Сергей Богачев - Проклятие Митридата
— Итак, что мы имеем? — подытожил Беляков и с силой загасил очередную сигарету, как бы ввинчивая ее в большую серебряную пепельницу. — Информации вроде бы достаточно. Но как сузить круг поисков, подобраться к этому Антиквару и заставить его обнаружить себя? Кстати, а тот список с именами и фамилиями коллекционеров, который я составил, что-нибудь нам дал?
Вопрос был адресован Черепанову.
Тот, помолчав, ответил:
— Мы продолжаем работать с этим списком. Но, к сожалению, в нем нет ни одного коллекционера, имеющего хотя бы косвенное отношение к органам. Нет даже таких, у кого бы родственники работали в милиции, прокуратуре или других правоохранительных структурах. А уж генерала не имеется точно. Есть ювелиры, банкиры и прочие любители антиквариата и ценных побрякушек, и только.
— Ладно, забыли пока, — констатировал Беляков, но тут же спохватился: — Погоди, погоди, ты вспомнил о ювелирах. Так вот, в том списке значится один человек — Яков Матвеевич Ракошиц, как говорится, широко известный в узких кругах специалист по золотым украшениям. Думаю, вам не мешало бы с ним пообщаться. Вот уж кто истинный генерал, только не в военной, а в ювелирной сфере. Старику уже под девяносто, а у него до сих пор не дрожат руки. Между прочим, первую официальную копию золотой пекторали из Толстой Могилы, которая находится в киевском музее, изготовил именно он. Яков Матвеевич хоть и не совсем коллекционер, но знает об этих людях гораздо больше, чем я. И память у старика дай бог каждому. Он по-прежнему проживает в хорошо известном вам городе Харькове. Дорогу туда, надеюсь, вы еще не забыли? А адресочком вас снабдит Виктор. Съездите к нему, авось этот старый лис что-нибудь и припомнит. Ну и заодно передадите от меня привет.
Виктор протянул Заборскому листок с адресом ювелира.
— Ну вот, — пробурчал Виталий, — чуть что, сразу Косой…
Глава 22
Два удара кинжала
134—63 до н. э.
«Ты стал настоящим воином!» — произнесла она, улыбаясь.
Мать гладила курчавую голову сына, и тот, не смея вздохнуть от счастья, даже не шевелился. Материнский запах кружил ему голову — такой родной и близкий, который, к сожалению, он стал забывать.
«Ты всегда говорила, что я твой защитник. Значит, я, мама, должен быть воином! Конечно, я тебя защищу, и ты всегда будешь со мной. Верь мне, мама!»
Мать склонилась над сыном и нежно его обняла. Она была молода и красива.
Как же этот будущий воин может быть ее сыном, ведь он почти ровесник?! Она задумалась и вдруг ударила его по щеке.
«Мерзавец! — воскликнула мать. — Ты утверждаешь, будто собираешься меня защищать, а сам подослал убийцу! Ненавижу тебя, пошел вон, грязный щенок!»
«Мама, я думал, что ты мне уже все простила!..»
«Нет! Уходи и больше никогда не появляйся, забудь сюда дорогу! Ненависть и предательство будут сопровождать тебя всюду, где бы ты ни жил, слышишь?! От недоверия к людям ты сойдешь с ума — это предсказано тебе с младенчества. Одерживая победы и двигаясь вперед, ты будешь постоянно ожидать удара в спину. Ты будешь жить в страхе, и тебе все время придется оглядываться назад».
«Мама, что ты говоришь?! Кто меня проклял? Если это ты… Я же люблю тебя!»
«Ты проклят не мной. Это твоя судьба, и над ней никто не властен. Это и есть твое самое большое наказание. А теперь… Уйди!»
И мать оттолкнула сидевшего у ее ног будущего воина.
Он закричал так громко, будто ему жгли тело огнем…
Пологи шатра резко распахнулись. Стражники, охранявшие покой своего повелителя, решили, что, услышав его крик, они вправе нарушить приказ и войти в шатер.
Глядя в бездонную темноту, Митридат продолжал стонать, и только когда увидел слабую полоску света от костров и силуэты двух воинов с копьями, понял, что находится в своем лагере.
— Повелитель, нужна ли вам наша помощь? — стражники в нерешительности остановились у входа.
— Нет. Это сон. Хвала богам, только сон… — Митридат приподнялся и опустил ноги на холодный пол. — Уходите!
Царь Никомед, с которым Митридат Евпатор заключил когда-то союз, неожиданно обратил свой взор на Каппадокию — провинцию, что лежала южнее владений Митридата и всегда считалась зоной его влияния. Этот наглец Никомед решил, что может расширить свои владения, не спросив об этом у него, царя понтийского.
