констебль, повернувшись на каблуках.
Райнхард придержал полицейского за плечо прежде, чем тот ринулся выполнять поручение.
— Поделикатнее с ней, — прошептал Райнхард ему на ухо. — Женщина очень расстроена.
Райнхард убрал руку, показывая, что офицер может идти, и тот направился к женщине нарочито медленным шагом работника похоронного бюро. Райнхард на мгновение закатил глаза, а потом повернулся к Хаусману.
— Я думаю, нам не стоит терять время. Это старинная крепкая дверь, но мы должны с ней справиться.
Хаусман снял свою насквозь промокшую фуражку, выжал ее прямо на пол, где тут же образовалась лужица, а потом снова надел мокрый головной убор.
— Вы простудитесь, — сказал Райнхард. Хаусман посмотрел на своего начальника, не зная, как реагировать. — Почему бы вам не снять ее совсем?
Хаусман послушно стянул фуражку с головы и засунул в карман пальто.
Они заняли исходную позицию в противоположном конце коридора.
— Готовы? — спросил Райнхард.
— Да, господин инспектор.
Разбежавшись, они со всей силы навалились на дверь. Раздался глухой удар, затем свист воздуха, вышедшего из их легких. Хаусман отступил назад, сморщившись и потирая ушибленное плечо.
— Больно.
— Ничего, переживете, — ответил Райнхард. В другом конце коридора офицер придерживал дверь перед Розой Зухер. На мгновение она оглянулась, но потом поспешила выйти, поднырнув под руку полицейского.
— Давайте попробуем еще разок, — скомандовал Райнхард.
Они вернулись на прежнее место и повторили процедуру. На этот раз при ударе косяк хрустнул, и дверь с треском распахнулась. Райнхард и Хаусман ввалились в комнату, едва удержавшись на ногах.
Глазам потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к полумраку. Шторы были задернуты, и свет сюда почти не проникал. Неприятный запах сразу подтвердил худшие опасения Райнхарда.