Присматривала за этими землями родная сестра царя Лаодика Капподокийская. Женщина осторожная и умная, она всегда помнила, как Митридат, вернувшись из странствий по Армении, расправился с матерью и младшим братом Хрестом. Вдобавок ее муж пал от руки Гордия — магната, имевшего репутацию сторонника повелителя. Не желая подобной участи, Лаодика отказалась от помощи Митридата, мягко заявив ему, что в состоянии справиться с Никомедом самостоятельно. И она справилась… Лазутчики донесли царю, что его сестра готовится выйти замуж за Никомеда.
Союз Никомеда с Лаодикой Капподокийской разрушал планы Митридата. И, опережая заговорщиков, он посадил на трон Каппадокии сына Лаодики Ариарата, сделав его своим ставленником. Юный царевич чем-то напоминал Митридату его самого в юности. Племянник был смел, дерзок и не признавал никаких авторитетов. В этом мире он уважал только силу оружия. Повелитель не мог и предположить, что Ариарат выступит против него. Однако, выбрав подходящий момент, мать рассказала сыну, чей кинжал погубил его отца. Убийца был схвачен незамедлительно. Царевич даровал Гордию жизнь, но заковал его в цепи и посадил в самую глубокую во дворце яму.
«Благодарность имеет границы, мы не сатрапия Митридата Евпатора! Гордий останется с нами, и его судьба неизменна, как неизменны солнце, луна и небо!» — был ответ юного царя Каппадокии.
Долгая тайная игра, которую затеял Митридат, теперь не имела смысла. Жаль только потерянного времени, но все, как обычно, решит сила оружия. Так пусть же изменник познает эту силу! Митридат отдал верному Диофанту приказ выдвигаться с передовыми отрядами к границам Каппадокии.
Теперь их войска стояли друг напротив друга. Почти сто тысяч понтийских воинов ожидали утра, чтобы с восходом солнца ринуться в битву.
Облаченные в металлические и кожаные доспехи, в ожидании приказа повелителя они выстроились в боевые порядки. Серпоносные колесницы — свое страшное оружие — Митридат расположил в самом центре, позади пехоты. Их количество было несчетным. Десять тысяч всадников заняли места на флангах. Эта живая сила с нетерпением ожидала команды. Команды убивать…
Лазутчики Диофанта донесли, что противник не уступает в силе, а его конница даже имеет некоторое превосходство.
Находясь на чужой земле, выставить в открытом бою свои лучшие силы — это было сродни самоубийству. Солнце клонилось за горизонт, а команды убивать все не было. Тревожный сон укрепил повелителя в решении, что открытый бой желанной победы не принесет.
С холма, на котором был разбит лагерь, вместе со своими полководцами Митридат наблюдал за противником. Построение врага было понятным, вопрос заключался в том, сколько воинов может быть в резерве у каппадокийцев? Ведь если начнется бой и в течение дня противник получит подкрепление, даже Зевсу неведомо, чем это все закончится…
— Я хочу говорить с Ариаратом! — Митридат сдерживал коня, гарцевавшего в ожидании схватки.
— Повелитель, разреши послать с тобой конницу, — Диофант, как всегда, считал, что риск должен быть подкреплен силой.
— Нет, я возьму с собой только двух воинов. Конь останется у подножия холма. А дальше… В случае неудачи веди войска в атаку.
Гонец доложил, что Ариарат готов услышать своего царственного родственника и выдвигается в лощину между холмами.
— Все во власти богов! — прошептал Митридат и пришпорил коня.
Только по облаку пыли можно было догадаться о пути следования всадников. Навстречу им двигалось такое же облако — это говорило о том, что Ариарат принял вызов своего дяди.
На расстоянии стадии противники спешились и, взяв в сопровождение по одному воину, пошли навстречу друг другу.
— Я останусь здесь, а ты пойдешь к Ариарату и обыщешь его. Будь внимателен, от этого зависит исход битвы, — предупредил своего ординарца Митридат.
Ариарат был тщательно обыскан. Оружия при нем не было. Ординарец подал знак рукой.
Настал черед понтийского царя.
Каппадокийский воин тщательно ощупывал одежды Митридата, и, когда добрался до нижней части его живота, тот сказал:
— Я боюсь, что ты найдешь там кинжал совсем иного рода, а не тот, что ищешь[8].
Воин смутился и в знак того, что обыск закончен, тоже поднял руку. Под одеждой он нащупал лишь медную кольчугу.
Митридат и Ариарат уверенно шагнули вперед и пожали друг другу руки — это было свидетельством обоюдным доверия.
— Прошу тебя, отойдем в сторону. Простым воинам не пристало слышать разговоры царей, — пристально глядя на своего племянника, произнес понтийский царь.
